Место под Солнцем. Книга первая - Ева Наду

Возвратившись в свои комнаты, Мориньер вновь вспомнил последний разговор с маркизой де Монтозье.

Это было совсем недавно.

Сразу после воскресной мессы король, как обычно, совершал благодеяния.

Страждущие, сопровождаемые лекарями в длинных мантиях, ожидали короля у входа в оранжерею – обычное место сбора бедняков.

Людовик раздавал милостыню. То и дело прикладывал ладони к головам больных – ведь королевское прикосновение исцеляет. Дети замолкали под его рукой, матери падали ниц – только излечи, милостивый.

Король был великолепен.

Людовик медленно продвигался сквозь толпу, раздаривал улыбки направо и налево. Свита следовала за ним.

Мориньер уже готовился исчезнуть, предоставив остальным продолжать запланированную далее прогулку по оранжерее, когда маркиза де Монтозье мягко взяла его под руку.

– Дорогой граф, не оставляйте нас. Король зовёт всех посмотреть на прекрасный цветок, что зацвёл в его саду. Разве вы не любите цветы?

Она взглянула Мориньеру в глаза.

– Люблю, мадам, – кивнул он с видом притворно-обречённым. – Может, лишь чуть меньше, чем роскошь королевского двора и великолепие придворных дам.

Он улыбался ей от всей души. Маркиза де Монтозье была одной из немногих, кому Мориньер был рад всегда.

Маркиза тонко улыбнулась в ответ, скользнула взглядом по лишённому украшений костюму собеседника:

– Понимаю. Жаль, что мало кто в этом цветнике, – она оглядела окружающих их красавиц, – в состоянии оценить изящество вашего комплимента.

Он засмеялся тихо.

– Напротив, маркиза. Напротив. Если бы я вдруг нашёл в себе смелость просить у Господа чего-либо для себя, я бы просил только одного – пусть так остаётся всегда.

– Ваше исключительное чувство меры меня всегда восхищало, господин де Мориньер, – ответила маркиза в тон. – Впрочем, оставим это. Не согласитесь ли вы скомпрометировать меня, дорогой граф? Я хотела бы поговорить с вами наедине. Слава Богу, в моём возрасте я уже могу просить об этом без смущения.

Она беспечно хлопнула веером по рукаву его камзола.

– Сочту за честь! – он незаметно огляделся.

И легко потянул её на уходящую вбок дорожку.

– У меня к вам просьба, граф…

Они шли вдоль рядов цветущих кустарников. Маркиза тихо говорила, а Мориньер слушал и вспоминал.

Это было во время первого путешествия короля по стране. Тогда совсем ещё юный Людовик посетил опустошённую гражданской войной Шампань, присутствовал в Сансе при янсенистском столкновении с гвардией папы, после – вступил в переговоры с жителями осаждённого Бельгарда, благополучно разрешив конфликт. И, наконец, добрался с измученной длительным скитанием свитой до Бордо. Там, в замке Труа, на берегу тихой Гаронны, они отдыхали перед ожидающим их долгим возвращением в Париж.

Клементина? Дочь графа де Брассер, де Труа? Ах, вот что! Крестница маркизы!

Его услужливая память мгновенно извлекла из бесконечного вороха воспоминаний тоненькую фигурку девочки лет шести-семи, в чересчур лёгком для прохладного вечера платьице.

Она стояла на ведущей к дому дорожке, скучающе ковыряла носком туфельки землю.

Приём короля – дело непростое. Неудивительно, что все забыли о ней, маленькой девочке с огромными глазами.

Заметив его, стоявшего в тени раскидистого дерева, она подбежала, задрала голову, разглядывая. Он помнит, как долго они смотрели в молчании друг на друга.

– Вы очень смешной, мессир, – сообщила она, наконец. И рассмеялась.

Мориньер улыбнулся, вспомнив забавный разговор, случившийся меж ними.

– Уже в семь лет она обещала стать прехорошенькой, – заметил.

– Она сдержала обещание, – ответила маркиза. – Но у бедной девочки нет никаких шансов в той глуши найти себе мужа достойного её красоты и… ума. А ведь семья её так предана его величеству.

– Я подумаю, что можно сделать, – ответил он тогда.

Что ж… Сегодня пасьянс сложился.

Девчонка оказалась как нельзя кстати. Превосходная замена для жаждущего утешения влюблённого олуха. Если она и в самом деле так хороша, как говорит маркиза – тем лучше: тем скорее утешится де Лоранс и тем меньше у него будет поводов роптать.

Не то, чтобы де Лоранс представлялся Мориньеру человеком опасным, но он молод и вспыльчив, а в провинции сейчас и так неспокойно.

Возвращение домой негодующего хозяина могло только усилить волнения.

Глава 2. Клементина

Появившийся на дорожке юноша испугал косулю, кормившуюся из рук девушки.

