Коварное обещание - Моника Кейн

глотками. — Просто чувствую себя не в своей тарелке после вчерашнего вечера.

— Да, — говорит Вера, ее лицо сжалось от беспокойства. — Присядь пока. Я займусь твоим участком, пока все спокойно.

Я киваю, благодарю ее и сразу же бегу в туалет, где сажусь на закрытое сиденье унитаза и опускаю голову между ног. Это паранойя, вот и все. Джулиан был огромным и пугающим, он говорил много страшных вещей, которые меня пугали. Но если бы он действительно хотел причинить мне вред, он бы уже сделал это.

Но все же лучше перестраховаться. Как только закончится моя смена, я начну искать новое место жительства. Теперь, когда я думаю об этом, мне нужно будет сначала найти новую работу, чтобы я могла позволить себе новое жилье.

Мне придется еще некоторое время пожить у Джимми. Мама и папа мечтают о пенсии, путешествуя по стране на автофургоне. Там нет места для меня, и я не хочу втягивать их во все это. Джимми и так причинил им немало душевных страданий.

Чувствуя себя более уверенно, я подхожу к раковине и брызгаю на лицо холодной водой, делая несколько глубоких вдохов, прежде чем выйти из ванной и отработать оставшуюся часть смены.

Теперь я чувствую себя лучше. У меня есть план и цель. И я не позволю какому-то убийце из Братвы диктовать мою жизнь.

Я в порядке. Все в порядке.

ГЛАВА 3

Роуэн

К тому времени, когда я покидаю "У Фло" после обеда, я уже гораздо более расслаблена. Остаток дня я планирую провести в Интернете в поисках вакансий кондитера. Когда четыре месяца назад я вернулась из Парижа, я не смогла найти ни одного ресторана, который согласился бы взять на работу такого новичка, как я. Единственная предложенная вакансия — "подмастерье", и то это означает, что они хотят, чтобы я работала бесплатно, а я не могла себе этого позволить. Возможно, мне нужно расширить параметры поиска. Возможно, лучше начать с небольшой пекарни или кафе.

Вечером я пойду на поэтические чтения Веры. Уверена, что это будет драматично и смешно, да и мне будет полезно побыть с людьми.

Выйдя из метро на улицы Бед-Стай, я вставляю наушники и сосредотачиваюсь на песне Холзи "I am not a woman, I'm a god", которая звучит в моих ушах.

Во время двухквартальной прогулки к жилому дому Джимми вокруг суетятся обычные жители Бруклина. Здесь и новоиспеченные мамы, идущие и разговаривающие, толкая коляски с детьми, и подростки, играющие в баскетбол на площадке, и ворчливый старик у газетного киоска, который никогда не улыбается мне, хотя я всегда ему улыбаюсь.

Все кажется нормальным. Как и должно быть. Мои плечи опускаются от ушей, и я наклоняю голову вверх, впитывая апрельские солнечные лучи, согревающие мое лицо.

Когда я поворачиваю по улице к зданию Джимми, весь этот благополучный фасад трескается, как разбитое зеркало. Начинается все с колючек на шее, затем по коже пробегают мурашки. Жуткое ощущение охватывает меня. Это ощущение, что за мной наблюдают. Я оглядываю окрестности, вроде бы ничего необычного, но не могу избавиться от этого ощущения.

Я вбегаю в холл дома Джимми, беззвучно проклиная Джулиана Никитина. Этот назойливый человек держит меня в напряжении. После такого обмена никто не будет в здравом уме. Понятно, что он просто пытался запугать меня, чтобы я помогла ему найти брата, но теперь я не могу успокоиться.

Мое воображение разгулялось, как и сердцебиение. Адреналин бурлит в моих жилах, и я бросаюсь в лифт, нажимаю кнопку пятого этажа, пока дверь не закрывается, и лифт не поднимается вверх.

Оказавшись на этаже, я бросаюсь к квартире Джимми, держа в одной руке ключи, а в другой — мобильный телефон. Если в коридоре появится хоть один подозрительный человек, я вызову полицию. К счастью, все чисто. Дрожа, я вхожу в квартиру и закрываю за собой дверь. Но, похоже, этого недостаточно. Этот дурацкий замок ничего не сделал, чтобы не впустить Джулиана вчера вечером.

Вот тебе и высокая степень защиты.

Я беру кухонный стул, подтаскиваю его к входной двери и подставляю под ручку. Дополнительная баррикада против незваных гостей. Заставив себя сделать несколько глубоких вдохов, я успокаиваюсь настолько, что перестаю дрожать и наливаю себе стакан воды. Разум — опасная штука, он способен придумать козла отпущения там, где его нет.

Я настолько истощена эмоционально, что мне требуется вся моя энергия, чтобы заставить себя пойти в душ. Горячая вода бьет по спине, струится по телу, пар вытесняет самые мрачные мысли из глубин моего сознания.

Я не позволю своему гиперактивному воображению удержать меня сегодня дома. Я обещала Вере, что приду на поэтический слэм, и я все еще намерена это сделать. После сна и еды мне станет легче.

Все будет хорошо. Все будет хорошо.

Я повторяю это в голове, как мантру.

* * *

— Ты была моим солнцем и луной. Моим всем. А потом тебя не стало. Мое сердце — сгоревший кусок угля, оставшийся гнить в моей груди.

Вера поднимается с табурета и благодарит зрителей, раздаются аплодисменты. Я потягиваю свой джин-тоник и молча благодарю богов за то, что поэтическая часть вечера закончилась. Вдруг из стереосистемы раздается музыка в стиле инди-рок, и друг Веры Марк наклоняется ко мне поближе.

— Вера сказала, что ты кондитер. Это круто. — Он добродушно улыбается мне, но это еще не все. Весь вечер он бросает на меня заинтересованные взгляды.

— Спасибо, — говорю я, помешивая соломинкой свой напиток. — Не то чтобы я сейчас работала шеф-поваром. Было трудно найти работу. Большинство ресторанов хотят, чтобы ты прошел бесплатную стажировку, прежде чем тебя возьмут на работу. Я просто не могу себе этого позволить.

— Звучит жестоко, — кивает Марк. — Этот город достаточно дорогой, даже если жить в самом дальнем районе Бруклина.

— Да, — соглашаюсь я, горечь подступает к горлу. — Я вообще-то живу у брата некоторое время. Сейчас я не могу позволить себе даже полуприличное жилье.

Рука Марка выныривает и ложится на мою голую руку. Это сочувственный жест, но он