Время щенков. Хроники земли Фимбульветер - Татьяна Авлошенко

– Вот так. Что ты вообще из-за своей челки видишь?

Понимаю теперь, почему стражники так коротко стригутся. Но Оле-то, Оле! На шагу одним незаметным движением перерезать кожаный шнурок!

Бой был проигран. У меня и раньше-то против капитана Свана шансов не было, а уж теперь… Я из гордости еще поотбивался от лихо скачущего вокруг Оле, но проклятые лохмы при каждом повороте лезли в глаза, и вскоре намеченные рубящий удар в плечо и укол в колено зачислили меня в ряды «условно павших».

– Ларс! – горестно возгласил Оле, отступая и поднимая к небесам палаш. – Сколько раз я показывал тебе эту защиту? Что ж ты позоришь мои седины? Особенно перед девушкой.

– Будто Хельга раньше не видела, как ты меня гоняешь.

– Это не Хельга.

– А кто?

– Оглянись, увидишь.

Ну, на такую уловку покупается разве что мелкая шпана.

– Оглянись, оглянись, – Оле ловко отобрал у меня палаш и небрежно зажал оба клинка под мышками. – Можно.

На крыльце, улыбаясь во всю пасть, сидел Вестри. А рядом, запустив руки в роскошную гриву нашего пса, удобно устроилась давешняя девчонка.

Вестри парень добрый. Доктор Трюг, сапожник Андреас, метельщик Кори, стражники, булочница Тора, вечно сующая ему печенье – все числятся у него в друзьях. Если новый человек пришел в наш дом и явил себя достойным гостем, приятным хозяевам, то уже через недолгое время Вестри лезет к нему целоваться. Но для начала облает. Не помогают ни наши уговоры, ни протягиваемые незнакомцем взятки.

Как же девица умудрилась пройти незамеченной? Или же гостью принимала в доме Гудрун?

– Чего тебе, ребенок? – дружелюбно поинтересовался Оле.

Нет, за дверьми у нас девчонка еще не побывала.

– Хеск капитан, а научите меня драться!

– Дра-аться?

Оле неторопливо подошел к девчонке, минуту разглядывал ее, а потом вдруг, резко наклонившись, схватил за руку.

– Ой!

– Вырывайся. Да не так, а в сторону большого пальца. Один легче разогнуть, чем четыре. Да, теперь правильно. Если обхватят сзади, то скользи вниз, старайся спихнуть руки. И визжи, царапайся, брыкайся, щипись, этому ни одну девчонку учить не надо. Можешь ударить пальцами в глаза, коленом в пах. А еще лучше, как только заметишь опасность, сразу подбирай подол и удирай или прячься. Не выходи, когда на улицах нет людей, или отыщи себе надежного спутника. Все.

– А драться?

– Если девушки будут вынуждены драться, то мужчинам этого города останется только удавиться от стыда. Да и все равно не победишь, просто потому, что слабее.

– А хесса Хельга…

– Одна такая на весь Гехт, и больше не надо. Ты бы, кстати, зашла к ней. Тебя главный прознатчик третий день ждет, спросить кой о чем хочет, а ты где-то бегаешь.

– А мы уже говорили! – гордо заявила девчонка. – Хесса Хельга меня нашла, и я ей всю правду сказала, что ничего не знаю.

– Говорили, значит, и ничего не знаешь. А звать тебя как?

– Герда.

– Герда. А дальше как?

– Просто Герда. Я у Флорансы живу.

– Сама б Флоранса где-то жила. Дочка?

– Ученица.

– Запомним. И ты запомни, что я говорил. И еще. Главное, это отвлечь противника. Верно, Ларс?

– Ой-ей-ей-ой-ей!

– Терпи.

Хорошенькое дело терпеть, когда за шиворот сунули комок снега!

– Я помогу! – подскочила Герда.

Еще лучше – ледяные пальчики.

– И никогда, дети мои, – философски произнес Оле, – даже в минуты счастья не теряйте бдительности. Фу, Ларс, на тебя даже смотреть холодно! – и удалился в дом.

Мы с Гердой остались у крыльца. Только теперь я разглядел ее как следует.

Личико не то чтоб красивое, но смотреть на такое радостно. Прямые волосы цвета полированного дерева едва достигают до плеч, короче даже, чем у меня. Странно. Конечно, такая коса, как у сестры, одна на весь город, но обычно женщины отращивают длинные волосы, чтобы хватало на приличную прическу. Невысокого росточка и вовсе не толстушка, просто одежек напялено, как на Хельгиной оконной розе лепестков. И полоска сажи на носу.

Герда отвела глаза и снова запустила пальцы в шерсть подошедшего Вестри.

– Твой пес?

– Да.

– Он дверь из дома открывать умеет. Как зовут?

– Вестри.

– А ты Ларс?

– Правильно поняла.

– Я Герда. Хесса Хельга твоя сестра?

– Любимая и единственная.

