Ангелы постапокалипсиса: Война (СИ) - Мушинский Олег

— Первая группа — пошла! — звонко крикнула лейтенант, сбегая вниз по трапу.

Десяток штурмовиков лихо съехали по канатам на крышу здания. Приземлились они мягко и почти беззвучно. Никто сквозь черепицу им навстречу не вынырнул. Штурмовики разбежались по крыше, укрываясь за широкими трубами из красного кирпича. Живые мертвецы вокруг усадьбы начали волноваться. Видать, всё же почуяли людей.

— Вторая группа — занять позиции на крыше!

Эта группа была вдвое больше первой и тащила всё наше серьезное вооружение, включая пару станковых пулеметов. Снайперы тоже входили в нее. Штурмовики с навьюченными на спину пулеметами спустились по лестнице. Я, поколебавшись секунду, съехал по канату. Получилось не так ловко, как у штурмовиков, но армию не опозорил.

Следом за мной тем же канатом приехал усатый боцман и сходу начал командовать, подкрепляя приказы резкими жестами:

— Снайперы — по углам, пулеметы в торец над крыльцом, стрелки — по периметру. Гренадеры — со мной.

Я поспешил занять один из углов над фасадом здания. Никто не стал спорить по этому поводу. Настоящий герой и должен быть поближе к гуще событий. А если у героя есть хоть немного мозгов, то он должен быть поближе к пулеметам.

Желательно, конечно, еще подальше от обвешанных взрывчаткой гренадеров, но тут уж как карта ляжет. В моем случае она, как обычно, легла неудачно. Меня от гренадеров с их опасным грузом отделяла лишь печная труба. Впрочем, стрелков среди живых мертвецов никогда не водилось. Тем более, хороших.

Устроившись за невысоким парапетом, я еще раз окинул взглядом окрестности. Перед усадьбой располагался широкий двор с фонтаном посередине. Фонтан уже не работал, но бассейн вокруг него был полон воды. Из нее торчали обломки мраморной статуи.

На площади вокруг фонтана стояли подводы. Все они были доверху нагружены деревянными ящиками. Рядом валялись дохлые лошади. Среди подвод стояли живые мертвецы. Один из них — пузатый дядька в очень приличном, но страшно перепачканном костюме — задумчиво пялился на крышу усадьбы. Я взглянул на него через прицел.

Прицел у меня, кстати, был такой, что я сам себе завидовал. Лейтенант, едва увидев мою трехлинейку с прицелом Герца, тотчас приказала выдать мне "что-нибудь приличное". Приличным у штурмовиков считалась германская винтовка "Маузер" с пятикратным Цейсом. Жаль только, что выдали мне эту прелесть лишь на время нашей операции.

В общем, взглянул я через эту прелесть на дядьку и прошептал:

— Да ёшкин же кот!

Труп был свежий. У меня на мертвых уже глаз наметан. Этого завалили примерно часа два назад. И завалили из огнестрельного оружия, а ведь для живых мертвецов и палка — запредельно сложное устройство. Пуля попала дядьке в шею, но голову не оторвало и он смог после смерти присоединиться к остальной компании. Остальная компания, на мой взгляд, шлялась по нашему миру вместо загробного уже около месяца.

— Что там такое? — тотчас раздался над ухом шепот.

Я оглянулся через плечо. Рядом был боцман. Я и не услышал, как он ко мне подобрался. Для снайпера это серьезный прокол.

— Ничего серьезного, господин боцман, — ответил я.

— Просто боцман, — поправил меня боцман. — На господина у нас времени нет. Да и боцмана сокращай по возможности. Ясно?

— Так точно.

— Хорошо. Так что ты заметил?

— Свежий труп со стреляной раной, — сказал я, стараясь формулировать покороче. — В толпе у фонтана. А живые мертвецы не стреляют.

— Не стреляют, — согласился боцман. — Значит, тут есть кто-то еще. Или был.

— Или его свои в панике подстрелили, — сказал я.

— Может, и так, — согласился боцман, разглядывая толпу живых мертвецов в бинокль. — Ага, вижу, мужчина с простреленной шеей. А вот и еще один. Унтер без ноги, направо от фонтана у ограды.

