Цепь рубикона. Круг первый. Книга первая - Вера Хинер

праздника девушки выглядели подобающим образом, к ним приглашали маранских модельеров. Заранее привозили образцы материи, из которой претендентки могли выбрать что-либо на свой вкус. Особо не разбежишься, конечно, но таковы были приличия.

Элоиза остановила выбор на нежной серой материи, в тон ее стальным глазам.

– Прекрасная ткань, госпожа! – похвалил ее щеголеватый модельер.

Его вычурный костюм, украшенный малиновыми посеребренными перьями, мог вызвать фурор в любой части Конгломерата.

Одна из стоявших рядом девушек хмыкнула:

– Цвет бездарный и скучный, она просто отойдет на второй план. Наоборот, нужно что-нибудь поярче, чтобы выделяться. Мероприятие очень важное!

Модельер хитро прищурил глаза.

– Госпожа, не всегда только яркий цвет привлекает внимание. Обычно, хорошо подходящий к чертам вашей внешности оттенок справляется с этим ничуть не хуже.

– Ладно, я все поняла, вы тоже любитель серого. Но мне сделайте красное платье с золотыми цветами…

Элоиза не сказала ни слова нахалке, сразу записав ее в низшую категорию претенденток. Ни одна истинная аристократка не будет выделяться. Она искоса бросила на нее взгляд и с удовлетворением отметила, что в стройности и изяществе она ей явно уступает.

Правила приличия были жесткими, и они очень нравились Элоизе. Она с детства была воспитана в строгости, и нанятая специально для ее обучения няня имела важные указания. В случае нарушения правил аристократии она могла бить девочку по рукам острой тонкой плетью. Элоизе редко доставалось от нее, гораздо меньше, чем другим знакомым девочкам из благородных семей.

Но она навсегда усвоила, что в любой момент за ней могут следить чужие глаза, готовые нанести удар и не считающиеся с ее мнением. Боль? Ха! Она привыкла в боли и не обращала на нее внимания. Самое главное научить себя сдерживать порывы души.

А вот с этим и были проблемы. В среде аристократии считалось отвратительным и грубым, если девушка показывала слишком ярко свои желания. Нужно было действовать только полунамеками. Окружающие догадаются сами. Они должны понять. А если нет? Тогда проглоти свое желание и живи дальше, в мире есть много чего интересного.

Сначала девочке казалось, что она заперта в тесной клетке чужого мнения, незаслуженных ограничений. Но постепенно она научилась выстраивать свою линию поведения, двойственную и наполненную скрытыми мотивами. Основной мыслью Элоизы в те годы было "научиться делать желаемое, чтобы никто не догадался об этом".

Девочка преуспела. Поэтому, когда ее отдали на краткосрочное обучение манерам в специальную школу для аристократок на Маране, она стала одной из лучших учениц.

– Все должны брать пример с Элоизы! Несравненные манеры и отточенный аристократизм, – воспитательница заходилась от восторга.

Девочка наполнялась гордостью и видела, как недовольно поджимаются губы у других учениц, как они стараются изо всех сил скрыть свою зависть.

– Только такие девушки, как Элоиза, получат самых лучших мужей и их жизнь будет устроена. Никто не захочет брать в жены дурно воспитанную особу.

Погрузившись в воспоминания, она снова вернулась в реальность, неприязненно наблюдая за другими посетительницами будущего съезда. Ни одну из них Элоиза не могла считать конкуренткой себе. В том или ином смысле они казались жалкими и ничтожными по сравнению с ней. Их манеры… Кто же учил их манерам? Они спокойно махали руками направо и налево, шумно разговаривали. А Элоиза добивалась нужной тональности голоса, которая могла подчеркнуть ее достоинство и воспитание. Нет, несомненно, она должна пойти очень далеко…

– Прочь с дороги!

Удары плетей рассыпались направо и налево. Зохарийцы-прислужники размахивали руками без устали, отпугивая случайных прохожих.

– Сразу видно, знать ползет в своем палантине, – прошептал Дан.

– Тише ты, – остановила его попутчица.

Дан, уставший после долгой дороги и тяжелой работы, наблюдал.

Огромный грузный палантин, прикрытый полупрозрачной тканью и украшенный драгоценными вставками, полз по пыльной тропе. В нем находилась гименейка из аристократической семьи, морщившая носик от невыносимого присутствия диких, по ее мнению, зохарийцев. Как вообще допустили Силы такое соседство на их планете? Почему они, основные жители Гименеи, должны терпеть грязных полудикарей рядом с собой?

Внезапно один из прятавшихся вдоль дороги зохарийцев вырвался вперед. Его не останавливали ни удары плетей, ни жуткая боль и мгновенно содранная на лице кожа.

– Госпожа! Пощадите! Помогите найти моего сына!

Дан с попутчицей в ужасе смотрели на ненормального, осмелившегося задавать вопросы и демонстрировать непокорность.

Гименейка дала знак остановить палантин. Носильщики притормозили и опустили его на землю. Девушка медленно отодвинула занавес, слегка выглянув оттуда. Нежно-золотистая кожа и медовые волосы озарились лучами светила.

– Что здесь происходит? – подала голос девушка, брезгливо глядя на бунтаря.

Он молниеносно воспользовался случаем и бросился ей в ноги, пряча копыта назад, чтобы не оскорбить своим видом знатную аристократку.

– Госпожа, у меня есть единственный сын, но он пропал…

– И? Что могу сделать я?

– Мальчик уехал в столицу по приказу вашего отца, чтобы сопроводить повозки с зерном.

Девушка фыркнула.

– Эка невидаль, пропал еще один зохариец. Скорее всего он уже мертв.

Глаза мужчины медленно расширялись от ужаса. У представителей этого народа они и так были огромными и темными. Но сейчас две затягивающие в ужас бездны сверкали на измученном, покрытом шерстью лице. Он молчал, но эта тишина была больше похожа на крик.

– Ты что, не в курсе, что каждая ваша жизнь принадлежит нам, все вы созданы как вспомогательный материал для нас. Но мы уже не нуждаемся в вонючих животных. Поэтому планета постепенно зачищается.

– Мой сын… Он не животное.

Девушка помрачнела и нахмурилась. Он посмел ей возразить, это пререкание?

– Что это такое? Что здесь делает такое ничтожество? Убрать его немедленно!

Ее красивое лицо обезобразилось от омерзения и ненависти. Зохарийцы-прислужники, продавшие совесть за жизнь, схватились за плети и начали изо всех сил стегать бедного отца. Их нисколько не смущало, что перед ними их соплеменник, такой же, как они.

– Я не могу на это смотреть, – вырвалось у Дана.

Спутница схватила его за руку.

– Молчи! Если тебя услышат, то мы не вернемся назад!

– Мне уже все равно, я не могу больше смотреть на издевательства над нами! Разве такая жизнь мне нужна? Я хочу хотя бы защитить человека… Просто попытаться это сделать.

Дан оттолкнул спутницу и вырвался вперед. Несколькими взмахами сильных рук он отшвырнул обалдевших прислужников и подбежал к окровавленному соплеменнику.

– Убегай!

Зохариец смотрел на него непонимающим взглядом. Остекленевшие глаза. Почему он не исчезает? Ему все равно?!

– Поймать немедленно эту тварь!

Дан обернулся. Аристократка подалась вперед. Ее ноздри хищно вдыхали воздух.

Быстро оценив положение, Дан понял, что происходит что-то странное и его поступок никто не понял. Зохариец понуро сидит на земле,