Пятая колонна. Рассказы - Хемингуэй Эрнест

Первый Солдат. В общем, так. Он удрал.

Филип. Что значит – удрал?

Первый Солдат. Удрал, и все.

Филип. (отрывисто). Как?

Первый Солдат. Это вы мне объясните, как.

Филип. Все, довольно. (Второму Солдату, чрезвычайно сухим тоном.) Что скажете?

Второй Солдат. Ушел.

Филип. Вы где стояли?

Второй Солдат. Между лифтом и лестницей.

Филип (Первому Солдату). Вы?

Первый Солдат. Снаружи у двери, всю ночь.

Филип. В котором часу отлучались с поста?

Первый Солдат. Ни разу не отлучался.

Филип. Подумайте хорошенько. Вы же понимаете, чем рискуете?

Первый Солдат. Мне очень жаль, но он просто ушел. Ничего не попишешь.

Филип. О нет, мальчик мой. Попишу. (Берет телефон, набирает номер.) Noventa y siete zero zero zero[11]. Антонио? Да, пожалуйста. Еще не пришел? Нет. Пришлите забрать двоих из отеля «Флорида», номер сто тринадцать. Да, пожалуйста. Да. (Вешает трубку.)

Первый Солдат. Но мы всего лишь…

Филип. Не торопитесь. Подготовьте пока рассказ получше.

Первый Солдат. Да что тут рассказывать? Я все рассказал.

Филип. К чему спешить? Посидите, подумайте. Он был здесь, в этом самом отеле. И никак не мог проскочить мимо вас. (Листает газеты. Солдаты угрюмо стоят. Не глядя на них.) Присаживайтесь. Будьте как дома.

Первый Солдат. Товарищ, мы…

Филип (не глядя на него). А вот этого слова – не надо.

Солдаты обмениваются взглядами.

Первый Солдат. Товарищ…

Филип (отбрасывает газету, берет другую). Я сказал, не употребляйте этого слова. Оно у вас плохо звучит.

Первый Солдат. Товарищ комиссар, мы хотели сказать…

Филип. Не стоит.

Первый Солдат. Товарищ комиссар, вы должны меня выслушать.

Филип. Я тебя позже выслушаю. Можешь не сомневаться, парень. Уже наслушался. Ты гундосишь с тех пор, как сюда вошел.

Первый Солдат. Товарищ комиссар, пожалуйста, послушайте. Мне надо вам сказать…

Филип. Вы упустили того, кто был мне нужен. Просто необходим. Вы упустили его, и он пошел убивать.

Первый Солдат. Товарищ комиссар, прошу вас…

Филип. Солдат говорит: «Прошу»? Забавно.

Первый Солдат. По профессии-то я не солдат.

Филип. В мундире – значит, солдат.

Первый Солдат. Я приехал сражаться за идеалы.

Филип. Растроган. А теперь я вам кое-что скажу. Приезжаешь, допустим, сражаться за идеалы, а во время атаки становится страшно. Грохот и все такое, люди вокруг умирают, тебе неприятно на это смотреть, да и самому умирать расхотелось, и вот ты стреляешь себе в руку или в ногу, лишь бы выбраться отсюда к чертям, потому что больше не можешь. Так вот, за это у нас расстреливают, и никакой идеал тебя не спасет, приятель.

Первый Солдат. Но я честно дрался. Я в себя не стрелял.

Филип. Я и не утверждал этого. Просто пытался кое-что до вас донести. Но, кажется, недостаточно ясно выразился. Видите ли, мои мысли заняты тем, что еще натворит этот человек, которому вы дали уйти, и как мне опять заполучить его в такое же удобное, надежное место, пока он кого-нибудь не убил. Понимаете, он был мне очень нужен, причем непременно живым. А вы его упустили.

