Шрифт:
Интервал:
Закладка:
-- Кто он был родом? -- продолжал ректор.
-- Испанец.
-- Вимсс...
-- Нет, генуэзец!
-- А испанцы?
-- Снарядили его экспедицию.
-- Расскажи мне вкратце историю Америки с ее открытия до 1860 года.
Глаза Свена блеснули. Здесь он был в своей сфере!
История и география были двумя единственными предметами, которые Свен знал, как следует. Не оттого, что он прилежно учил уроки, а потому, что все, что касалось этих предметов, легко и прочно укладывалось у него в голове и составляло огромный запас знаний, который всегда был у него под рукой. Стоило ему только закрыть глаза и заглянуть к себе в голову, перед ним сейчас же расстилалась вся карта земли с морями, государствами, городами, реками и горами, расами, квадратными милями, количеством жителей, ввозом и вывозом, промышленностью и т. д.
История, подобно живым картинам, двигалась над всеми государствами, он ясно и живо представлял себе их, каждое в отдельности, с изменчивыми очертаниями и границами.
Краткий обзор истории Америки! Это была обычная система ректора Хольста производить внезапные повторения разных отделов истории, а зоркий глаз его открыл, что это было настоящее поприще Свена Бидевинда. Как ни строг и ни неприступен казался ректор, продолжавший покачиваться на кафедре, как ни горд был его белоснежный лоб, Овен чувствовал себя перед ним спокойно и уверенно. То, что он именно теперь спрашивал его таким образом, заставляло Свена надеяться найти суд более справедливый, чем пощечины Свсннингсена.
И краткий обзор сошел благополучно. Ректор прерывал его своими обычными "Вимсс..." не более двух раз, и Свен получил в журнале одну из крошечных тоненьких единиц ректора.
Урок проходил тихо и медленно; ученики вполголоса рассказывали об американской гражданской войне, а ректор от времени до времени делал свои обычные замечания.
Наконец, раздался звонок, и, задав урок к следующему разу, ректор громко сказал:
-- Свен Бугге и Антон Бех, останьтесь в классе, остальные выходите!
Вот оно! Сердце Свена Бидевинда больно сжалось.
Класс опустел. Ректор попрежнему покачивался на кафедре.
-- Подойдите сюда оба!
Антон Бех и Свен Бидевинд подошли к кафедре. Антон мрачно и упрямо смотрел перед собой на стену; взгляд Свена, полный страха и ожидания, был устремлен на ректора.
-- Адъюнкт Свеннингсен жаловался мне на тебя, Свен! Он нашел вот эти стихи в твоей книге -- и ректор вынул бумажку из своего кармана. -- Вместо того, чтобы наказать тебя за то, что ты занимаешься посторонними делами во время урока, он одобряет твои стихи, прочитывает их твоим товарищам и хочет сохранить на память. За это ты должен был бы быть благодарным господину Свеннингсену и как его ученик и как поэт. А ты, напротив, ведешь себя по отношению к нему совершенно непростительно и получил за это заслуженное наказание. Вот тебе твои стихи; адъюнкт Свеннингсен все-таки не находит их достойными того, чтобы сохранить их. Возьми.
Ректор протянул бумажку вперед, и Свен красный, как рак, взял ее. Ректор некоторое время молча смотрел на Свена Бидевинда. Внимательный взгляд увидел бы на его тонком лице едва заметную улыбку. Потом он обратился к Антону Беху.
-- Ну, Антон, что ты мне скажешь?
Антон Бех вопросительно взглянул на ректора.
-- Я слышал, что ты выступал самозванным защитником класса. Ты, может быть, удовлетворишься тем, что я сказал Свену. В таком случае я счастливее господина Свеннингсена, которому ты выдал не особенно лестный аттестат. Благодарю тебя!
Ректор протянул руку. Антон Бех опустил глаза и не трогался с места.
-- Дай мне твою руку, мой мальчик! -- сказал ректор внезапно изменившимся тоном, так ласково и сердечно.
Антон Бех заставил себя протянуть руку, ректор слегка пожал ее.
-- Ну, теперь можете итти оба.
