Адское пламя в сумраке - Кейдж Бейкер

— А, — вежливо отозвался Льюис, наколов на вилку еще кусочек слоеной корочки.

— Это тот самый барон ле Деспенсер, сэр Фрэнсис Дэшвуд,4 — продолжал Ненний.

Кусочек пирога свалился у Льюиса с вилки.

— Прошу прощения? — выдавил он. Поспешно оглянувшись, Льюис подался вперед и понизил голос: — Конечно, вы не хотите сказать, что мой наниматель — тот сумасшедший с этим, как его…

— Печально знаменитым «Клубом адского пламени»? К сожалению, это именно он, — лениво ответил Ненний и отхлебнул кофе.

— Но я специалист по сохранению литературы, — напомнил Льюис.

— Я понимаю. А у Дэшвуда одно из самых обширных в мире собраний порнографической литературы, и древней, и современной. Я знаю некоторых наших оперативников, которые из шкуры бы выпрыгнули ради того, чтобы заглянуть в нее одним глазком, — сказал Ненний. — Вам понадобится время, чтобы отыскать свиток. Который, кстати, к общей теме собрания никак не относится. Может быть — а может быть, и нет, — он содержит рассказ о ритуалах, которые проводились во время Элевсинских мистерий.5

— Но ведь об Элевсинских мистериях мы знаем все! — сказал Льюис. — Я сам там был! И, позволю себе добавить, еще и сумел зафиксировать происходящее.

— Да, но ваши старые любительские голограммы — совсем не то, что Компания могла бы продать состоятельным коллекционерам, — возразил Ненний. — Он ждет вас пятнадцатого. У вас все прекрасно получится, я ничуть не сомневаюсь. Всего доброго, сэр, надеюсь, вы извините меня, у меня назначена встреча в «Шоколадном дереве».

Он поднялся, взял трость с серебряным набалдашником и зашагал прочь, оставив Льюиса платить по счету.

В предрассветных сумерках пятнадцатого числа того же месяца Льюис вышел из экипажа, поймал саквояж, который кинул ему кучер, и устало оглядел Хай-Уайком. Вид городка оправдывал его репутацию столицы британского стулопроизводства.

Неподалеку располагалась таверна, по виду которой можно было предположить, что внутри много темных панелей, низких балок и толкающихся фермеров-овцеводов с пивными кружками из просмоленной кожи. Но вряд ли можно было сказать, что она уже открыта и там подают завтрак. Льюис вздохнул и поплелся в Уест-Уайком.

Несмотря на все тревоги, по пути Льюис воодушевился. Дорога оказалась хорошая, без глинистых луж, пейзаж холмистый и лесистый, очень привлекательный в косых лучах зари. Начал утреннюю распевку птичий хор. Когда солнце наконец поднялось, в ответ ему высоко на холме сверкнул странный предмет — судя по всему, церковный шпиль, однако венчал его не крест, а золотой шар, словно отражение самого солнца.

Какой очаровательный неоклассицизм, подумал Льюис, но, подключившись к краеведческой базе данных, с удивлением обнаружил, что это действительно церковь Святого Лаврентия, которую «восстановил и улучшил» самолично сэр Фрэнсис Дэшвуд.

Птицы по-прежнему пели. В осенних лугах тут и там виднелись скачущие зайцы и пушистые овечки и то и дело попадались веселые пастухи. Кусты шиповника пламенели алыми плодами. Когда впереди наконец появилось поместье, оно тоже казалось солнечным и мирным — огромный палладианский6 загородный дом из золотистого камня с белой отделкой.

Льюис внимательно просканировал окрестности в поисках подозрительных алтарей, камней, стоящих особняком, или хотя бы пары-тройки «ивовых людей».7 Ничего такого не нашлось. Не обнаружилось и черных псов, которые выглядывали бы из-за деревьев. Разве что престарелый мопс, ковылявший по своим делам, остановился познакомиться с Льюисом, когда тот вошел в парк и направился к дому по широкой красивой аллее. Песик вызывающе покашлял в сторону Льюиса, а затем потерял к нему интерес и направился прочь по волнам опавших листьев.

В конце аллеи Льюис увидел величественный портик, причем классическая колоннада смотрелась в этом пейзаже до странности уютно. В ней, у двери в дом, высился, словно гигантский садовый гном, гипсовый Вакх. Вакх тоже смотрелся уютно. Льюис нервно улыбнулся ему и постучал в дверь.

Дожидаясь, пока ему откроют, он огляделся и увидел панели с картинами на классические сюжеты, в том числе Вакха, венчающего Ариадну. Льюис, запрокинув голову и разинув рот, изучал картину, когда дверь резко отворилась. Льюис опустил взгляд и обнаружил, что его встречает пожилой джентльмен, одетый чересчур роскошно для дворецкого.

— Вы не почтальон, — заметил джентльмен.

— Нет, сэр. К вашим услугам, сэр! — Льюис снял шляпу и поклонился. — Льюис Оуэнс. Дома ли лорд ле Деспенсер?

— Он дома, — ответил джентльмен. — Оуэнс? Вы будете библиотекарем?

— Надеюсь стать, сэр, — произнес Льюис, переступая порог и протягивая рекомендательное письмо.

Джентльмен принял письмо и рассеянно махнул рукой, приглашая Льюиса в дом; а сам тем временем сломал печать и изучил содержание письма. Льюис проскользнул мимо и поставил саквояж на пол в великолепном холле.

Он просканировал дом, однако не смог обнаружить никаких потоков возмущения смертного духа — только низкий гул, словно жужжание хорошо налаженного улья, и обрывки мыслей, принадлежавших смертным: «…нужно наконец посадить герани… уже не так сильно болит, скоро мне станет лучше… он просил запеченного зайца, а ты взяла и истратила всю… тьфу, пропасть, как же вывести это жирное пятно?.. а неплохо было бы сейчас чашечку шоколаду… так вот, он вложил все деньги в ячмень, но только…»

Льюису всегда было необычайно интересно наблюдать драмы смертных, даже самые заурядные, поэтому он даже вздрогнул, когда джентльмен отвлек его от раздумий, без предупреждения заявив:

— Vilia miretur vulgus; mihi flavus Apollo…

— Pocula Castalia plena ministret aqua,8 — машинально продолжил Льюис.

Пожилой джентльмен улыбнулся:

— Вижу, ваш патрон в вас не ошибся. Приношу извинения, молодой человек; последний претендент, которого рассматривал сэр Фрэнсис, оказался некоторым образом самозванцем. Пол Уайтхед,9 сэр, к вашим услугам.

— Уайтхед, автор «Манер» и других прославленных сатир! — воскликнул Льюис и низко поклонился. — Ах, сэр, какая честь…

Тут вмешался дворецкий — он стремительно вошел в холл, поспешно поправляя галстук.

— Извините меня, мистер Уайтхед, простите… этот джентльмен — ваш друг?

— Весьма вероятно, — ответил мистер Уайтхед, глядя на гостя в изумлении. — Неужели вы и правда читали что-то мое? Боже мой, сэр! А я думал, меня все забыли.

Он набрал в грудь воздуха, чтобы засмеяться, но вместо этого закашлялся — резким, мучительным кашлем. Дворецкий подбежал поддержать его под локоть, но он поднял руку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});