Египет Рамсесов - Пьер Монтэ

Города Дельты ничем не уступали городам Верхнего Египта – ни древностью, ни великолепием памятников. Их опустошили гиксосы и оставили в небрежении властители XVIII династии. Восстановили, расширили и украсили эти города только Рамессиды. Рамсес II очень любил Восточную Дельту, колыбель своего рода. Он ценил ее мягкий климат, водные просторы, луга и виноградники, дававшие вино слаще меда. На берегу Танисского рукава, посреди лугов, овеваемых ветрами, стоял Хут-уарет (Аварис) – древний город жрецов, центр культа бога Сетха, а также центр школы художников, возникшей в незапамятные времена. Гиксосы превратили его в свою столицу. После того как Яхмос изгнал их из Египта, город пришел в упадок. Рамсес обосновался там сразу же после того, как воздал последние почести своему отцу, и немедленно начал большие работы, дабы вернуть этому району жизнь и былое благоденствие, а древний город превратив в блестящую царскую резиденцию.[14]

Здесь, как и в Фивах, храм и другие сооружения окружала большая кирпичная стена с четырьмя воротам, от которых отходили в каждую сторону света дороги и каналы. Из Асуана, не считаясь ни с трудностями, ни с расстояниями, доставили каменные блоки небывалых размеров для возведения храма, святая святых, и многочисленных стел и обелисков, которые вытачивали искусные мастера. По сторонам аллей, вымощенных базальтом, стояли друг против друга львы из черного гранита с человеческими лицами и сфинксы из розового гранита. Ворота охраняли лежащие львы. Перед пилонами выстроились группы из двух и трех статуй богов, стоящих и сидящих, многие из которых соперничали с колоссами Фив и превосходили мемфисские.

Дворец сверкал, украшенный золотом, лазуритом и бирюзой. Повсюду были цветы. Тщательно возделанные поля пересекались дорогами, обсаженными деревьям. Склады ломились от товаров из Сирии, с островов и из страны Пунт. Кварталы поблизости от дворца отводились отрядам пехоты и лучников, эскадронам колесниц, экипажам военных судов. Многие египтяне переселились сюда, чтобы быть поближе к «солнцу». «Сколь велика радость находиться здесь, – восклицает писец Пабаса, – лучшего не пожелаешь! Малый подобен великому… Равны здесь все, кто хочет обратиться с просьбой».

Усадьба с прудами и виноградником

Как и в других больших городах, среди египтян жило много ливийцев и негров. Но особенно азиатов, и даже после Исхода. Потомки сыновей Иакова и другие кочевники, получив разрешение проживать в Египте, не хотели больше его покидать, так же как пленники из Ханаана, Амора и Нахарины, чьи дети со временем, вероятно, становились свободными земледельцами и ремесленниками. Вскоре царский город оказался в центре нового, более обширного города с многочисленными домами, лавками и складами. В этих новых кварталах появились свои храмы, окруженные кирпичными стенами, как большой центральный храм. Нужно было выделить место для кладбища,[15] потому что египтяне Дельты не имели возможности хоронить своих мертвецов поблизости, в пустыне, как это делали на юге – в Верховье. Поэтому они возводили гробницы для своих родственников и для священных животных порой вне стен города, а порой и внутри его, в двух шагах от храма. Поскольку места не хватало, здесь невозможно было возводить столь грандиозные монументы, как в Мемфисе. А потому гробницы независимо от ранга покойного были здесь – будь то в Танисе или в Атрибисе – довольно небольшими.

Рамсес II построил так много, что его преемникам почти ничего не оставалось делать. Так, Рамсес III занимался главным образом поддержанием и расширением садов и лесов. «Я заставил плодоносить, – говорит он, – все деревья и растения на земле. Я сделал так, чтобы люди могли сидеть в их тени».[16]

В резиденции своего прославленного предка он разбил огромные сады, проложил прогулочные дороги среди полей, насадил виноградники и оливковые рощи, а вдоль священного пути – роскошные цветники.[17] В Оне фараон очистил священные пруды храма и извлек все нечистоты, которые накопились в них «с тех пор, как существует земля». Он всюду обновлял посадки деревьев и растений. Он посадил виноградники, чтобы у бога Атума было вдоволь вина, а также оливковые рощи, которые давали «наилучшее в Египте масло, чтобы ярко горело пламя в священном дворце». Храм Хора был для него дороже всех других храмов: «Я заставил расцвести священную рощу, которая находится в его ограде. Я заставил зазеленеть папирусы, как в болотах Ахбит (где, согласно мифу, жил Хор-младенец). Они были в небрежении с древнейших времен. Я сделал цветущей священную рощу твоего храма и дал ей место, которое было пустыней. Я назначил садовников, чтобы все плодоносило».[18]

