Феникс - Олег Фомин

Артем бьет торцом обожженного кулака по столу, вещи аж подпрыгивают вместе с самим столом, локти до боли в костях упираются в поверхность, лицо прячется в ладонях, все погружается во мрак, судорожное дыхание пытается себя усмирить…

Воцаряется тишина.

Спустя череду дерганых вдохов и выдохов Артем сознает, что пыхтит более-менее размеренно, под сию мелодию едва уловимо барабанят, словно крысиные лапки по тонущему «Титанику», ступни гостей. Наверное, даже не ступни, а носки: выходят на цыпочках…

Проходит черт знает сколько минут… Ладно, пострадал — и хватит, надо бы все же осмотреться. Спина разгибается, Артем выкручивает шею. Вешалки и коврик в коридоре опустели, на диване только Стас — лениво курит, смотрит в окно балкона, по ту сторону серая дымка, порыкивает непогода, на стеклах ее первые слезы. Взгляд возвращается к столу, дисплей жалобно застрял в щели между ним и стеной.

Артем усмехается с горечью. Переборщил малость. Вообще-то и раньше видел в зеркале противную рожу, особенно по утрам с похмелья, но не ожидал, что отражение может быть столь негигиеничным.

Задница от стула отрывается, автор самого идиотского из нокаутов ковыляет к шкафу. Вскоре из его глубин является чехол, а из чехла — ноутбук. Давно не виделись, старина…

Стас хмыкает.

— Хоть этот не разбей.

Спустя полбанки пива Артем снова в «Очищении», пассивно, как после наркоза, ищет оставшихся уродов, Стас дожевывает последний треугольник пиццы.

— Ну что, Свинозавров перебил всех?

— Вроде…

Минутой позже:

— А нет, еще один…

Маг переносится в локацию с низкими скалами из белого мрамора и сочной темно-зеленой травкой.

За одной из скал мерцает свет, наверное, там и дожидается последнее дитя Свинозавра, уродливая тварь, Артем ведет мага туда, но зрелище за поворотом заставляет обомлеть.

Над магом возвышается прекрасный широкоплечий мужчина с изящной фигурой, на теле белая пухлая, как облако, рубашка с треугольными воротом, верх расстегнут, матово отсвечивают панцири мышц, ремень и штаны темные как сумерки, от колен до земли блестит чернота остроносых сапог. Вокруг тихо суетится пара лисят, розовый заяц, всяческие пташки и другая мелкая живность, симпатичная, но не отвлекающая от главного персонажа. За спиной красавца высятся белоснежные обелиски крыльев, перья как мечи разной длины, чувствуется, что способны быть мягкими как шелк, но в бою могут окрепнуть и рубить надежнее стали. Длинные черные волосы собраны в хвост, его гладкая лента перекинута на грудь, по бокам лба свисают черные кинжалы локонов. Мужчина будто король волшебной небесной страны, но самое поразительное — в его лице Артем узнает… себя! Словно перед ним брат-близнец из будущего! Вот таким Артем видел себя рядом с той сказочной Викой, жившей в воображении целый месяц. То, что убогая фантазия могла воспроизводить лишь на мгновения, смутно и хаотично, «Очищение» создало во множестве деталей, каждая наполнена жизнью. Придумать такого Артем не смог бы и лет за десять, но ясно понимает: именно таким хотел быть всегда!

Умение дышать вспоминается лишь, когда углекислый газ начинает печь легкие.

— Это точно… Свинозавр? — выговаривает Стас обалдевши.

Артем заторможенно кивает, но разум верить отказывается.

— А он где? — спрашивает Стас.

Пальцы не слушаются, нужную вкладку удается открыть со второй попытки.

— Поэтический форум.

Дизайн сайта, хоть и видел лишь однажды, узнается сразу. Артем вспоминает, что в пору любви к Вике на форумах не показывался, и лишь раз, за день до поездки на главное и последнее свидание, зашел сюда, сделал аккаунт под ником Свинозавр, чисто по привычке, но его единственный здесь пост печатало существо совсем иное. В стихотворении оно рассказало, как проходят его насыщенные дни, где наполнена смыслом каждая секунда, поведало о своих чувствах, осознало, как прекрасно жить и любить. В час, когда рождались эти строки, крылья невероятной силы несли Артема высоко-высоко за облака, так он не взлетал никогда, ни до, ни, тем более, после.

— Выглядишь неважно, — замечает Стас, хотя и сам выглядит покоробленным. — Надо бы отдохнуть. И мне тоже…

— Наверное…

— Пойду.

Артем кивает.

Стас из поля зрения исчезает, шаги удаляются, возня в прихожей…

Щелчок, скрипит дверь.

— Ты это… держись. Любовь-морковь… фигня все это! Как банка пива. Кончилась, найдется другая.

Отрыгивает.

Хлоп! — и в сознание вливается тишина, накрывает давящий купол. Под его тяжестью Артем опускается на стол, руки скрещиваются под головой. Силы покидают мгновенно, будто таскал мешки с цементом.

Невыносимую тишину растворяет целебный перестук капель по стеклу: морось сменил дождь настоящий, небо словно выдохнуло.

