Вето на девочку - Виктория Волкова

папы круглосуточно прислуга шуршит.

– А мы никого не встретили, – растерянно оглядываюсь я по сторонам.

На всем втором этаже пусто. На консолях с массивными резными ножками стоят пузатые вазы со свежими цветами. На стенах – картины в золоченых рамах. Просторный холл залит солнечным светом. И вокруг ни души!

– Так у них главное условие – не попадаться на глаза папе, – весело смеется Катерина. – Вот и натирают все с утра, пока он спит. Но штат тут нехилый. Повар, экономка, две-три горничных, охрана, водитель, садовник. Они на третьем этаже живут, – поднимает она палец к верху и добавляет ехидно: – У нас тут самая настоящая общага.

– Так и скажу маме. Поселилась в общежитии, – шучу я. – А до универа отсюда далеко, Кать? – интересуюсь серьезно. Если с утра выбираться из пригорода, то во сколько же придется вставать. И самое главное, как добираться обратно. Может, ну его, этот дворец? Общага ближе и душевнее.

– Деня наш умудряется минут за сорок доезжать, – вздыхает Катерина, то ли радуясь, то ли огорчаясь запредельным талантам водителя. – Примерно как на общественном транспорте от общаги… Но у него мигалка, – усмехается подружка и произносит просительно: – Слушай, а давай останемся здесь, а? Ну на фиг нам мотаться по Москве. Тут жиза классная. И на учебе можно полностью сосредоточиться.

– Ага, сейчас, – усмехаюсь я добродушно. Но честно говоря, мне и самой отсюда уезжать не хочется. Когда еще получится пожить в самом настоящем дворце. – А твой папа против не будет? – спрашиваю поспешно.

– Он будет счастлив! – искренне восклицает Катюха и снова тянет меня дальше по коридору.

– Вот твоя комната! – распахивает дверь. – Как тебе?

– Обалдеть! – охаю я, не решаясь войти.

Взглядом натыкаюсь на кровать с белым изголовьем, простеганным золотыми нитками. По обеим сторонам от нее такие же тумбочки. Белые с тонкой золотой отделкой. Такой же узор на потолке. И ковер на полу. Белый с золотыми цветами.

И это обычная гостевая спальня, а не покои принцессы? Точно?

– Лучше, чем в общаге? – подначивает Катерина. И подмигивает заговорщицки. – Пойдем, мою хатку покажу.

Деловито бежит вперед и толкает следующую дверь в конце коридора.

– Папочка расстарался, – шепчет довольно Катя.

А я смотрю на розовое чудо. Инкрустированная мебель, цветы в вазах. Кровать, ковер. Все розовое! Даже люстры!

– Балдею от этой комнаты, – признается Катерина. – Чувствую себя настоящей принцессой. Хорошо, что мы с тобой вырвались, Макарова-а! – упав на кровать, тянет блаженно.

Раскинувшись звездой, Катя хлопает по стеганому покрывалу.

– Иди сюда…

Но стоит мне только сделать шаг к кровати, как в комнату вбегает маленькая белая собачонка. И с радостным лаем бросается сначала мне под ноги, а потом на кровать к Кате.

– Жужа! – подхватывает ее Катерина. – Ты еще тут? – смотрит удивленно.

– А где ей быть? – появляется в дверях Александр Георгиевич. – Твоя собака. Прислуга присматривает. К ветеринарам возим. Там счета больше, чем у меня, – усмехается криво.

– Так ты здоровый, а она – больная, – морщится Катерина.

– И что? Пристрелить ее за это? – резко бросает Димиров и, присвистнув, зовет: – Иди ко мне, Жужелица.

Та бойко спрыгивает из Катиных рук и спешит к своему благодетелю. А тот, опустившись на корточки, подставляет руки, разрешая собаке привычно умоститься в ладонях.

