Адское пламя в сумраке - Кейдж Бейкер

— Богиня, — произнес сэр Фрэнсис. — Мы, смертные, с почтением приветствуем тебя, долгожданную. Молю, яви нам свою милость!

— Ты получишь мою милость, смертный, — ответствовала дама с пылающим факелом. — Приди ко мне в святилище, и я это, как его, приобщу тебя к моим таинствам.

— Улюлю! — еле слышно выдохнул профессор-юрист.

Он весело толкнул Льюиса под ребра. Локоть у него оказался довольно острый, и Льюису было больно. Однако все неприятности забылись, когда к нему приблизилась невысокая фигурка в плаще и взяла его за руку.

В пару каждому джентльмену досталась дама. Сэр Фрэнсис взял под руку факелоносицу и повел их в темноту торжественной процессией, словно компанию пожилых ряженых Гаев Фоксов. Стройная вереница распалась лишь однажды, когда один из джентльменов споткнулся и закашлялся; все остановились и подождали, пока он придет в себя, а затем двинулись дальше.

Льюис, ненадолго включив инфракрасное зрение, увидел, что процессия движется к высокому холму, на котором находилась церковь Золотого Шара. Внимание его сосредоточилось на девушке, которая шла рядом. Пальцы у нее были теплые, юная, премило сложенная, она ступала легко. Льюис гадал, какое у нее лицо.

Процессия не стала подниматься на холм, а обошла его вокруг. Льюису наконец удалось отвлечься от девушки настолько, чтобы заметить впереди еще одну церковь, словно вкопанную в холм. Когда они подошли ближе, Льюис увидел, что это всего лишь фасад из песчаника, выстроенный, чтобы замаскировать вход в туннель.

«Знаменитые Пещеры Адского Пламени!» — подумал Льюис, и сердце у него забилось чаще.

Они вошли в ворота и оказались в длинном туннеле, прорубленном в меловой породе; здесь им пришлось перестроиться и идти по одному. Льюис, к собственному изумлению, обнаружил, что сердце его стало колотиться еще сильнее — словно от самой настоящей паники; ему пришлось собрать все силы, чтобы не растолкать вереницу и не броситься прочь. Он просканировал породу над головой — сырой мел, весь в трещинах, того и гляди обвалится. Бояться этого места можно было по тысяче объективных причин, и нечего вызывать демонов из подсознания…

Шедшая за спиной миниатюрная девушка подалась вперед и пожала Льюису руку. Ему сразу стало легче.

Они постепенно спускались вглубь холма, минуя ниши, вырубленные в левой стене, а затем круто повернули — Льюису показалось, что они описали полный круг. Было темным-темно, только впереди горел факел, было тихо, и сыро, и холодно, как в могиле. Еще один длинный прямой спуск, затем запутанный лабиринт, в котором разве что киборг мог с легкостью ориентироваться. И наконец, впереди показался свет и Льюис уловил запах съестного.

Они вышли в просторный зал, озаренный пылающими факелами. У дальней стены совершенно неподвижно стояли четыре фигуры. На всех были черные покрывала, длинными прямыми складками ниспадавшие с макушки почти до самого пола. На всех были маски. Две — черные и безликие; две расписаны черным и золотым наподобие голов насекомых.

Посреди зала, совершенно неуместный, стоял стол, накрытый на десять персон.

— Сделаем перерыв в наших торжествах! Друзья мои, отужинаем в преисподней! Хотя я вам обещаю, что Танталовых мук вы не изведаете. Помните Тантала, а? В Аиде? Поняли, в чем соль?

— Какой вы, милорд, однако, затейник, — суховато заметила дама с факелом.

Она отбросила капюшон и оказалась грациозной женщиной среднего возраста с неестественно рыжими волосами цвета пламени. Но какой бы она ни была раскрашенной, напомаженной и задрапированной, в ней сохранился определенный шарм.

Все участники процессии сняли плащи, и Льюис заморгал от удивления. Все джентльмены, кроме него самого, были в белых камзолах и панталонах, а также в диковинных мягких шляпах синего и красного цвета с вышитыми спереди словами «любовь» и «дружба». Дамы оказались в белых открытых платьях, скроенных на древнегреческий манер, — все, кроме самой юной, которая, как и Льюис, была в обычной уличной одежде. Лицо ее, однако, по-прежнему скрывала вуаль.

— Холодно тут, — пожаловалась пышнотелая девица не самой первой молодости. — Почему нельзя было сделать то же самое в аббатстве? Там всегда так славно. Помните, как мы там веселились?

— Я понимаю, моя милая, тысяча извинений… — сказал сэр Фрэнсис. — К сожалению, в аббатстве уже не так удобно, как раньше…

— И нечего нам заниматься священными обрядами в непотребных местах, Сьюки Фостер, так что заткнулась бы ты, а? — одернула ее госпожа. Она бросила на сэра Фрэнсиса несколько озабоченный взгляд. — Голубчик, а подушечки мне под зад не найдется? На алтаре ведь холодно, да и жестко!

— Мы обо всем позаботились, дорогая Деметра, — заверил ее сэр Фрэнсис.

— Очень любезно с вашей стороны, владыка Гермес, — отвечала дама. Оглядев собравшихся, она заметила Льюиса. — Смотри-ка! Это тот самый?..

— Да, — подтвердил сэр Фрэнсис.

— Ну и красавчик же! — Деметра потрепала Льюиса по щеке.

— Может быть, мы сядем? — предложил старичок-профессор. — После такого перехода ногу у меня так и дергает.

— Да, прошу вас, — слабым голосом проговорил Уайтхед. Он был зеленовато-бледный и весь в поту, что омерзительно подчеркивал шутовской наряд. Льюис просканировал беднягу и поморщился: болезнь у смертного вступила в критическую стадию.

Все зашелестели, зашаркали и расселись. К своему огорчению, Льюис оказался очень далеко от миниатюрной девушки под вуалью. Фигуры в масках, которые до сей поры стояли неподвижно, словно статуи, пробудились к жизни и стали в жутковатом молчании прислуживать за столом. Из бокового прохода вынесли целого жареного поросенка, а также блюдо с фруктовой подливой, несколько караваев ячменного хлеба и устрицы. Из серебряных ваз разливали шоколад.

— А вина не будет? — разочарованно протянул профессор. Сэр Фрэнсис с мадам Деметрой наградили его одинаковыми укоризненными взглядами, и он смешался и пробормотал: — Ну да, простите, запамятовал.

Льюис, голодный, замерзший и подавленный, опрометчиво отхлебнул шоколада и тут же почувствовал прилив теоброминового воодушевления.

Они отобедали. Возможно, чтобы компенсировать отсутствие хмельного веселья, смертные принялись оглушительно гомонить, то и дело заливаясь хохотом и отпуская сальные шуточки, заставлявшие Льюиса краснеть из-за девушки под вуалью. Та сидела на дальнем конце стола и молчала почти все время, за исключением одного момента, когда она попробовала приподнять вуаль и мадам Деметра рявкнула:

— Эй, там! Тебе велено закрывать лицо!

— А как мне тогда поесть-то, чтоб меня черт побрал? — возразила девушка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});