Артем вспоминает свидания с Викой, волшебные два часа каждое воскресенье, радужный водоворот эмоций, впечатления и сейчас полны красок, будто оставлены вчера. Но встреч было лишь четыре, итого — часов восемь, воспоминания заканчиваются быстро. Куда больше времени, можно сказать, весь месяц жил с Викой из воображения. О ней воспоминаний хватит на фэнтезийную любовную эпопею. Артем ныряет в эту часть памяти, там Вика совсем иная — лучше. Пусть реальная Вика и красавица, но все-таки жизнь не идеальна, всегда есть, что убрать, исправить или добавить. В мечтах Вика такая, какую Артем втайне хотел по-настоящему, — безупречная. Как этот крылатый «старший брат». Артем представляет вместо себя его, ведь рядом с такой прекрасной царицей он сам выглядит нелепо, тщедушно, царице нужен царь столь же прекрасный. Фантазия рисует Артема сильным и уверенным, могучие руки и крылья обнимают прекраснейшую из женщин, она жмется к его груди, чувствует себя защищенной и спокойной, оба безмерно счастливы…

Вновь берег необитаемого острова, то ли закатное, то ли рассветное солнце, песок подобен золоту, вода чиста и прозрачна как расплавленные бриллианты, Он и Она лежат на песке в обнимку, ноги облизывают теплые волны…

Затем волшебный лес, деревья чуть ли не до неба, между ними простор, лес полон зелени, даже воздух кажется зеленым, таинственно мелькают бабочки и птицы, с игривым смехом Она убегает от Него, а Он, улыбаясь, догоняет…

А вот суровый, но красивый дворец в снежных горах, на краю крыши самой высокой башни Он обнимает Ее со спины, вместе наблюдают, как несется стадо синих туч, танцует метель, невероятно пушистые снежинки щекочут лицо…

Мир за миром восстает из памяти, в каждом Его и Ее увлекают головокружительные, порой опасные приключения, но Они спасают друг друга от полчищ монстров, от могущественных главарей, любое зло падает сокрушенным, приходит череда долгожданной награды — покоя, можно не ждать удара, не тревожиться, не думать ни о чем, лишь друг о друге, обнимать, целовать, смотреть в глаза и любить…

В какой-то миг лента воспоминаний обрывается, ногти вгрызаются в стол, хочется выть.

Съедает дикая тоска.

Тоска по времени, когда был влюблен.

Чугунное ядро, что зовется головой, кое-как поднимается, на дисплее невероятный двойник, поистине великолепен, взирает будто бы сверху вниз, с отеческой улыбкой. Губы Артема дрожат, в глазах начинает пощипывать.

Дело даже не в том, что, когда любил, в разуме жила прекрасная богиня.

Когда любил, был прекрасен он сам.

Голова думала прекрасные мысли, с языка слетали прекрасные слова, Артем совершал прекрасные поступки.

А теперь бродит по квартире как мертвец по склепу, взгляд уныло ползет вдоль руин былых достижений. За окнами плачет небо, причитает ветер. Разбитый дисплей выглядит несправедливо униженным, замшелые пылью гантели и гири разбросаны по углам, к штанге подобралась плесень, учебники и тетради за неделю в аду пьяных обезьян чего только не натерпелись. Измятых, надорванных, расцарапанных книг больше, чем старых кирпичей на свалке, одна засунута в грязный носок и покачивается на люстре, другая в морозилке обрастает инеем, а какая-то бедная тетрадка скручена и запихана в унитаз. Некоторые вывернуты чуть ли не наизнанку, истерзанные страницы торчат как сухой кустарник, много листов вырвано на самолетики, на подтирки для носов и задниц. Среди бумажных комьев попадаются купюры в десять и даже пятьдесят рублей, более крупного достоинства давно растрачены на пиво, девок и прочие радости. Артем видит смятые листки записной книжки, кто-то вытирал ими кетчуп, а еще клочки с дизайнерскими набросками по работе, конспектами английского и других предметов… Уже не пригодятся: со знакомыми по пьяни разругался, учеба заброшена, фирма после пары сорванных заданий новых не шлет.

Мусорное ведро с горой, над ним клубятся мушки, такому рою позавидуют пчелы, помойные отродья жужжат как бомбардировщики, а пилоты, судя по траекториям, пьянствуют вместе с Артемом не меньше недели. Всюду серые обвислые кружева паутины, их стерегут мерзкие восьмилапые стражи. Тараканов как в термитнике, неторопливо разбегаются кто куда целыми стаями, они делятся еще и еще, а потом опять сгущаются, как молекулы бурлящей смолы. Разжирели, блестят влажными спелыми сливами, но от их бурого блеска подташнивает, твари и не думают прятаться, чувствуют себя хозяевами, усы важно шевелятся, у одного хватило наглости залезть Артему на штанину. Бычки, шелуха от семечек, ореховые скорлупки, осколки посуды, пивные банки, бутылки от водки, всего столько, что этим можно асфальтировать улицу. Ноздри привыкли быть напряженными от вони грязной одежды, всегда есть риск поскользнуться на банановой кожуре или презервативе, ковер горит свежим пятном блевотины. Не квартира, а гниющий труп.