Научная фантастика и современное мифотворчество - Т Чернышева

Происходит странное, на первый взгляд, явление - научное знание превращается в миф. Дело в том, что дефицит информации может возникать по-разному, информация может вообще не поступать, как в случае с внеземными цивилизациями, или эта информация имеется, но по каким-то причинам оказывается недоступной тем или иным слоям общества, неспециалистам, В том и в другом случае вступают в строй механизмы мифообразования - "суждение по себе", замена недостающей информации другой, уже освоенной сознанием.

В самом деле, большинство неспециалистов сейчас приняли теорию относительности, но в каком виде? Одним из наиболее распространенных представлений в этом плаве является как раз отмеченный Б. Агаповым сюжет: космонавт, улетев к звездам со скоростью, близкой к световой, возвращается "домой" через тысячелетия. Соответствует ли это подлинной теории относительности?

По всей вероятности, нет, так как здесь математические обоснования заменены образным представлением. Такая мифологизация научных знаний постоянно осуществляется в недрах научной фантастики, отчего нередко говорят, что научная фантастика переводит научные абстракции на язык образов. Однако адекватный перевод в этом случае невозможен, образная форма небезотносительна к содержанию, и это уже будет качественно иное знание.

Итак, современный гносеологический миф может рождаться и в самой науке, и около нее как форма освоения массовым сознанием каких-то фундаментальных положений современной науки, и в этих Процессах немалая роль принадлежит научной фантастике.

В наши дни можно только поражаться разнообразию всякого рода "мифов": есть мифы о человеке, как существе биологическом, мифы о роботах, которые все больше становятся похожи на своих создателей, а подчас эти новые рабы восстают против своего господина, не уступая ему в хитрости. Но все же главным направлением современного мифотворчества остаются грядущее космическое бытие человека и разрушение представления о космической изоляции земной цивилизации. Ведь и тяжба человека и машины, как правило, перенесена в космос, да и всякого рода испытания пределов прочности человеческого организма внутренне тоже ориентированы на космическое бытие земного человека. Одним словом, основное направление современного мифотворчества связано с необходимостью космизации обиходного сознания, обыденного мышления.

И вот тут мы сталкиваемся с одним любопытным историческим парадоксом. Выше мы отмечали, что современное мифотворчество не опережает науку, а идет за ней и самые мифы создаются на основе достижений науки. Поэтому правы те, кто возражает против представления о научной фантастике как о "преднауке", как о чем-то действительно обогнавшем науку на пути к истине. И все-таки некое опережение здесь налицо. Парадокс заключается в том, что в какой-то период потребности обиходного мышления обогнали возможности науки. Внутренние закономерности развития общества настоятельно требовали серьезной перестройки обиходного сознания, космизации его, наука же не успела подготовить для этого достаточно прочную почву, так как только некоторые мечтатели от науки смутно улавливали незаметные порывы человечества из своей колыбели. Таким энтузиастом-мечтателем был К. Э. Циолковский, но влияние его работ на современную ему науку было ничтожно мало.

В самом деле, термин "космизация" появился в 1962 году, ему не исполнилось еще и десяти лет, проблемы межзвездной связи и внеземных цивилизаций стали предметом обсуждения в науке только в последние десять-пятнадцать лет. Ранее же в течение многих лет (более полувека), как вынуждены признать сами ученые, этими проблемами вплотную занималась только научная фантастика, так как именно она взяла на себя важную роль воспитания обиходного сознания и долгое время была едва ли не единственной "экспериментальной лабораторией по созданию мифов".

Опередила научная фантастика не только современную экзосоциологню, но и футурологию, опятьтаки не в смысле действительной ценности добытых ею знаний и четко разработанных теорий и концепций, а в смысле удовлетворения потребностей развития обиходного сознания.

Модели мира, создаваемые научной фантастикой, далеко не всегда выдерживали проверку точными знаниями; они бывали нередко неуклюжи, нелепы, порою попросту ложны, не случайно в научной среде на долгие годы утвердилось несколько пренебрежительное отношение к научной фантастике.

