Проданная замуж (СИ) - Лина Венкова

знаю, я сама согласилась на столь сомнительное счастье — стать его женой, но все же. До чего трудно становиться агнцем, принесенным в жертву бабушкиной жажды золота.

Хватит себя жалеть, мысленно приказала я себе же, но ни боль, ни злость не утихали. Я не смотрела на Димитрия, хотя он находился на расстоянии нескольких несчастных десятков дюймов — почти все время, что мы ехали к Альвийскому парку, я глядела в окно, нервно теребя пальцами пурпурную занавесь.

— Мисс Линтон, вам нездоровится? — Граф едва ли не впервые обратился ко мне напрямую. Нотки беспокойства в его голосе, мне, естественно, почудились. — Вы бледны.

Поначалу я не горела желанием ему отвечать — право слово, сложно было это сделать сквозь намертво сжатые зубы. Я могла только поражаться, как он не замечал мой полный ненависти взгляд. Но в то же время меня осенило: на самом деле, не мешало бы подготовить почву для будущего сожительства — уж тут не стоило полагаться на удачу. Посему я, сама подивившись благожелательному тону своего голоса, ответила.

— Благодарю за беспокойство, Ваше Сиятельство. — Я даже сумела — какова актриса! — улыбнуться. — Но ваши опасения беспочвенны. И еще, не будете ли вы так добры звать меня по имени? Вам вскоре надлежит стать моим господином, и я должна привыкать.

При всем при этом мне пришлось опустить глаза долу, ибо испепеляющий жар моей вражды в этот раз точно не скрылся бы от Димитрия. Я усердно глазела на подол моего великолепного платья, не решаясь явить будущему мужу злобный взор во всей его красе, но, когда послышался смешок, не совладала с собой.

Улыбка графа Альвийского походила на цветок папоротника — по слухам прекрасная, но никто её не видел доселе. Эти предательские мысли пробились даже через каменный панцирь моего гнева — я, презрев все правила этикета, аж рот чуть приоткрыла, завороженная внезапно открывшимся зрелищем. Не могу представить, какие неземные силы умудрились сделать его для меня столь привлекательным в тот момент — то ли мальчишечья радость в его темных глазах, то ли я сама впервые внимательно присмотрелась к будущему супругу.

— Хорошо, Джейн, — чуть ли не счастливо ответствовал он. — Как вам будет угодно.

Наша долгая дорога продолжалась, и у меня было достаточно времени, чтобы обратно закопаться в свои невеселые думы и сомнения относительно графа. О чем тут можно говорить? Невозможно уважать человека, купившего тебя за мешок золота. Интересно, какие мотивы заставили его так раскошелиться? Чего он от меня ожидает? Я смерила Димитрия недоверчивым взглядом, и ответ пришел сам собой — как его супруга, я буду обязана делить с ним ложе. Понятнее некуда.

Даже если допустить, что он испытывает ко мне истинную симпатию (во что мне верится с большим трудом) — почему тогда он не попросил моей руки у папеньки? Все оформилось бы крайне чинно и благородно. Я смогла бы с гордостью зваться его невестой. Но Димитрий почему-то решил, что выкупить меня у бабушки Ребекки будет легче, чем попросить моей руки у отца, который сам по себе горел желанием выдать меня замуж. Во всяком случае, в нынешней ситуации я скорее вскроюсь, чем лягу рядом с купившем меня человеком, даже после нашего венчания.

Наш путь приблизился к завершению лишь поздним вечером. После целого дня тряски на ухабинах я находилась в ужасном настроении. Я ни разу за все время поездки не вышла из экипажа — Димитрий утверждал, что до церемонии венчания не должна показываться кому бы то ни было на глаза. Все, что мне было позволено — это незаметно поглядывать из-за шторы на проплывающие мимо пейзажи нашего немаленького графства.

Альвийский парк потряс меня своим обилием зелени и цветов. Я во все глаза разглядывала высившийся вдалеке огромный замок, не уступающий в величии — я в этом не сомневаюсь — даже королевскому дворцу. Наверное, это единственная положительная нотка моего нынешнего состояния — все-таки, жить в таком красивом месте тоже в каком-то смысле привилегия.

— Понимаю ваши чувства, Джейн, — с каменным лицом произнес Димитрий, подавая мне руку. — Я сколько лет уже здесь живу, все никак не могу привыкнуть к необыкновенности Альвиона.

— Альвиона? — вежливо переспросила я, сжимая его холодные пальцы и выбираясь из кареты. Димитрий не отошел, и я оказалась с ним лицом к лицу, предельно близко. Дабы не показаться слабохарактерной, мне пришлось бесстрашно поднять взгляд вверх и не отворачиваться, с трудом выдерживая как его прикосновение к моей руке, так и пристальный взор его серых глаз.

Но я не смогла. Мне пришлось отвернуться, ибо он наклонился еще ближе, и меня пронзила мгновенная мысль — он хочет меня поцеловать? Чудовищная наглость! Я едва удержалась, чтобы не одарить его звонкой пощечиной. Не могу понять, на что он надеялся? Обыкновенный богатый мерзавец, ничего особенного.

Граф, хоть и поначалу растерялся, быстро взял себя в руки. Он кивнул в сторону парка — изначально я подумала, что он желает прогуляться. Я сразу признала это плохой идеей, ведь после утомительной поездки мне хотелось чего угодно, но никак не прогулок, пусть и по столь величественному месту. Но, проследив направление его взгляда я смогла заметить белоснежный шатер, умостившийся среди вековых дубов. На меня обрушилась беспощадная истина — через каких-то несчастных полчаса я окажусь замужем за наименее желанным для меня мужчиной во всем мире.

Выбора как такового не было, и я зашагала рядом с ним, трижды проклиная каждый дюйм этой ненавистной земли.

— Альвион, — возобновил Димитрий наш разговор. — Так мой дед, Инджимер Грейсон, пятый граф Альвийский, назвал наш дворец.

— Смею предположить, имение получило свое имя в честь парка?

— Именно, — подтвердил граф. — Название самого парка происходит от нормандского слова "Альф", что означает, как нетрудно догадаться, "Эльф". Существует легенда, что одна из женщин в роду Грейсонов среди ночи отправилась в парк понаблюдать за ночными танцами эльфов. Неизвестно, увидала ли она искомое, но