Властелин на час - Анна Данилова

В детскую заглянул Дима. Он, улыбаясь собственным мыслям и чувствам, о которых было нетрудно догадаться, уселся возле жены и сына на ковер, сгреб обоих в охапку и расцеловал, счастливый. Надя спросила себя, любит ли она мужа так же, как прежде, и ответила себе, что любит, конечно, любит, он за три года их совместной жизни стал для нее родным человеком, и она не представляет себе жизни без него, но она так привыкла к нему, что не испытывает ни малейшего желания иметь близость с ним. Ей нравилось с ним спать, обнявшись, но, представив себе, что может последовать после того, как муж поцелует ее, затем еще раз и еще, как он, судорожным движением сорвав с себя пижамную куртку, взглядом покажет, чтобы и она разделась, ей становилось скучно. Все движения мужа, которые раньше доставляли наслаждение, теперь доставляют лишь неприятные ощущения. Ну почему он не понимает, что она устает с детьми, что дети вообще своим ангельским видом и молочным запахом отбивают в ней всякую охоту заниматься этим… Надо делать вид, что тебе хорошо, хотя на самом деле хочется побыть одной, забраться поглубже под одеяло и провалиться в спасительный сон… Она терпела это исключительно по одной причине: она не могла отказать, зная, как счастлив бывает Дмитрий в минуты этой нечастой близости, а мужа она любила… Как же все просто и сложно.

На следующее утро, проводив мужа на работу, она сказала Алисе, что у нее в городе дела, вызвала такси (брать свою машину она не рискнула, боялась, что будет не в состоянии после операции садиться за руль) и отправилась в клинику. Она ждала недолго. К операции подготовили за считаные минуты: она разделась, ее побрили… Потом она легла на каталку и ее повезли… Когда она открыла глаза, увидела склоненное над ней лицо знакомого доктора.

– Сможешь сама добраться до дома или вызвать Диму?

– Он ничего не знает, пожалуйста, Ольга Валентиновна…

Доктор понимающе кивнула головой: с какими только ситуациями ей, посвященной в женские тайны, не приходилось сталкиваться…

– Я доберусь. Вот позвоню сейчас в одну фирму, вызову такси, я всегда звоню по этому телефону…

Она оделась и, осторожно ступая по широким ступеням клиники, вышла на свежий воздух. Падал снег, почему-то хотелось плакать. Надя считала, что она совершила смертный грех – убийство ребенка, к тому же она скрыла все от мужа.

Такси она вызвала, машина должна была прийти с минуты на минуту. И тут она снова увидела ту большую черную машину. Темное стекло опустилось, и она увидела знакомое лицо. Оно было бледным. Надя отошла от машины подальше и встала с видом человека, никогда прежде не встречавшего ни этой машины, ни ее хозяина…

Его присутствие она почувствовала по шагам и близкому дыханию. Медленно повернула голову, и они встретились взглядами. Его взгляд был долгий, глубокий, страшный… Да, ей стало страшно, как если бы она предстала перед этим мужчиной в одной казенной рубашке, закатанной по самую грудь, и со стынущими ногами с потеками крови… Она почувствовала, что он все понял, а потому ей стало стыдно, словно он был там, в операционной, и все видел, осудил…

– Как вас зовут?

– Не думаю, что должна вам отвечать, – ответила она начавшими синеть губами.

– Давайте я отвезу вас домой.

– За мной сейчас приедет такси… Кто вы и что вам от меня нужно?

– Постоянно думаю о вас, хочу вас видеть… – он был немногословен, но речь его показалась Наде очень нежной.

– Хорошо, отвезите меня… Только, не доезжая до моего дома, остановитесь, хорошо? Я не хочу, чтобы няня увидела, на какой машине я возвращаюсь…

В машине ей стало плохо, и она, сидя рядом с ним, почему-то позволила взять себя за руку. Он держал левой рукой руль, а правая сжимала ее холодную ладонь. Ей показалось, что он жалел ее, переживал за нее и ревновал к тому, из-за кого все это произошло…

– Мой муж ничего не знает, где я была… И он не должен меня видеть в таком состоянии… Сейчас приду, выпью вина… Попрошу Алису, чтобы она приготовила мне ледяную грелку… Хотя нет, она ни о чем не должна догадываться. Сама все сделаю…

– Меня зовут Сергей. Сергей Саблер. Можно, я приеду за вами?..

– Вы с ума сошли. У меня двое маленьких детей, муж, у меня семья… А сейчас я потеряю сознание… Стойте… подождите… Вы должны проводить меня до самой двери, черт с этой Алиской, она шпионка, но прекрасная няня, и дети ее любят. Вернее, Гора ее любит, а младшая, Сонечка, ей все равно, она на редкость спокойный ребенок… Вы не должны больше приезжать сюда, это нехорошо…

Дома она повалилась на кровать и сразу же уснула. А когда проснулась и увидела рядом с собой мужа, то почувствовала то, чего раньше к нему никогда не чувствовала: неприязнь… Она винила только его в том, что с ней случилось. И в том, что он ничего не чувствует сейчас, когда ей так больно и плохо. Рассказать же о том, что она совершила, она не могла. Какой смысл произносить вслух такие страшные вещи? Да и вообще ситуация была банальнейшая, хотелось выть, скулить, плакать… Какая женщина после такой операции испытывает теплые чувства к мужчине?