Животное отпрыгнуло в сторону, замерло, задрало голову, будто принюхиваясь. Стояло так, подрагивая кожистым носом. Подёргивало шкурой, пружинило тонкими ногами. Ещё немного – и бросится прочь.

Девушка нахмурилась притворно, надула губы.

– Ну, что тебе тут нужно, Шарлό?

– Матушка послала за тобой, дорогая сестрица, – ответил, подходя. – А кто ещё, кроме меня, мог бы быстро найти тебя? Не выдавать же было твоё убежище слугам?!

Клементина улыбнулась.

– Я бы не простила тебе этого! Никогда.

Шарль присел на ствол поваленного дерева рядом с сестрой.

– Вот именно, – засмеялся. – Так что не бурчи. Я и так сделал всё, что мог!

– Ну, да! Напугал Наяду, например!

Она залепетала что-то, зацокала языком, стараясь вновь привлечь к себе косулю. Та постояла, посмотрела на рассевшуюся на стволе парочку, мотнула головой и одним прыжком скрылась в осиннике.

– Ты напрасно приваживаешь её, – пожал плечами Шарль, проводив взглядом животное. – Я всегда тебе об этом говорю. Привыкнет к людям – первой попадёт под выстрел.

Клементина испуганно взглянула на брата.

– Отец не станет стрелять в неё.

– Намеренно – не станет. Но всякое может случиться на охоте. Идём, тебе ещё бог знает сколько времени понадобится, чтобы привести себя в порядок.

Он критически оглядел сестру, ухватил её за руки, взглянул на ладони. Захохотал.

– Ну, кто бы сомневался? Ты как всегда, чумаза, как трубочист!

– А ты, как всегда, громогласен, как трубы Иерихона, – парировала Клементина. – Ты так вопишь, что даже птицы замолкли на деревьях.

Она внимательно посмотрела на свои ладони и тоже рассмеялась:

– По моим рукам можно прочесть историю всего моего дня.

Юноша кивнул:

– Да, моя дорогая, боюсь, тебе снова влетит от тётушек. Они терпеть не могут, когда что-нибудь, попадающееся им на глаза, небезупречно. А твои руки даже я не могу назвать безукоризненными.

– О, Шарлό, не будь занудой. Это ведь и правда забавно, – она пальчиком коснулась одного из пятен на своей ладони. – Вот, например, – смотри и завидуй! – прямое свидетельство того, что сегодня я лакомилась земляникой. Там, на холме, её столько, что шагу сделать невозможно, чтобы не наступить… Ты тоже мог бы составить мне компанию, если бы не вредничал с самого утра. А вот эти линии – погляди! – расскажут тебе о том, что я собирала траву для своей Наяды. Чуть не порезалась…

– Весьма дурацкое занятие, моя дорогая, весьма дурацкое, – заметил братец с тихим смешком и прихлопнул ползущее по колену насекомое. – Наяда твоя вполне обошлась бы без твоей помощи. Вон сколько травы вокруг! Ты, приходится признать, глупа, моя дорогая сестрица!

– Это ты глуп, Шарль. Это занятие приносит мне удовольствие.

– Ага, – снова ухватил её за руку юноша, поддёрнул кверху рукав, обнажая свежую ссадину, – а вот эта царапина определённо указывает на то, что сегодня, как обычно, ты полдня провела на одном из столь любимых тобой деревьев. Счастье ещё, что ты не порвала, как в прошлый раз, платье. Иначе матушка устроила бы тебе хорошенькую взбучку. И я не стал бы тебя на этот раз защищать.

– Ладно, довольно, – Клементина отдёрнула руку, спрятала её за спину. – Говори! Зачем я понадобилась матушке?

Шарль ещё некоторое время испытывал терпение сестры: рассматривал на просвет сорванный им лист, вынимал из спутанных волос Клементины несуществующие соломинки, лениво отряхивал абсолютно чистые панталоны. Потом, посчитав, видимо, что молчал достаточно долго, заговорил:

– К нам пожаловали… пожаловали… Ну, попроси меня ещё разок!

Засмеялся, уворачиваясь от шлепка.

– … маркиза де Монтозье с супругом. Ну, что ты дерёшься, Клементина? Я не так уж и тянул с новостью! Ты ведь не откажешься повидать крестную? Она утверждает, что очень по тебе соскучилась. И, кажется мне, она приехала не просто так. Очень уж многозначительный вид был у маркизы в тот момент, когда она спрашивала о тебе.

– На что это ты намекаешь?

– Намекаю? Хорошенькое дело! Да я который год только и мечтаю, – дождаться не могу, – когда же родители выдадут, наконец, тебя замуж! – засмеялся, позволяя себя стукнуть. – Только где ж тебе, страшиле такой, тут найдёшь жениха? Какой мужчина согласится взять замуж замарашку, все дни проводящую в лесу? Будь даже у родителей возможность дать за тобой приданое побольше – и то не уверен, что появился бы желающий связать с тобой жизнь. Одна надежда – на крёстную!