Прохождение Венеры по диску Солнца - Владислав Крапивин

— Не прикидывайся идиотом.

— Раньше ты говорила, что я не прикидываюсь, а на самом деле, — напомнил я.

Лидия слегка расслабилась, подтянула ноги, пошевелила пальцами в прозрачных колготках. Сквозь колготки был виден вишневый педикюр. Она склонила голову к плечу и спросила почти ласково:

— И давно у тебя такая склонность? С армейской поры или после недавних потрясений?

— Что? — опять сказал я.

— Я могла заподозрить всякое. Но то, что ты в мое отсутствие развлекаешься с мальчиками…

— Ду-ура!.. — сдавленно взвыл я, чтобы обрести перевес. — Ты что такое думаешь-то! Рехнулась?

— А что я должна думать? Прихожу, в комнате погром и сидит этот отрок, в твоем халате, под которым — ничего. Я это отметила сразу, я массажист, у меня наметанный взгляд…

— Он у тебя чересчур наметанный! На мужиков и мальчиков…

— Не хами, моя радость. Лучше объясни, где его одежда.

— Не было! — опять взвыл я. — Не было никакой одежды, пока я не купил! Поймы ты это!

Как Лидия могла такое понять? Она смотрела на меня с сожалением.

— Ты хочешь сказать, что он явился к тебе в голом виде? Свалился с потолка? Как ангел небесный?

Я не стал уточнять насчет рубахи.

— Именно так! Именно ангел! И-мен-но! А ну, пошли! — Я дернул Лидию за руку с такой силой, что она не успела заупрямиться. Потащил в свою комнату.

Лучше всего, если бы Вовки там не оказалось. Растаял, растворился в эфире — и нет никакого спроса. Но, конечно, он не растворился, сидел на тахте. Правда, был это уже не прежний Вовка, а обыкновенный пацан — в обширных бриджах из ткани-плащевки, в красной футболке с густо оперенным вождем-ирокезом на груди, даже в бейсболке, надетой козырьком назад. Только обуться он не успел. Видимо, хотел натянуть носок и замер, услыхав нашу приглушенную перепалку.

Не было времени для долгих речей.

— Вовка! Это Лидия! Конечно, она ни фига не верит! Докажи ей, кто ты есть! А то ведь она черт знает, что думает!

Вовка кулаком с зажатым носком почесал подбородок, опасливо поднял глаза (они были теперь бледно-голубые).

— Как доказать-то?

— Как угодно! Ну… верни себе крылья, что ли…

— У-у, где теперь эти крылья, — озабоченно сказал Вовка. — Сколько времени надо… Может, как-нибудь по-другому?

— Как угодно! Ты же мой ангел-хранитель, должен защищать! А то ведь она меня живьем сожрет!

— Сожру, — подтвердила Лидия. Казалось, ее все это теперь забавляет.

Вовка глянул на нее, на меня. Малость виновато.

— Но придется истратить одну защиту.

Я ничего не понял.

— Хоть двадцать одну! Только скорее!

Вовка вытянул шею, левой рукой взлохматил затылок, а правую, с носком, выбросил вперед. Повел в пространстве будто алым платочком…

В комнате был кавардак: два опрокинутых стула, разгромленный шкаф, осколки стекла в этом шкафу и на полу. И вот стулья сами аккуратно встали у стен, осколки затрепетали, словно бабочки, стали слетаться, соединяться. Разбитые дверцы сделались целыми, пробоины в зеркальной стенке затянулись, невредимые фужеры с тонким звоном выстроились на стеклянной полке. Белое перо взлетело с пола и аккуратно легло рядом с компьютером. Закупоренная фляжка с остатками «Тайного советника» предательски выползла из-под тахты и встала на подоконнике. Перекошенные часы над дверью выпрямились, кукушка выглянула и нерешительно вякнула один раз — то ли с перепугу, то ли желая убедить нас, что времени ровно час (кстати, так и было).

Вовка устало выпустил сквозь толстые губы воздух и глянул вопросительно: «Ну, как?»

Я был полон беззвучного торжества. Но Лидия… Надо знать эту железную леди! Если она и была изумлена, то не подала вида.

— Тоже мне, Хоттабыч из пятого «бэ»…

Вовка пожал плечами и с обиженным видом начал было надевать носок.

— Стоп! — металлическим голосом скомандовала Лидия. — Ты что делаешь?

— А… что? — он испуганно смотрел исподлобья.

— Может быть, там, где вы, ангелы, обитаете, позволено натягивать носки на грязные лапы, а здесь это не пройдет. Марш в ванную… Да повесь на место халат.

Вовка не заспорил. Взял халат и побрел из комнаты, будто обыкновенный мальчишка, робеющий перед строгой тетушкой. Стало слышно, как он пустил из крана воду.

— Чего ты с ним так сурово? Ангел все-таки… — сказал я.

Она первый раз взглянула не меня по-человечески, с нерешительным вопросом.

— А что… неужели он правда… такоеявление?