Я перевел взгляд. У ограды сидел одноногий труп в пехотном мундире. Рядом валялись костыли и револьвер с откинутым барабаном. Должно быть, унтер его перезаряжал, когда кто-то всадил ему пулю в голову. Я поднял прицел повыше. За оградой тянулся дощатый барак. Оконная рама напротив унтера была выбита, а под ней зияли две дырки. Вполне возможно, что от пуль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Пока высаживалась третья группа во главе с лейтенантом, мы с боцманом насчитали десяток недавно застреленных, и это только на площади. Вдали боцман разглядел старика, которого так и вовсе прошили очередью. В таких поселках гарнизоном один-два отставных инвалида, вроде того унтера. Пулемет для них — это слишком серьезно.

— Да, что-то здесь нечисто, — констатировал боцман. — Доложу лейтенанту. Молодец, Глаз!

Глаз? Хмыкнув, я снова оглянулся через плечо. Боцман исчез так же бесшумно, как и подошел. Когда я повернул голову, он уже стоял у трубы, глядя, как лейтенант съезжала вниз по канату. Слева за пулеметом залегли две очень спортивных на вид барышни.

Та, что поближе, шепнула мне:

— Поздравляю!

Ее напарница изобразила лицом "и я тоже". Я не сразу, но через секунду сообразил, что это я получил прозвище. Или, как их называли штурмовики — позывной.

Глаз, стало быть. Ну, вообще-то, подходит. Глаз у меня теперь один. Правый. Левый мне демон выдрал с корнем и наши эскулапы ничего с этим уже поделать не смогли. Пришлось повязать черную повязку и с ней я стал похож на одноглазого пирата. Эх, свистать всех на реи! Сто акул боцману в зад… Или в печень? Не помню. Никогда не был любителем пиратской тематики. Даже "Остров сокровищ" так и не дочитал.

Я кивнул барышням в ответ. Мол, спасибо, вот всю жизнь только и мечтал обзавестись пиратским прозвищем. Причем я понимаю, что это боцман не из вредности, а вовсе даже наоборот. У штурмовиков у всех прозвища. Они, во-первых, обычно короче, чем фамилии, а во-вторых, как говорят, если демон знает имя человека, то он получает над ним определенную власть. Распространяется ли это правило на фамилии с отчествами, святые отцы не знали, но в таком деле лучше не рисковать. Особенно если как штурмовики регулярно с демонами имеешь дело.

— А вас как кличут? — шепотом спросил я у пулеметчиц.

— Седьмая, — чуть скривившись, прошептала та что, поближе и, кивнув на напарницу, добавила: — А она Восьмая. Мы еще позывные не заслужили. Но сегодня точно их получим.

— Не сомневаюсь, — отозвался я. — И приглядывайте вон за той халупой.

Я указал им на барак напротив унтера. Барышни дружно подобрались, словно уже собрались брать барак штурмом.

— Эй, полегче, — шепнул я. — Просто приглядывайте.

Седьмая изобразила лицом: мол, тебе, ветерану, легко говорить, а у нас разве что на лбу не написано — новобранец. Волнуемся. Тут уж я ничем не мог помочь. Сам волновался. По-моему, сложно не волноваться, когда участвуешь в мероприятии, где цена ошибки, причем зачастую даже не твоей — смерть.

— Как думаете, зачем мы здесь? — тихо спросил я.

Поселок выглядел слишком убого для того, чтобы ради него гонять дирижабль со штурмовиками. Барышни синхронно пожали плечами. Боцман тем временем поделился нашими наблюдениями с лейтенантом. Та в ответ только мотнула головой, точно норовистая лошадка, и коротко бросила:

— Нет времени выяснять. Выдвигаемся!

Штурмовики быстро привязали веревки к печным трубам и сбросили концы вниз. Живые мертвецы молча наблюдали за происходящим. Четверо штурмовиков спустились по веревкам до окон третьего этажа. Лейтенант подошла к самому краю. Трое мертвецов, до того мирно сидевших на крыльце, поднялись и угрюмо заворчали.

— Внутри чисто, лейтенант, — доложил один из штурмовиков. — Но уходили отсюда в большой спешке.

— Тем лучше для нас, — тихо заметила лейтенант, и чуть громче добавила: — Третья группа, заходим.

Все четверо исчезли в здании. Лейтенант змеей скользнула следом. За ней устремились остальные штурмовики третьей группы. Вот они, в черных бушлатах, с карабинами и саблями за спиной, куда больше меня походили на пиратов. Судя по звукам, которые тотчас донеслись из усадьбы, пираты взяли ее на абордаж и сходу приступили к грабежу. Те живые мертвецы, что стояли во дворе, недовольно заворчали и потянулись к усадьбе.