И все же эти модели заслуживают не только осмеяния, так как при всех издержках, о которых не раз писали критики и ученые, роль их в общем движении от незнания к знанию (не в научном поиске, а именно в познании, освоении мира всем обществом) может быть оценена не только со знаком минус. На первый взгляд кажется странным, что ложная модель действительности, ложное представление о мире, как будто дезориентирующее человека, может оказаться в той или иной мере полезным, даже необходимым. В этой связи нелишне вспомнить, насколько ложны были, с нашей точки зрения, представления о мире, отразившиеся в древних мифах, где малые крупицы действительного знания тонули в фантастическом их обрамлении. И все же эти знания - ценнейшее достояние первобытного коллектива - помогли человеку выстоять в жестокой борьбе с окружающей средой, стали залогом дальнейшего развития человечества. И тут не успокаивает оговорка, что в этой борьбе помогали знания, а не заблуждения. В том-то и сложность, что для ориентации в окружающей среде древнему человеку необходима была вся эта модель мира, включающая и знания и заблуждения, поскольку знаний было мало и они не могли создать целостной картины мира. Эта закономерность верна не только для процесса познания истины, но и для процесса освоения добытых знаний, и доказательство тому - поразительная живучесть многих заблуждений в научной фантастике. Ограничимся только одним примером.

Сейчас уже считается несомненным, что осуществление контактов с ВЦ и исследование большого космоса с помощью звездолетов, оснащенных даже самыми фантастическими фотонными ракетными двигателями, практически невозможно по целому ряду причин, и если в научных, а чаще в популярных работах оценке этих проектов (как правило, отрицательной) еще отдается дань, то это обусловлено традицией, созданной не наукой, а научной фантастикой. И все же в научной фантастике звездолеты продолжают бороздить космос, встречаются там с кораблями других цивилизаций, блуждающими во вселенной иногда миллионы лет; звездолетчики осуществляют дальние исследовательские, а то и просто "хозяйственные" рейсы даже в чужие галактики, и в условном научно-фантастическом времени все это занимает сроки, вполне сопоставимые со сроками обычных земных путешествий. Но ведь это ложь, заведомая ложь, и ложность такой картины мира может быть понята и оценена уже современным знанием. И все же эта модель действительности упорно живет рядом с научным представлением о вселенной. И тут едва ли можно объяснить все художественной условностью. На наш взгляд, мы имеем дело здесь не столько с художественной, сколько с "мифологической" условностью, рождающейся из необходимости для обиходного мышления освоить космос на каком-то уровне. Так возникает в научной фантастике образ "добропорядочного" (С. Лем), землеподобного космоса, одновременно похожего на реальный космос. - вернее, на научное о нем представление, и в чем-то очень напоминающего Землю. Так вообще создается, условно говоря, современная мифологическая картина мира, которая как будто и не противоречит науке и в то же время весьма существенно отличается от научной картины мира.

Мы вовсе не хотим поставить знак равенства между современным мифотворчеством и научной фантастикой. Прежде всего мифотворчество проявляется не только в научной фантастике, оно захватывает научно-художественную, научно-популярную литературу и даже "чистую" науку, поскольку за последнее время основы, условно говоря, "мифологических" моделей мира создаются самими учеными, о чем уже шла речь выше.

Кроме того, научная фантастика не исчерпывается только мифотворчеством. Очевидно, научная фантастика вообще является какой-то областью перехода, неким "переходным мостом"[ Современная наука, исследующая не только явления и системы, но я отношения, связи между ними, постоянно сталкивается с необходимостью изучения таких "мостов". Так, Я. А. Пономарев, исследуя проблему интуиции, пишет: "Если мир есть система взаимодействующих систем, то все эти системы должны быть связаны не только внутри себя, но и друг с другом. Между ближайшими системами должны быть "пере* ходные мосты", одна часть которых находится в одной системе, другая - в другой" (Я. А. Пономарев, Психика и интуиция. М., 1987),]; с одной стороны, это область сложного взаимодействия точного знания и обиходного сознания, с другой - область не менее сложного взаимодействия современного мифотворчества и искусства; с течением времени научная фантастика все больше становится искусством, и не только потому, что в нее приходят талантливые писатели, но и по внутреннему смыслу своему.