— Вот именно явление. Свалился откуда-то, весь в белых перьях, в длинной рубахе… Куда он ее дел, интересно? Вслед за крыльями, что ли?

— И ты… правда веришь, что он твой хранитель?

— Он это утверждает. Говорит, что послали на помощь…

— Кто послал?

Я пожал плечами.

— Господи, а чем он может помочь? — как-то по-бабьи выговорила Лилия. — Совсем дитя. Это ведь не фужеры склеивать. Там из него… фарш сделают. Ваня, не пускай его…

— Я попробую, да. Только…

В этот миг Вовка заголосил из ванной:

— Тетя Лидия! Чем тут можно вытереть ноги?

Ее он называл тетей и говорил «вы», не то что мне. Она опять превратилась в строгую тетушку:

— Внизу, на трубе батареи, серое полотенце. Вытирай крепче, чтобы не наследить.

Вовка появился, дурашливо шлепая сухими чистыми ступнями. Сел, опять взялся за носки. И тогда я сказал:

— Вов, не ходил бы ты туда. Ну его к черту, этого Махневского, перетопчемся как-нибудь…

Он смотрел, явно не понимая меня. Потом двумя рывками натянул носки, вскинул соломенную голову, уперся в тахту кулаками.

— Смеешься, да? Меня, что ли, на экскурсию послали? У меня задание!

— Шут с ним, с заданием! Хочешь, я расписку дам, что сам отказался… от этого, от твоей защиты?

Вовка сказал с легким пренебрежением:

— Ты чего боишься-то?

— За тебя боюсь! Там же охрана, такие амбалы, бывшие спецы. Хорошо, если просто не пропустят. А если поймут, кто ты и зачем? Никакой ангельский чин не поможет.

— Чево-о? — меня опять резанула синева смотровых щелей.

И стало ясно — мне и Лидии, — что дальнейшие разговоры бесполезны.

Вовка застегнул сандалии, с удовольствием потоптался. Сказал примирительно:

— В самый раз. Спасибо, Иван… Ну, я пойду, пора…

Лидия оставалась Лидией в любых ситуациях.

— Стой. А ты обедал?

«Разве ангелы обедают»? — глупо подумалось мне. Но Вовка смущенно засопел:

— Вообще-то… нет, конечно…

— Иван, достань из холодильника суп и котлеты. Суп — на плиту, котлеты в — микроволновку.

Вовка сморщил нос.

— А можно без супа? Я его не люблю.

Лидия глянула на меня, словно это я подговорил Вовку.

— Два сапога пара!

Я суетливо предложил заменить суп глазуньей с помидорами. Вовка одобрил, даже подпрыгнул.

— Дети… — вздохнула Лидия, но спорить не стала. Даже сказала, что приготовит компот из консервов.

Мы с Вовкой пообедали вдвоем на кухне. Быстро и молча. Лидия днем не ела, берегла талию. После компота Вовка сказал спасибо и вытер ладонью рот. Ойкнул под взглядом Лидии и вытер ладонь о новые штаны. Ойкнул опять. Уронив табурет, выбрался из-за стола. Еще раз сказал спасибо и:

— Ну, я пошел. Дел-то куча…

«Вернешься?» — хотел спросить я и не решился. Честное слово, меня в тот момент беспокоили не столько дела, сколько сам факт: вернется ли Вовка? Лидия была решительнее:

— Когда тебя ждать обратно?

— Вечером, — с пониманием откликнулся он. Как домашний мальчик, которого надолго отпускают гулять. — Если сильно задержусь, позвоню.

— У тебя что, карточка для автомата? Или мобильник? — не отставала Лидия.

— Чево-о? Какой мобильник? Я вот так… — Он лодочкой приложил к уху ладонь. В этот же миг в комнате заиграл Моцарта мой сотовый телефон. Я машинально бросился на сигнал, схватил с подоконника трубку.

— Алло! — раздался в ней Вовкин голос. — Проверка связи… Иван, я пошел. Пока! — И сразу хлопнули двери: в кухне, в прихожей.

— Ни пуха, ни пера, — беспомощно сказал я в замолкший телефон и нажал кнопку отбоя. А что еще я мог?

Вошла Лидия, встала рядом у окна. Мы смотрели вниз, на тротуар. Вовка вышел из подъезда и зашагал вдоль газона. Беззаботный такой мальчишка. Надел на палец бейсболку и крутил ее на ходу. Как-то нехорошо защемило у меня в груди. Лидия прошлась по мне глазами.

— Ты вот что, дорогой, полежи и тихо посопи в подушку. Не думай ни о чем. Тебе полезно отдохнуть. А я — на работу.

Да, какие бы потрясения ни настигали нас, какие бы ангелы ни падали с потолка, а работа для нее — понятие нерушимое. Там стальной график. Там клиентура. В том числе весьма именитая.

Лидия прихватила с подоконника фляжку и пошла к двери.

— Оставь бутылочку-то! — взмолился я. — В ней всего капелька!