Дюжина поцелуев - Мия Райан

В кои-то веки её мать и мистер Эванстон оказались абсолютно правы. Лорд Дэрингтон был ужасным негодяям, человеком слишком высокого о себе мнения, чтобы с высоты своего высокомерия снизойти до вежливого обращения с её матерью, женой того, чей титул он унаследовал. Титул внука своего четвероюродного брата.

И вдобавок ко всему он ещё и смеялся на ней.

И сейчас Линни могла лишь пожалеть о том, что она не высморкалась в его носовой платок еще сильнее. И ей следовало бы оставить его себе и никогда ему не возвращать.

Даже более того, ей нужно было разорвать этот мокрый клочок льна на крошечные кусочки и засунуть их прямо ему в нос.

Глава 2

И раз уж мы коснулись темы лорда Дэрингтона и выселения им вдовствующей леди Дэрингтон и её дочери из дома, в котором они прожили всю жизнь, возможно, пора рассказать о вышеупомянутой дочери, леди Каролине Старлинг.

Автор признает, что имя леди Каролины нечасто фигурирует на этих страницах, но теперь его следует отметить, потому что эта тихая мисс, похоже, движется по направлению к алтарю ни с кем иным, как с Эрнестом Вареингом, графом Пеллерингом.

(Примечание: Никому больше, кроме Автора, не хочется, произнося имя графа, рассказывать детские стишки?)

Автор надеется, что леди Каролине нравится сельская жизнь, особенно гончие псы и охота, потому что всем известно: больше всего на свете лорд Пеллеринг любит своих собак.

«Светская хроника леди Уислдаун», 28 января 1814 года

Почему природа столь несправедлива: стоит лишь найти самое уютное местечко в кровати, как через пять минут уже надо вставать.

Особенно, когда в постели так тепло, а в комнате вполне бы могла неделю храниться ледяная глыба.

Из того факта, что Линни не чувствовала своего носа, она заключила, что последняя часть ее предположения была чистейшей правдой. Первая часть тоже была верна, потому что всё совпадало одно к одному: подушки были идеально мягкими, её тело находилось в тёплом и уютном коконе. Ах, блаженство!

И тут кто-то постучал в её дверь. И это был вовсе не тихий приятный звук, а сильный отрывистый стук. Бум, бум.

— Линни! — Её мать.

Вот чёрт!

Не дожидаясь приглашения войти, Джорджиана влетела в комнату. В её волосах были папильотки, а на лице не было макияжа, которым она так любила злоупотреблять.

Не слишком приятный способ пробуждения.

Герцогиня, видимо, была согласна с этим. Любимица Линни, лежавшая, свернувшись, у неё в ногах, головой к двери, элегантно поднялась, повернулась хвостом к леди Дэрингтон и снова легла.

— Милая, мне бы не хотелось, чтобы ты позволяла этой кошке спать в своей постели.

«Эта кошка» раздраженно дёрнула хвостом.

Линни ничего не ответила. Она редко что-либо говорила, но её мать, очевидно, этого никогда не замечала.

— Ты просто не поверишь, — продолжила Джорджиана, плотнее стягивая полы халата. — Пока мы тут разговариваем, этот человек находится в нашей гостиной!

Поскольку Линни не произнесла ни слова, со стороны её матери было довольно самонадеянно использовать местоимение «мы».

— Нет, ну правда! — расхаживала по комнате леди Дэрингтон. — Ещё даже не полдень. Никто не наносит визиты раньше полудня. Он, что, не знает этого?

Очевидно нет, кем бы ни был этот преступник.

— И он такой… — Тут её мать, видимо, не смогла найти нужных слов, что было удивительным. Уж чего-чего, а слов её матери всегда хватало. — Ну что ж, если он думает, будто может проигнорировать меня на балу у Уортов, а потом заявиться в мою гостиную почти на два часа раньше полудня и вести себя, словно мы закадычные друзья, он глубоко ошибается.

И тут сердце Линни по-настоящему затрепетало. Как это мелодраматично со стороны её ужасно глупого и нежного сердечка. Вероятно, ей нужно позвать доктора Нильсона, чтобы он проверил её здоровье.

Но, конечно, оно затрепетало только потому, что лорд Дэрингтон был ужасным негодником. Только поэтому её сердце затрепетало, а голова закружилась.

— Лорд Дэрингтон здесь? — услышала Линни свой голос. — Сейчас?

Её мать уставилась на неё, удивлённо моргая. Джорджиана любила поговорить, а вот искусство диалога ей было недоступно.

— Ты должна выйти к нему, — сказала её мать, махнув рукой в сторону двери. — Я не пойду, это точно. Разве я могу принимать гостей в этот неурочный час? Я даже чай еще не пила.

Линни тоже, но, очевидно, это не имело никакого значения.

— И уж конечно, я никогда не приму лорда Дэрингтона. — Джорджиана повернулась к некоему воображаемому собеседнику, который, по-видимому, осмелился задать ей вопрос. — Нет, не приму! Я его совсем не одобряю. Ты же его видела! — Линни снова стала центром материнского внимания, а воображаемый собеседник был отброшен прочь. — В субботу вечером он всем показал свои отвратительные манеры, приведя ту бедную девушку в театр и заняв места среди черни. Твой отец был бы возмущён, что его титул так оскорбляют. — Леди Дэрингтон прикусила тыльную сторону ладони, чтобы сдержать рыдания. — И теперь меня застигли врасплох, — с этими словами Джорджиана выплыла из комнаты.

Линни какое-то время сидела, тупо уставившись на дверь, через которую только что вышла её мать. Она часто думала, не нашли ли родители её у дороги. Её мать безупречно красива. То есть была в молодости. Теперь-то ей приходилось прикладывать для этого усилия.

С отцом было то же самое. Он был так красив, что не видел причин смотреть еще на что-нибудь, кроме своего отражения в зеркале.

И была Линни, бледная, неприметная Линни. Она была не слишком высокой и не слишком маленькой, не слишком худой и не слишком полной, не слишком красивой и не слишком уродливой. Слово «слишком» никогда не употреблялось рядом с её именем.

В самом деле, она отлично сливалась с деревянной мебелью. Её никто никогда не замечал.

Когда её отец был ещё жив, её родители яростно и бурно сражались за всеобщее внимание, но ни капли этого внимания не доставалось их отпрыску.

Ей казалось, что большую часть времени они о ней просто не помнили, даже находясь с ней в одной комнате.

Это было похоже на жизнь с двумя трёхлетними детьми вместо родителей. По крайней мере сейчас остался только один.

Герцогиня подняла голову и обратила свой взор на Линни.

— Да знаю, знаю, — сказала Линни. Она посмотрела на таз с водой для умывания, до которого нужно было идти по холодному полу. Вода наверняка совсем холодная, и это не преувеличение: на прошлой неделе, чтобы добраться до воды и умыться, Линни пришлось разбивать ледяную корку.