Это называется сочетать приятное с полезным. Геродот заметил, что храм Бубаста, окруженный высокими деревьями, был одним из самых привлекательных во всем Египте. Несомненно, в XII веке до н.э. путешественник испытывал то же чувство удовлетворения во многих египетских городах. Суровая строгость высоких стен компенсировалась яркой зеленью. На берегах рукавов Нила горожане наслаждались свежестью в тени деревьев. Цветы на храмовых дворах оттеняли достоинства скульптур.

Животным, растениям и, конечно, людям требовалось много воды. Было бы крайне неудобно и даже неприлично ходить за ней на канал, находящийся вне стен города, даже в Мединет-Абу и в Пер-Рамсесе, где каналы подходили к самым монументальным воротам. Поэтому в большинстве городов, окруженных степами, существовали каменные резервуары.[19] В них были проделаны ступени, по которым спускались к воде в любое время года. Кроме того, в городах были прорыты колодцы, во всяком случае с начала Нового царства. Их обнаружили в ряде частных владений, а также в городских кварталах.[20] В ограде Пер-Рамсеса насчитали по крайней мере четыре колодца. Они построены капитально и выложены камнем.[21] Самый маленький, находящийся к западу от храма, имеет три метра десять сантиметров в диаметре. К нему спускались по крытой лестнице с двадцатью тремя ступенями, а затем но спиральной лестнице с дюжиной ступеней. Самый большой колодец, к югу от храма, имеет пять метров в диаметре. К воде ведет крытая лестница в сорок четыре ступени, состоящая из двух пролетов и площадки для отдыха. Далее в колодец спускались по подковообразной лестнице и черпали воду кувшинами даже в самый засушливый сезон. В остальные времена года египтяне считали более удобным поднимать воду из колодца с помощью шадуфа[*6] в резервуар, откуда она по каменному желобу самотеком достигала другого резервуара в самом храме.

В восточной части города были обнаружены многочисленные глиняные трубы канализации различных образцов, пролегавшей глубоко под землей. Наиболее часто встречающаяся из этих систем состояла из вставленных друг в друга сосудов без дна с тщательно зацементированными швами. К сожалению, до сих пор не удалось проследить эти системы на всем их протяжении и выяснить наконец, где они начинались и где кончались. Мы не знаем, когда они были проложены, и не знаем даже, для чего служили – для доставки питьевой воды или для отвода использованных вод. Тем не менее мы рассказываем об этих системах, дабы подчеркнуть, что администрация фараонов заботилась об удобствах и здоровье горожан.

Царские резиденции и храмы были могучими центрами притяжения. В смутные времена все, кто опасался за свою жизнь, укрывались за городскими стенами. Они строили свои жилища в парках и фруктовых садах, портили прекрасную перспективу, спланированную первыми строителями. Они преграждали даже подступы к храму, селились прямо на стенах, мешали священным церемониям и службе часовых. Врач по имени Уджахорреснет, пользовавший своих пациентов во времена Камбиза, с горечью замечает, что чужеземцы устроились даже в самом храме Нейт, владычицы Саиса.[22] Поскольку он имел доступ к великому царю, он уговорил его изгнать всех этих пришельцев из храма, снести их лачуги со всеми пожитками, чтобы можно было совершать праздничные церемонии и процессии, как это делалось раньше. Примерно тогда же чародей-исцелитель по имени Джедхор, живши в Атрибисе, рассказывает, что какие-то простолюдины построили свои глинобитные домишки прямо над гробницами священных соколов.[23] Он не располагал такими связями, как саисский врач, но смог уговорить самовольных застройщиков покинуть гробницы и переселиться в другое вполне удобное место, которое сам же и указал им. Прежде там, правда, было болото, но его завалили обломками тех домов, которые разрушили. Так жители Атрибиса получили хорошо расположенный, удобный и чистый участок, правда немного сыроватый в период наивысшего подъема вод в Ниле. В Танисе мы обнаружили следы нашествия «новоселов» и на дворцах, и на храмовых стенах.