Первый Солдат. Товарищ комиссар, если вы мне не верите…

Филип. Нет, не верю. И я не комиссар. Я – полицейский. Поэтому никогда не верю своим ушам и очень редко – глазам. Почему я вам должен верить? Послушайте. Кончилось ваше везение. Теперь мне придется выяснять, умышленно вы это сделали или нет. И меня это совершенно не радует. (Наливает себе выпить.) Да и вам радоваться нечему, вы же все понимаете. Даже если проступок был неумышленным, это ничего не изменит. С долгом все просто. Его нужно исполнять. С приказами еще проще. Им нужно ПОВИНОВАТЬСЯ. Будь у меня время, я бы растолковал вам, что дисциплина и доброта – одно и то же; впрочем, я скверно доношу до людей свои мысли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Первый Солдат. Прошу вас, товарищ комиссар…

Филип. Еще раз услышу это слово – пеняйте на себя.

Первый Солдат. Товарищ комиссар…

Филип. Молчать! Мне тут не до любезностей. Уже налюбезничался, сыт по горло. Вежливость утомляет. Дальше будем толковать в присутствии моего начальства. И хватит называть меня комиссаром. Я – полицейский. Сейчас говорить со мной вообще бесполезно. Понимаете, я ведь за вас отвечаю. Если не было злого умысла – на вашем месте я бы не волновался. Но это еще нужно выяснить. Знаете, что? Если умысла не было – мы поделим вину.

В дверь стучат.

Филип. Adelante[12].

Дверь открывается, на пороге – двое вооруженных винтовками штурмгвардейцев в синих мундирах и матерчатых фуражках с твердыми козырьками.

Первый Штурмгвардеец. A sus órdenes mi comandante[13].

Филип. Этих двоих отведите в Сегуридад[14]. Я позже их допрошу.

Первый Штурмгвардеец. A sus órdenes[15].

Второй Солдат направляется к двери. Штурмгвардеец проводит руками по его бокам, проверяя, есть ли при нем оружие.

Филип. Они оба вооружены. Разоружите их и уведите. (Обращаясь к Первому и Второму Солдатам). Желаю удачи. (Насмешливо.) Надеюсь, что все обойдется.

Все четверо выходят, из коридора доносятся их удаляющиеся шаги. В смежной комнате Дороти Бриджес ворочается в постели, просыпается, зевает и потягивается, вызывает горничную. Раздается звонок. Филип тоже его слышит. В дверь стучат.

Филип. Adelante.

Входит Управляющий, вид у него весьма подавленный.

Управляющий. Два camaradas арестовались.

Филип. Очень скверные camaradas. По крайней мере, один из них. Другой, может быть, и неплох.

Управляющий. Мистер Филипп, рядом с вами много постоянно всего творится. Говорю вам как друг. Попробуйте сделать, чтобы было потише. Когда все время творится – это нехорошо.

Филип. Да уж. Пожалуй. А все-таки погода сегодня отменная, да? Или нет?

Управляющий. Я уже вам сказал, что делать. В такой день нужно ехать за город и устроить пикник.

Тем временем в смежной комнате Дороти Бриджес облачилась в халат и домашние туфли. Она удаляется в ванную комнату, потом выходит оттуда, расчесывая волосы. Они у нее очень красивые. Дороти садится на кровать поближе к обогревателю и проводит по ним щеткой. Без косметики у нее очень юный вид. Дороти звонит еще раз, и в дверях появляется Горничная. Это маленькая старушка лет шестидесяти, на ней синяя кофта и передник.

Горничная (Ее зовут Петра). Se puede[16]?

Дороти. Доброе утро, Петра.

Петра. Buenos dias[17], сеньорита.

Дороти снова забирается в постель, и Петра ставит перед ней завтрак на подносе.

Дороти. А яиц нет, Петра?

Петра. Нет, сеньорита.

Дороти. Твоей матери полегчало, Петра?

Петра. Нет, сеньорита.

Дороти. Ты сегодня завтракала, Петра?