И у меня сразу теплеет на сердце, когда маленькая мальтипу всем тельцем прижимается к мускулистой мужской груди.

– Я же просила тебя от нее избавиться, – дует губки Катерина.

– Я похож на Герасима? – приподнимает одну бровь Димиров. В голосе звучат стальные нотки, а на лице застывает маска холодного раздражения.

Вроде ничего не происходит. Никто не кричит, как у нас в семье. Но Катя, мгновенно почувствовав перемену отцовского настроения, тут же сникает и идет на попятную.

– Какой еще Герасим? – хлопает она глазками, поспешно вставая с кровати.

– Жужа не Му-му, – встреваю я в разговор. И тут же прикусываю себе язык. Вот кто тебя просит, Макарова!

– А, в этом смысле! – смеется весело Катерина. – Ну пусть живет собакевна, – разрешает милостиво и добавляет со вздохом: – Только ко мне пусть не подходит. А то заразит еще!

– Кать? – изумленно пялится на дочку Димиров. – Ты серьезно?

– У нее шов на животе, – морщится Катерина.

А я замираю в ужасе. Даже дышать забываю. Как можно отказаться от беззащитного питомца? Больной, ну и что? Не заслуживает любви?

– Тогда пойду в прорубь кину, – резко разворачивается к двери Димиров.

– Нет! Не надо! Отдайте ее мне! Пожалуйста! – вскрикиваю я от неожиданности.

А в ответ слышу дружный хохот Димировых. И сама краснею от стыда. Это же надо быть такой тупой?! Ну какая прорубь в конце августа?

– Держи, – словно дорогой приз передает мне собаку Александр Георгиевич. – Она твоя. Пока живешь в нашем доме, прислуга о ней будет заботиться, как и раньше. Я распоряжусь. А вот любовь и ласка теперь на тебе.

– Спасибо, – шепчу я, прижимая к груди маленький белый комочек. И наткнувшись на черный бездонный взгляд Димирова, наклоняюсь к собаке. – Какая же ты красивая, Жужа!

Маленькая добродушная псинка внимательно смотрит на меня, будто что-то решая, а потом маленький розовый язык стремительно облизывает мой нос.

– Фууу, – скривившись, тянет Катерина. – Фууу!

– Есть контакт, – довольно улыбается Александр Георгиевич. Идет к дверям. Но останавливается на пороге, словно вспоминая, зачем приходил. – Катя, шашлык начнем жарить через час. Для бассейна у вас осталось немного времени.

– Хорошо, папочка, – лисой юлит Катерина и мурлычет ласково: – Если мы на полчасика задержимся, ты же не рассердишься. Правда?

– Нет, – отрезает Димиров. – Сегодня я прошу прийти вовремя. У нас к ужину приглашены Лиманские. Вам, девочкам, придется развлекать Алину.

– Мы будем, папочка, – нежненько воркует Катерина.

А как только за отцом закрывается дверь, обнимает меня со спины. Уткнувшись лбом в позвоночник, обвивает руками мою талию.

– Настька, ты просто чудо. Так классно разрулила конфликт. Мне бы папа еще долго эту псину вспоминал. А так… пасьянс сошелся. Спасибо, роднуля!

5. Лучше сказать правду

Около бассейна я чувствую себя неуютно. И даже сама понять не могу почему? Нервно кутаясь в белоснежный махровый халат, лениво раскачиваюсь на качелях и поглаживаю уткнувшуюся мне в бок Жужу.

Рядом на террасе уже вовсю идут приготовления. Фигуристая женщина в форменном платье тщательно вытирает длинный каменный стол. А двое мужчин разжигают мангал, стоящий в сторонке.

Любуюсь синим небом, березками и елочками. И залипаю взглядом на биокамине, где в прозрачной стеклянной чаше пылает огонь.

На улице прохладно. Особенно под вечер. Так и хочется пересесть поближе. Погреться.

А может, меня знобит от нервов, а не от