Свен Бидевинд и Антон Бех быстро вышли из класса. Внизу на лестнице Антон остановился.
-- Я на хожу, -- сказал он Свену, -- что твои стихи ужасно хороши, да!
И они пошли дальше к выходной двери. На школьном дворе было, как всегда, шумно и весело. Антон опять остановился.
-- Слушай, Бидевинд, -- сказал он, -- мы ни слова не расскажем остальным из того, что говорил ректор.
-- Конечно! -- ответил Свен.
-- Видишь ли, -- сказал Антон, -- эти болваны все равно не поймут, что ректор был с нами, собственно говоря, ужасно мил.
-- Да, -- сказал Свен Бидевинд задумчиво, -- он был очень добр. ИI отдал мне стихи.
-- И не исключил из гимназии.
И с этими словами оба вышли во двор.
II
Переворот
На другой день и в следующие затем дни Свей был очень задумчив.
Он, очевидно, о чем-то размышлял. На третий день после описанного события был опять урок истории. Весь час Свен неподвижно просидел иа своем месте, нс сводя с ректора своего правого глаза и устремив левый на кончик своего собственного носа.
Ректор Хольст. как всегда, стоял, покачиваясь, на кафедре, но Свен в тот день находил в нем что-то особенное.
Когда урок был кончен, Свен в качестве дежурного привел все в порядок, открыл окна, вымыл классную доску, приготовил мел к уроку математики и намочил губку. Когда все было готово, он остановился и посмотрел на кафедру, потом кивнул головой и сказал самому себе:
-- Да, ректор, в самом деле, удивительный человек.
По с тех пор гимназия изменилась для Свена. Не резко и не извне.
Прежде он сидел в классе безучастно, считая себя совершенно посторонним лицом и дожидаясь только окончания последнего урока, чтобы бежать домой. Теперь между ним и гимназией установилась прочная связь.
Одним звеном этой цепи был ректор, другим -- Антон Бех.
Каждый урок истории с начала и до конца Свен не сводил глаз с сурового человека, который вдруг перестал быть для него начальством, главой гимназического неприятеля, и превратился в человека, который спокойно и дружелюбно относился к нему, захотел понять его, говорил и судил, как обыкновенные люди вне гимназии. И, глядя на него так внимательно из урока в урок, Свен все больше открывал новых хороших качеств в его лице, его голосе и манере держаться.
Высокий блестящий лоб пол совершенно черными волосами казался ему таким умным и чистым, в серьезных глазах его Свен то и дело видел тонкую дружескую улыбку. Голос его и привычка покачиваться казались Свену такими спокойными и достойными. Он никогда не раздражался, не возвышал голоса и не бил учеников.
Когда он произносил свое грозное "вимсс..." это действовало на учеников гораздо больше, чем насмешки и пощечины Свеннингсена или длинные нотации Бугге.
Но важнее всего было то, что перед ректором все мальчики были равны; у него не было улыбок и взглядов для первых учеников. "Вимсс" было одинаково страшно, как для Симона Сельмера, так и для маленького Серена Серенсена, величайшего глупца в классе, который никогда не покидал последней скамьи, и которого, бог весть почему, прозвали Мандрабером, то-есть душегубом.
Прежде Свену Бидевинду всегда казалось, что суровый ректор похож
- Место силы - Ольга Колпакова - Детская проза
- Компасу надо верить - Владимир Степаненко - Детская проза
- Зимняя сказка начнётся летом - Ирина Юрьевна Мошева - Детские приключения / Детская проза / Прочее
- Осторожно, день рождения! - Мария Бершадская - Детская проза
- Школьник Свен (из норвежской жизни) - Бенрт Ли - Детская проза
- Почему? - Валентина Осеева - Детская проза
- Пасхальная книга для детей. Рассказы и стихи русских писателей и поэтов - Татьяна Стрыгина - Детская проза
- Полынная ёлка - Ольга Колпакова - Детская проза
- Смотрящие вперед. Обсерватория в дюнах - Валентина Мухина-Петринская - Детская проза
- Маруся и волшебные праздники: Новый год. В стране сказок - Марсель Марлье - Детская проза