Коварное обещание - Моника Кейн

успокаиваю ее и беру за руки.

— Я освобождаю тебя, — говорю я. — Если ты считаешь, что тебе лучше быть одной, то так тому и быть.

Роуэн выпрямляется, ее взгляд насторожен.

— Ты серьезно?

— Серьезно, как сердечный приступ. Будь осторожна, Солнышко. На свете много опасных людей.

С этими словами я встаю и ухожу.

ГЛАВА 2

Роуэн

Я вбегаю в заднюю дверь закусочной "У Фло", опаздывая на десять минут на свою смену. Мои волосы собраны в крысиное гнездо на голове, а в метро я поняла, что на мне две разные пары кроссовок. Черт возьми. Иногда я едва чувствую себя взрослой. Двадцать два года — слишком чертовски мало для такого беспорядка, а я вот она, такая же беспорядочная, как и они сами.

— Смотри, что кошка притащила. — Моя подруга и коллега по работе, Вера, заглядывает в подсобку, где я судорожно завязываю фартук на талии. — Веселая ночка? — спрашивает она, приподнимая брови, глядя на меня в напряженном состоянии.

— Нет. — Я хмурюсь, разглаживая нижнюю половину своей униформы. — Не веселая ночь. Я просто проспала.

На самом деле, это была странная, тревожная, пугающая ночь благодаря неожиданному визиту громадного, горячего как грех гангстера. У Джулиана, с его уложенными густыми каштановыми волосами, скульптурными скулами и карими глазами, сверкающими из-под суровых бровей, есть все, что нужно.

Это, конечно, не притворство. Он опасен.

Хладнокровный убийца после моего брата, и мне не мешало бы помнить об этом. Мне стыдно за то, как мое тело отреагировало на него. Страх уступил место чему-то другому — возбуждению. Когда он провел губами по раковине моего уха и сжал в кулак мои волосы, мои соски напряглись от его близости, а сердце сжалось, когда его горячее дыхание коснулось моей чувствительной кожи. Я была в шоке. По крайней мере, я продолжаю говорить себе об этом.

Не теряя времени, я вскакиваю на пол в закусочной и сразу же попадаю на утреннее обслуживание, когда рабочие района забегают сюда, чтобы перекусить перед началом рабочего дня.

Я чувствую на себе взгляд Веры, но теряюсь в утренней суете, разнося кофе и заказы на яичницу, хаш-брауны и бекон. Это головокружительный час, и когда он заканчивается, я беру чашку кофе для себя и сажусь за стойку, чтобы перевести дух. У Веры еще есть столики, и я благодарна ей за то, что у меня есть несколько минут до того, как она приготовит меня на гриле, что, я уверена, ей до смерти хочется сделать. Я имею в виду, что на мне две разные туфли.

Опустив взгляд на свою форму, я надеюсь, что выгляжу не настолько дезорганизованной, как чувствую себя, потому что, честно говоря, я потрясена до глубины души. По словам этого Джулиана, мой брат попал в беду, а по ассоциации с ним и я. Звучит довольно дико, но я не могу отрицать, что мой брат притягивает неприятности, как носорог притягивает галок.

Он бросил школу в десятом классе и связал себя с Вестсайдом. Хотя он и не является полноценным человеком, но, безусловно, состоит в их организации. Не раз он попадал в горячую воду и вынужден был на время исчезнуть. Он всегда все исправляет, сглаживает все неровности своим плутовским обаянием, но в этот раз, боюсь, он зашел слишком далеко.

Я люблю Джимми, но мы не можем быть более разными. Если он никогда не играл честно, то я — самая меткая стрела. Послушная дочь, трудолюбивая, хорошая девочка. После окончания школы я взяла студенческий кредит, чтобы учиться в Le Cordon Bleu в Париже на повара-кондитера.

Четыре месяца назад я вернулась в Нью-Йорк с дипломом в руках, но ничего не получилось, как я надеялась. Я на мели. Никому нет дела до моего парижского образования, и теперь я ючусь в квартире своего брата.

Несмотря на голосовое сообщение Джулиана Джимми вчера вечером, я до сих пор не получила от него никаких известий. Я даже написала брату, умоляя его вернуться сюда и разобраться во всем этом дерьме, но он не ответил, и это не очень хороший знак. Может быть, он и нарушитель спокойствия, но он бы обязательно вернулся или, по крайней мере, связался со мной, если бы знал, что у меня проблемы.

— Не думай, что я так просто отпущу тебя с крючка. — Вера подошла ко мне, сдвинув ретро-очки "кошачий глаз" на нос. — Если у тебя была не очень хорошая ночь, объясни, пожалуйста, вот это. — Она показывает на мои волосы, завязанные в беспорядочный пучок, и на несочетающиеся туфли.

Усилием воли я натягиваю на лицо улыбку.

— Это была просто поздняя ночь. Друг зашел к нам и задержался. Это не то, что ты думаешь, — уверяю я ее, потому что прекрасно знаю, как работает грязный ум Веры.

— Как скажешь. — Она смотрит на меня с сомнением, но не поднимает тему, за что я ей благодарна. Я не хочу втягивать ее в это дело, если вдруг все обернется некрасиво. О чем я не готова думать.

— Сегодня вечером я выступаю на открытом поэтическом слэме в Бушвике. Пожалуйста, скажи мне, что ты придешь. Там будет банда, и… — Вера продолжает говорить, но ее голос уходит на задний план, когда мимо окна проходит молодой парень с вьющимися волосами.

Он худощав, одет в безразмерную рубашку, руки с полными рукавами татуировок. Он опускает солнцезащитные очки и впивается взглядом в мои глаза, его губы подрагивают в ухмылке. У меня кровь стынет в жилах. Что-то не так в этом взгляде. Но как только он проходит мимо окна, он исчезает, и я остаюсь в раздумьях, не привиделся ли мне этот момент. Вера, например, кажется, не заметила ничего необычного.

— Итак, как я уже сказала, я думаю, что собираюсь исполнить кое-что из своего старого материала, написанного сразу после того, как я рассталась с Броком. Это просто очень сыро и… — Она замолкает и наклоняет голову в сторону. — Господи, Роу, ты совсем побледнела. Ты в порядке?

— Я в порядке. — Я слабо улыбаюсь ей и беру из холодильника бутылку воды, которую выпиваю несколькими