Сын теней - Джульет Марильер

В ту весну к нам приехали гости. Здесь, в сердце векового леса, старые традиции были еще сильны, хотя сообщества мужчин и женщин с христианскими крестами — бесстыдным символом новой веры — все шире расселялись по нашей земле. Время от времени из-за моря приезжали путники и рассказывали о том, какое зло причиняется там людям, осмеливающимся держаться старых традиций. Они подвергаются суровым наказаниям, иногда даже смерти за подношения каким-нибудь богам урожая, за простенькое заклинание для привлечения удачи или за использование приворотного зелья. Там всех друидов давно изгнали, или убили. У новой веры — огромная сила. И как может быть иначе? Ведь за ней стоят толстые кошельки и острые копья!

Но у нас в Семиводье, в нашей части Ирландии, пока все было иначе. Святые отцы, если и забредали к нам, вели себя тихо, разум их был открыт для споров и слушали они не меньше, чем говорили. У них можно было научиться читать по-латыни и на ирландском, или красиво писать, или смешивать краски и выводить сложные узоры на тонком пергаменте. А у сестер-монахинь девочку могли научить искусству врачевания, или ангельскому пению. В их домах находилось место для сирых и убогих. В глубине души все они были славными людьми. Но никто из наших не хотел к ним присоединяться.

Когда умер мой дедушка, и Лайам стал лордом Семиводья, со всеми обязанностями, которые налагал этот титул, множество нитей было сплетено вместе, дабы упрочить ткань нашего дома. Лайам заключил союзы с соседями, создал мощный гарнизон, стал для людей лидером, которого им так не хватало. Мой отец сделал так, что наши фермы процветали, а поля родили лучше, чем когда-либо. Он сажал дубы там, где когда-то была неплодородная земля. И он вселил надежду в сердца наших отчаявшихся людей. А моя мать являла собой пример того, что можно достичь верой и упорством, живым напоминанием об ином, невидимом мире. Благодаря ей все ежедневно вспоминали о том, кто мы и откуда произошли.

Кроме Лайама, у мамы был брат по имени Конор. Вообще-то, история гласит, что братьев было шестеро. Лайам, о котором я уже говорила, и двое ближайших к нему по возрасту — те, что погибли в первой же битве за острова. Самый младший из шестерых, Падриак, стал путешественником и редко бывал дома. Конор был четвертым по старшинству. И он стал друидом. Даже сейчас, когда огонь старой веры повсюду бледнеет, мы видим его свет. В наших лесах он до сих пор горит ярко-ярко. Похоже, что каждый праздник, каждая смена времени года, сопровождаемая песнями и обрядами, возвращает крошечный кусочек единства, почти утраченный нашим народом. Каждый раз мы на шажок подходим к готовности снова потребовать то, что много поколений назад украли у нас бритты. Острова… сердце нашей религии, колыбель нашей веры. Пророчество там, или не пророчество, но люди начали верить, что Лайам отвоюет острова обратно. А если не он, так Шон, который станет лордом Семиводья после дяди. Этот день приближается. Люди особенно остро осознавали это, когда друиды приходили к нам из леса отметить смену времени года.

Это случилось в Имболк, в тот год, когда нам с Шоном минуло по шестнадцать. Пришел Конор, а с ним целая группа мужчин и женщин. Кто-то в белом, а кто-то в простых ученических домотканых балахонах. Они пришли под вечер, тихо, как и всегда. Два старика и старуха в простых сандалиях вышли по тропинке из леса. Их волосы были заплетены во множество тоненьких косичек и перевязаны разноцветными ленточками. А за ними — юноши и девушки в домотканой одежде, а также зрелые мужчины и женщины, одним из которых и был мой дядя Конор. Он поздно приобщился к мистериям друидов, но теперь был их лидером — бледный, серьезный, коренастый мужчина с длинными, подернутыми сединой каштановыми волосами и глубоким безмятежным взглядом. Он тихо поприветствовал нас: сначала мать, Ибудана и Лайама, а после наших гостей, поскольку очень многие приехали к нам на праздник. Например, Шеймус Рыжебородый, энергичный пожилой мужчина, чьи седые волосы теперь противоречили прозвищу. Он приехал с молодой женой, славной девушкой чуть старше меня по возрасту. Ниав была в ужасе от этой пары.

— Как она может? — шептала она мне, прикрывая рот рукой. — Как она может с ним спать? Он же старый, такой старый! И жирный. И нос у него красный. Смотри, она ему улыбается! Я бы скорее умерла!

Я бросила на нее кислый взгляд.

— Если тебе нужен молодой красавец, то стоит выйти за Эамона и благодарить его за предложение, — шепнула я в ответ. — Вряд ли ты найдешь кого-нибудь лучше.

— Эамон?! Ха!

Похоже, на любое упоминание о нем я получаю один и тот же ответ. Я не впервые задумалась, чего же на самом деле хочет Ниав. Прочитать мысли сестры не было никакой возможности. Не то, что с Шоном. Может, все дело в том, что мы близнецы, а может, в чем-то другом, но у нас с ним легко получалось общаться без помощи слов. Иногда мне даже приходилось специально отгораживать свой разум, чтобы брат не смог прочесть моих мыслей. Полезная и одновременно неудобная способность.

Я смотрела на Эамона, который стоял рядом со своей сестрой, Эйслинг, и как раз приветствовал Конора и остальных друидов. Я совершенно не могла понять, что в нем не устраивает Ниав. Эамон вполне подходил ей по возрасту, всего на пару лет старше сестры. Вполне привлекательный. Может, чересчур серьезный, но это дело поправимое. Стройная фигура, черные глаза, темные, тонкие и блестящие волосы… Отменные зубы. Спать с ним было бы… ну, то есть, у меня в этом никакого опыта, но мне казалось, что это не должно быть отвратительно. К тому же, этот союз обрадовал бы обе семьи. Эамон очень рано вступил в права наследования и правил огромным, окруженным непроходимыми болотами имением, к востоку от земель Шеймуса Рыжебородого. Его отец, тоже Эамон, несколько лет назад был убит при таинственных обстоятельствах.

Мой отец и дядя Лайам далеко не во всем были согласны друг с другом, но оба они наотрез отказывались обсуждать это событие. Мать Эамона умерла, рожая Эйслинг. Таким образом, Эамон рос, обладая несметными богатствами, огромной властью и переизбытком влиятельных советчиков: Шеймуса — своего деда, Лайама, когда-то помолвленного с его матерью, моего отца, который тоже каким-то образом оказался со всем этим связан. Даже удивительно, как это Эамон смог стать самостоятельным и, несмотря на юность, держал в своих руках управление имением и немалым вооруженным отрядом. Возможно, это и объясняло его серьезность. Эамон закончил беседовать с одним из молодых друидов, бросил взгляд в мою сторону, и тут я поймала себя на том, что пристально его рассматриваю. Он слегка улыбнулся мне, словно показывая, что мое любопытство его ничуть не трогает, и я отвернулась, почувствовав, как краснею. Ниав просто дурочка, подумала я. Вряд ли она найдет лучшего жениха, а ведь ей уже семнадцать и стоит выбрать кого-нибудь побыстрее, пока этот выбор за нее не сделают другие. Этот брак обеспечил бы нам крепкий союз, помог бы нанести бриттам серьезный удар, когда придет время.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});