– Мне нездоровится, Дима, – только и ответила она на вопрос мужа о том, что с ней, отчего она такая бледная, а под глазами залегли сиреневые круги. – Давай спать. С детками все в порядке…

А уже через две недели с ней стали происходить странные вещи. Перед тем как уснуть, она думала о Саблере, время от времени появлявшемся в поле ее зрения, но не осмеливавшемся приблизиться к ней и наблюдавшем за ней из окна своей машины. И когда однажды муж попытался обнять ее, она не отодвинулась, не отказалась, как отказывалась последнее время, а, закрыв глаза, расслабилась, отдаваясь во власть своих смелых и неожиданных для нее фантазий… Она представляла, как Саблер набрасывается на нее прямо в машине и насилует ее… И она закричала так, как не кричала уже давно, еще до рождения Егора… Когда же чувства успокоились и она поняла, что обманула не только себя, но и мужа, ей стало и вовсе нехорошо, стыдно.

Она хотела заставить себя не думать об этом мужчине, смутившем ее покой, но все равно ощущала его близкое присутствие. Как-то вечером она вышла, ей надо было в аптеку, находящуюся в соседнем доме. Накинула куртку, спустилась в лифте, выбежала на улицу и сразу же увидела вползающий змеей во двор знакомый длинный автомобиль. Было темно, и она, не оборачиваясь, быстрым шагом направилась к аптеке, но почти у самых ее дверей была остановлена Саблером. Он схватил ее за руку, притянул к себе, обнял и поцеловал куда-то мимо губ, в щеку, шею… Сначала она вырывалась, хотела даже зачем-то закричать, словно испугалась этого внезапного нападения, но не смогла, так и продолжала стоять, чувствуя, как сильные мужские руки обнимают ее… Она очнулась уже в машине, они куда-то ехали. Остановились на незнакомой темной улице, Саблер заглушил мотор, повернулся к ней и снова притянул к себе, молча, как если бы и так было понятно, зачем он все это делает и что им движет. Она робко подчинялась, не понимая, как это вообще возможно, ведь где-то здесь, в этом городе, на одной из этих улиц стоит и ее дом, где ее ждут и, скорее всего, уже хватились… Первой забьет тревогу Алиса, она-то знает, что хозяйка отлучилась ненадолго, в аптеку за аспирином…

– Мне пора домой, меня ждут, отвезите меня, пожалуйста…

И он отвез. Доставил до самой двери, шел за ней по пятам, как телохранитель, но на расстоянии, чтобы не вызвать подозрение у соседей, которые знают в лицо ее мужа, словом, он был осторожен, и ей это понравилось.

Так он приезжал к ней несколько раз, она уже знала время его появления и находила предлоги, чтобы только отлучиться из дому. Ее лихорадило всякий раз, когда она, набросив на плечи теплую куртку, выходила из квартиры, с колотящимся где-то в горле сердцем, дрожащая от сладкого ощущения, будто она совершает что-то противозаконное, преступное, и она знала, что убивает не только свое отношение к Дмитрию, но и предает Горку и Сонечку, и все это лишь затем, чтобы сесть в чужую машину и ехать по долгим, холодным московским улицам, чувствуя сжимающую ее мужскую горячую руку… Ей было достаточно даже этих невинных прикосновений. Она понимала, что с ней происходит что-то, похожее на болезнь, но и остановиться уже не могла. А однажды случилось то, что должно было случиться: Саблер позвонил в дверь. Он видел, как Алиса с детьми отправилась гулять, и поднялся, Надя открыла, даже не взглянув в глазок, думала, что это вернулась Алиса за носовым платком или бутылочкой с соком, она часто что-то забывала и оставляла коляску на улице рядом с Егором. Распахнув дверь, Надя ахнула, увидев Саблера, она была одета к выходу, Дмитрий ждал ее в ресторане, где его друг отмечал день рождения…

Все произошло в спальне, на супружеском ложе, бурно, как схватка, неловко; он порвал ей чулки, долго не мог справиться с застежкой на платье, действовал грубо и нежно одновременно, он был так же безумен, как и она, и снова ничего не сказал. Вдруг в передней щелкнул замок, и Надя поняла, что это вернулась Алиса, что она действительно что-то забыла, потому что было слышно, как она быстро, но шумно разулась и побежала на кухню, вернулась в переднюю, обулась (каждый звук ее отдавался в головах любовников чудовищным эхом) и ушла, хлопнув дверью…