Тени Марса - Анатолий Гончар

— Господа, этот день непременно войдёт в историю как день величайший! Впервые мы можем твёрдо утверждать, что во вселенной возможно существование других существ! Найденные госпожой Новиковой доказательства говорят сами за себя. Я не буду настаивать на немедленном начале работ на месте их обнаружения, но думаю, что вы и сами в процессе обмена мнениями подойдете к вопросу необходимости принятия такого решения. — Заслуженный муж науки заметно волновался. Его правая рука то и дело вытаскивала большой клетчатый платок, чтобы протереть пот, выступающий на его довольно обширной лысине.

Громкий гул воодушевленных голосов высказал академику о своей полной солидарности. Выходившие на трибуну учёные мужи, так или иначе, поддерживали своего начальника в его предложении приступить к работам немедленно. Пожалуй, из всей ученой братии один лишь человек, а именно биолог, профессор Александр Абрамович Лобенштайн, не разделял всеобщего радостного возбуждения. Никем не замечаемый, он сидел в дальнем уголке аудитории и неторопливо анализировал произошедшее событие. Его рассуждения были строго логичными и простыми. Пожалуй, не нужно быть великим мыслителем, чтобы сделать простой и в той же мере неизбежный вывод: спешить в деле, где замешана военная техника, нельзя. Последствия могут быть непредсказуемы и (черт бы их побрал!) трагичны. Окончательно утвердившись в своём мнении, он медленно поднялся со своего места и, пройдя на сцену, встал за трибуну. Его субтильное телосложение давало основание предположить, что его голос будет тих и спокоен, так оно и оказалось, но когда с его языка слетели первые фразы, гомонившие в зале притихли.

— Коллеги, что мы знаем о жизни на Марсе? Что мы знаем о марсианской военной технике? Ничего! — тон его голоса вошел в диссонанс с витавшей в зале эйфорией.

Зал замер.

— Тогда почему мы решили, что имеем право рисковать и начинать работы немедленно? Не посоветовавшись с Землей, не дав возможности военным специалистам и ученым, занятым в разработке военной техники, обследовать обнаруженный подземный арсенал, мы уже тянем свои руки к новым учёным степеням и званиям. Почему мы так спешим? Почему? Неужели желание всемирной славы взяло верх над разумом? Опомнитесь, господа! — Александр Абрамович своими словами хотел всего лишь облагоразумить коллег, предостеречь их от поспешных действий, но его речь вызвала эффект прямо противоположный. Учёные мужи неожиданно всерьез осознали, что если они согласятся с мнением Лобенштайна, шустрые академики с Земли и впрямь могут отнять у них славу первооткрывателей. И потому после слов профессора зал взорвался. Дотоле чинно восседавшие в креслах профессора, доктора наук, более мелкие научные деятели, с глубокомысленным видом степенно обсуждавшие последствия открытия и лишь изредка в перерывах между громкими аплодисментами позволявшие себе выкрики поддержки, теперь вскочили со своих мест и, размахивая руками, во весь голос принялись выражать своё несогласие с только что высказанным мнением. Зал неистовствовал. Гомон стоял такой, что голос Александра Абрамовича, всё еще продолжавшего увещевать научных работников, потонув во всеобщем гвалте, не был слышен даже в первых рядах собравшихся. Он постоял еще минуту, в надежде быть услышанным, но поняв всю тщетность своих надежд, махнул рукой и, досадуя на самого себя, с гордо поднятой головой вышел из помещения. Едва дверь за ним закрылась, как его плечи повисли, а взор потупился вниз. Александр Абрамович понял, что сотворил нечто непоправимое, а именно: ученая братия после сказанных им слов примет решение приступить к работам немедленно. Но даже он не мог предположить, что работы начнутся так скоро…

Еще до заката гудящая вереница машин спешно снаряженной экспедиции запылила в направлении горного кряжа. Длинные комфортабельные вездеходы членов научного совета, натужно ревя моторами, плавно перетекали по извилистым волнам грязно-розового песчаника. Вслед за "светилами", поднимая пыль высокими рубчатыми колёсами и нетерпеливо гудя клаксонами, мчались зеленые внедорожники профессуры и руководящих чинов рангом пониже. А уж за ними, едва видимые в пыли, всё больше и больше отставая, ползли потрепанные, открытые всем ветрам серо-коричневые экспедиционные джипы прочей научной братии. Каждый стремился урвать свой кусочек пирога. Но трудно было представить, что убеленные, а главное вкупе с учеными званиями имеющими солидное брюшко члены научного совета смогут преодолеть трудный и длинный путь по подземным лабиринтам, чтобы самим воочию увидеть следы иной цивилизации. Можно было подумать, что они организуют экспедицию, состоящую из более расторопных младших научных сотрудников, а уж потом (как это ведется исстари) воспользуются плодом их труда, но нет, никто из патриархов науки не собирался так просто уступать кому-нибудь пальму первенства. Воочию увидеть, лицезреть марсианскую технику хотелось всем, и ни когда-нибудь, а здесь и сейчас. Еще там, в городе, после короткого совещания А.А. Рязев и сотоварищи наметили план действий. План был прост и "гениален". Глубинные шурфы и взрывчатка! Воистину, "учёный ум безумства полон".

Не успела осесть пыль за последней машиной, прибывшей к горному кряжу, а рабочие уже приступили к бурению глубинных шурфов. Тяжелые грузовики, загруженные взрывчаткой, примчавшиеся вслед за учёными, укрывшись за большим скальным выростом, ждали своей очереди на разгрузку.

Через пару часов раздались первые подземные взрывы. Подрывники из геологической экспедиции работали с энтузиазмом. Направленные взрывы зарядов повышенной мощности поднимали в воздух горную породу и раскидывали её по прилегающей местности, лишь немного не долетая до укрывшихся в глубине пустыни людей. Едва обломки скал, поднятые в воздух, очередным взрывом падали на землю, как тут же к месту работ устремлялись машины с рабочими и подрывниками. Работа шла своим ходом.

Член-корреспондент Всемирной Академии Наук, с безопасного расстояния любуясь на открывающееся взору зрелище чудовищного разрушения, довольно улыбался. Мысленно представляя себя Нобелевским лауреатом, он, тем не менее, не забывал и о радостях, может и не столь великих, но не менее приятных и уж, наверное, более доступных, поглаживая по оттопыренному заду пухленькую секретаршу профессора Льва Яковлевича Жданова Зоечку, нисколько не противившуюся такому обращению, а наоборот, довольно хихикающую. Наконец вдоволь налюбовавшись марсианской "эпопеей", глава города и светоч наук плюхнулся на широкое сиденье вездехода и, усадив рядом раскрасневшуюся Зоечку, жестом приказал водителю трогать в направлении города. Прокладывание входа в пещеры грозило затянуться надолго, а ночевать на сиденьях машины даже ради сомнительной чести быть на раскопах первым, привыкшему к роскоши учёному вовсе не улыбалось. К тому же, он не сомневался, что ни один клерк не посмеет спуститься в подземные туннели без его ведома. Двигатель фыркнул выхлопом, транспорт тронулся. Антон Антонович Рязев притянул Зоечку к себе, залез левой рукой в разрез её платья и, убаюканный плавным движением автомобиля, погрузился в сладостные грёзы. О чём ему мечталось, история умалчивает, но на губах членкора играла блаженная всепрощающая улыбка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});