– Я думала, она важная, – доверительно сообщила Герда. – Я не хотела ничего говорить, меня Флоранса заставила. А хесса Хельга ничего, добрая. Правда она на шпагах умеет?

– Правда.

– Как этот ваш?

– Капитан Оле Сван, городская стража. Муж Хельги. Фехтуют они на равных. Вместе тренируются.

– Ух ты! – Герда даже от Вестри оторвалась. – А посмотреть можно?

– Можно, но неинтересно. Два очень быстрых выпада, даже понять ничего не успеваешь, а на третьем кто-нибудь кого-нибудь достает.

– Жаль… А ты тоже хорошо дерешься. Да, спасибо, что вступился. Там, в проулке.

– Спасибо, что позвала стражу. И башмаком ты орудуешь не хуже, чем Хельга шпагой.

Герда хихикнула.

– Сначала я хотела просто дать ему пинка. Значит, я помогла тебе, а ты помог мне. Мы в расчете? – хитро взглянув, она подняла правую руку.

– В расчете! – рассмеявшись, я хлопнул по подставленной ладошке.

– Вот и хорошо. Не люблю быть в долгу. Никогда не знаешь, как и чем придется отдавать.

А девица-то непроста.

– Я тебя в городе раньше не видел. Откуда ж ты такая взялась? Ученица Флорансы – ведьма значит? Через трубу по ночам летаешь? То-то нос в саже.

Герда вдруг покраснела. Брови строго сошлись, точь-в-точь как у Хельги в гневе.

– Живем честно, зла никому не делаем и не желаем. А что в саже, – она решительно вытерлась рукавом, – так не все баре, которые по три раза на дню руки теплой водой моют!

Оказывается, даже не хлопая калиткой, а просто закрыв ее, можно выразить небывалую меру гнева и презрения.

Ну что за девчонка! Вовсе я не хотел ее обидеть.

Хронисты не считают рынок местом, полезным для летописей. Торгрим Тильд, мой учитель, говорил, что из ста слов, услышанных на торжище, верными окажутся едва ли десять, да и те предлоги. Но при этом ходил на рынок каждый месяц, старательно записывая сведения о товарах и ценах. Зная, когда что и почем было, можно сделать важные выводы о жизни города и всей земли Фимбульветер. Торгрим умел это виртуозно и пытался научить меня, без особого, впрочем, успеха. Но на рынок я иногда захаживаю.

Ничего, что могло бы обогатить хроники Гехта, это посещение не дало. Я только подпортил себе настроение (не люблю многолюдства, гама и суеты) и нарвался на Гудрун, которая незамедлительно вручила мне корзину с покупками и велела нести ее домой, «все равно без дела шастаешь». Сама наша домоправительница собиралась еще задержаться на рынке. Судя по азартному блеску в глазах, надолго.

Примерно через две улицы от рынка я всерьез задумался: а как Гудрун, не встреть она меня, вообще собиралась нести покупки домой? Фунсова корзина и без предполагаемых в нее добавлений была не только тяжелой, но и отчаянно неудобной, так и норовила заехать под колени твердым колючим краем. Определенно, сотворивший ее за что-то ненавидел весь род людской.

Промучившись до угла нашей улицы, я не выдержал и поставил орудие пыток на брусчатку. Может быть, если как-то переложить припасы, нести будет легче?

– Ага, попался!

В спину уперлась жесткая щетина метлы из шерсти кхарнова хвоста.

– Я тебе покажу, как мусор на улице бросать!

Я почувствовал себя пойманным вражеским лазутчиком, которому сейчас скрутят руки и поволокут на суд и расправу.

– Кори, повернуться можно?

– Ларс, ты что ли? – в голосе метельщика явное разочарование. – А чего мусоришь?

– Какой мусор, Кори? Все домой несу, в семью. Только отдохнуть остановился.

Метла убралась.

– Пакостник завелся, – скорбно пожаловался Кори. – Я прибираю, а он мусор бросает. С самого утра. И не лень ему, гаду, рано вставать! И мусор-то какой – хлам грязный, будто его из подвалов, где сто лет никто не был, вытаскивают. Даже камни со штукатуркой попадаются. И по всем ведь улицам раскидывает!

– Слушай, Кори, так может он клад ищет?

– Пусть хоть на замок с обзаведением себе по кирпичу ковыряет, об этом ратуша беспокоиться должна. На улице-то кидать зачем? Я его выслежу! – Кори поднял метлу к небесам, будто рыцарь, дающий страшную клятву, меч. – Выслежу и тогда уж…

Приятно видеть человека, имеющего цель в жизни.

Если бы слова имели силу воплощаться в жизнь, мне бы не пришлось тащить корзину. Целая армия фунсов легко унесла бы ее, но, боюсь, не в наш дом. Но вот, наконец, кухня достигнута.

Больше всего хотелось подняться в свою комнату и завалиться на кровать с какой-нибудь книжкой, не имеющей отношения к истории родного города, но Вестри встал у двери, всем своим видом показывая, что ему скучно и он не прочь прогуляться куда-нибудь дальше двора. Пришлось идти.