Цепь рубикона. Круг первый. Книга первая - Вера Хинер

словно заслуживал ее одобрение. Мама счастлива и ему светлее, лучше, душа играет. Силур не переступал через себя, он занимался с удовольствием. Поэтому, когда зашла речь о том, чтобы связать свою будущую жизнь с изучения пространств, юноша был в восторге. Папа не возражал, он любил жену и сына и предоставлял им полную свободу действий.

Силур обожал родителей. Мама была его первым другом, а папа высшим авторитетом, непогрешимым существом. Он мало бывал дома, все время занимала служба, какие-то обязанности. Но те редкие часы вместе с сыном он проводил, расспрашивая его обо всем.

Силур знал, что папа очень хотел второго сына, но его мечте не суждено было исполниться. Малейшая возможность иметь второго ребенка у пары была исключена. Всю свою любовь родители направляли на единственного продолжателя рода.

Переехав в очередной раз, отец с матерью поселились в этом доме, рядом с которым стояли стройные колонны величественных зданий. Каждый раз, когда Силур подходил к этому новенькому высокому переливающемуся сооружению, его сердце наполнялось гордостью за родителей, за свою семью.

У папы везде были друзья. Не успели они поселиться в этом месте, как он сразу же поднял старые связи, чтобы узнать, в какую школу-литорию предпочтительнее всего определить сына. Но лучшая литория находилась достаточно далеко. Поэтому отец привел его в ближайшее учебное заведение с биологическим уклоном. Штудирование космических видов еще никому не помешало. Именно там Силур и познакомился с Маяном.

– Это наш новый ученик Силур. Он сын всеми уважаемого человека, который много сделал для защиты пространств. – объявила классу наставница в сверкающей белизной длинной одежде.

Дети встретили его настороженно. Силур сменил за свою жизнь множество школ, но в этой прием был наиболее холодным.

– Садись с Маяном. Он как раз один за своей скамьей.

Где этот Маян? А… Вот он, наверное. Мальчики испытующе посмотрели друг на друга. Две пары упрямых глаз словно скрестились на мгновение, оценивая потенциал соперника. Силур сел и молча приступил к занятиям. Не было расспросов, долгих задушевных бесед. Они просто постепенно сблизились и стали лучше понимать мысли каждого. А класс тоже успокоился и принял новенького.

В конце концов, он вел себя скромно, как и подобает достойному гражданину Великого Алласа.

Он всегда был зазнайкой… Маян подошел к входу и подал сигнал приближения. Пространство задергалось и возник небольшой проход. На пороге стояла мама с побледневшим лицом.

– Ты где пропадал?

Маян обреченно вздохнул и зашел в дом.

– Мам, ну что ты меня позоришь? Я уже скоро покину Аллас, а ты все меня караулишь.

– А как же иначе? Это только кажется, что время спокойное, а на самом деле кругом происходят то исчезновения пилотов, то нападения на свободных граждан, то еще что…

– Ты где этого насмотрелась? Опять бесконтрольно подключалась к потоку Вселенной? Какие убийства? Что за чушь? Убийства алласцев?

– Мне рассказывала сегодня супруга Арена, у нее муж работает на границе с Третьей Вселенной. Там…

– Опять сплетни, мам…

Женщина обиженно поджала губы.

– Благодаря этим сплетням я всегда в курсе малейшей опасности.

Маян обреченно доставал из сумки учебные артефакты с помеченными на них энергетическими надписями. Голос матери растворялся в потоке мыслей. Маян делал все машинально и не заметил, как просыпал минералы на пол. Вскрикнув, словно очнувшись ото сна, Маян отскочил.

– Да что с тобой сегодня вечером? Что-то случилось?

Маян не контролировал себя, только раздраженно отмахиваясь.

– Я встретил Силура.

– И что опять? Стоит его наслушаться, и каждый раз ты сам не свой.

Пронзительный взгляд на мать. Пойми меня, пойми же, наконец! Не осуждай, не придумывай…

– Мама, он поступил на изучение пространств, как и хотел.

Женщина медленно повернулась.

– И что? Что? Ты мне будешь говорить о своих фантазиях и глупых желаниях пойти по его стопам? Мой сын – путешественник по заброшенным и опасным мирам? Да ни за что. И не вздумай завидовать.

– Я и не надеялся, что ты меня поймешь.

– Вот посмотришь. Время все рассудит. Будет летать по планетам и останется ни с чем. А ты будешь с уважаемой и достойной работой. Потом поймешь мои слова.

– Я так хочу, очень хочу. Все вселенные будут открыты перед ним! Можно я тоже попробую на следующий год? Я не глупее его и наставники не раз отмечали мои способности…

– Что за бред, ты уже сдал экзамены на Хранителя. Со дня на день будут результаты. Все, забудь про Силура. Его родители совсем избаловали…

Все разговоры и убеждения были бесполезны. Вразумить мать было невозможно, а пойти против нее он не мог.

Дан был на грани от плохо сдерживаемой ярости. Несколько лет у него ушло на изучение грамоты, что запрещалось законами Гименеи для зохарийцев. Поэтому для уроков приходилось прибегать к различным хитростям. Дану помогал старый учитель, помнивший еще то время, когда зохарийцы были простыми слугами и иногда имели разрешение торговать. Сейчас все это было запредельно и невозможно.

За одну мечту о чем-либо подобном тебя могли немедленно забрать и доставить на расправу никчемному королю и его приспешникам. А уж они знали, что делать дальше, как вымучивать из зохарийцев просьбы о пощаде, которые никогда не получали ответа.

– Сынок, если ты сделаешь свою работу, то иди в хижину и отдохни. Не попадайся лишний раз на глаза солдатам.

– Мам, я подожду тебя, не беспокойся. Здесь мы все вместе, и ты сама знаешь, что они не забирают людей открыто, среди им подобных. Последнее время король соблюдает правила…

Заслышав их разговор, одна из деревенских жительниц покачала головой.

– Я не могу ему верить, ни единому слову этих нелюдей я никогда не поверю. После того, как они забрали моего мужа, я ничего больше не хочу. Дан, слушайся мать, ты один у нее.

– Тетушка Заккара, почему мы все не соберемся и не начнем защищаться? Ведь вместе мы все сможем.

Голос Дана был полон решительности и искреннего непонимания. Они – зохарийцы! Их много, он сильны и могут объединиться против всех этих жестоких людей.

Но на него зацыкали, испуганно оглядываясь по сторонам. Казалось, что за каждым деревом следят невидимые и беспощадные глаза, стоят существа, готовые растерзать в любую минуту. Страх преследования и боязнь малейшего подозрительного движения были запредельными. За долгие годы унижений зохарийцы начали опасаться даже простых слов.

– Замолчи, накликаешь беду! – замахали на Дана.

– Да, да, конечно, только несчастье! Вы не представляете себе, как я устал от этого рабства, тупого перебирания зерна! Я хочу учиться, хочу создавать технику, которая может летать на далекие