Феникс - Олег Фомин

— Значит, надо бродить и тупо мочить всех подряд?

— Не всех. Лишь уродов. То есть, посты с лесом очепяток, ошибок, руганью, матом, спамом, угрозами, призывами ко всякой сомнительной хрени и прочее-прочее. Не будешь же вырезать адекватный грамотный пост! Правда, есть и такие маньяки, но против них защита: чем красивее моб, тем убить труднее. Мобам распрекрасным вред причинить нельзя, сколько ни старайся, а они тебя прихлопнут одним чихом. Зато уродов мочить легче легкого.

— А которые не красавцы, но и не уроды?

— Лечишь.

— То есть?

— Правишь. Есть особые заклинания. Например, видишь красавца единорога, но хвост собачий, шерсть местами сероватая, не хватает глаза, торчит третье ухо, да всякое может быть. Применяешь соответствующее заклинание, их целая сеть, на каждый случай, и уродства как не бывало. То есть, из поста исчезает грязное словцо, появляется недостающая запятая, исправляется очепятка, слово неказистое заменяет синоним, и так далее. На высоких левелах можно вообще перекраивать мобов так, что из дерьма конфетка, телепортировать в другие локации, превращать в призраков, и еще море всего. Но у тебя левел детский, пока доступно одно мочилово.

— Офигеть! Слушай, но если игра такая умная, почему сама не редактирует, не удаляет и прочее?

— А Сноуден ее знает… Наверное, так аудитория шире. С одной стороны фирмы, с другой — юзеры, приток денег вдвое больше. Ладно, давай крошить мобов.

— Ага.

Артем вдавливает «W», маг начинает бежать, свет посоха вылизывает камни, те отсвечивают матово, под ритмичный хруст шагов из тьмы разворачиваются карамельные свитки текстур. Маг взбегает на минеральный пласт, прыжок над пропастью, носки сапог плавно и легко, будто на Марсе, перепрыгивают по остриям сталагмитов на крутой склон, подошвы скользят как доска сноубордиста, расстреливают пещеру камушками, за хлопающей мантией гусеница пыли.

Из-за скалы выворачивает минотавр, шея, плечи и спина спрятаны в пышной гриве, копыта грохочут, крошат булыжники, из пасти рев такой, что виртуальный воздух искажается мутными волнами, глаза как паровозные топки. На правой руке вместо кисти — гигантская собачья морда брызжет слюной и лаем, на левой вместо пальцев — слоновьи хоботы, минотавр бьет по земле как хлыстами, те воют, наверное, от боли.

— Этот пока не по зубам, — говорит Стас.

Но Артем уже метнул шар огня. Минотавр с разворота отпинывает, файербол летит в мага! Тот в сторону, шар попадает в сталагмит, взрыв, каменный конус вдребезги, из огненного бутона вырываются глыбы, прошивают пещеру вдоль и поперек, от попадания угловатого снаряда маг вскрикивает, мелькает анимация кровавого фонтана, полоска здоровья укорачивается. Минотавр взвывает будто ржавая труба, туша бросается к магу, пещера от боя копыт вздрагивает.

Посох ныряет за спину, маг взбирается по стене как паук. В ее основание врезаются кривые бревна рогов, стену встряхивает, маг едва не срывается, повисает на руке в эпицентре каменного ливня. Минотавр вздергивает голову, ноздри шипят, выпускают пар, лапа бьет вверх собачьей мордой, челюсти щелкают, глазищи собаки налиты кровью, но приходится опуститься без добычи. Минотавр рассекает по широкой дуге плетью хоботов, маг вовремя подгибает ноги, хоботы задевают краешек мантии, бахают о землю, удар заставляет их мучительно взреветь. Маг пьяной обезьяной долезает до уступа под ребристым сводом, дух можно перевести.

Пальцы Артема дрожат, стул опять скрипит под тяжестью навалившегося на спинку тела, щеки на протяжном выдохе вздуваются.

— Вот урод!

— Урод, но не безнадежный, — говорит Стас. — Вылечить можно, потому убить не получится. Иди дальше.

Ногти вгрызаются в стену до хруста, герой крадется по каменному карнизу, огибает выступы, сапоги сталкивают щебень в пропасть, она медленно, шаг за шагом, раскрывается, черная глазница жадно рассматривает фигурку мага около трех минут… Начинается твердь, маг слезает. На другом берегу пропасти виден минотавр, с мозгами, как и у автора поста, скорее всего, не очень: продолжает бодать стену, думая, что человечишка по-прежнему наверху и вот-вот свалится…

Артем уводит мага вглубь пещеры, она спускает к речке, та лижет туннель справа налево как шершавый бриллиантовый язык, ртом служит ниша в два человечьих роста, Роман осторожно заглядывает.

Внутри шипит водопад, стена синеватых летящих волокон колеблется, хранит зыбкое отражение эльфа. Он стоит в реке, руки на груди, пальцы правой потирают подбородок, взгляд изучает водяного близнеца, эльф в коконе света, над головой высокие треугольники ушей, витки золотой косы оплетают серебристую кольчужную тунику, под ней облака белой рубашки, но самое удивительное — ноги. Точнее, то, что вместо ног, — высокая водяная воронка, потоки крутятся медленно, тем не менее, воронка не только держится, но и удерживает туловище, от нее звонко рассыпаются водяные горошины.

— Не бойся, этот мирный, — говорит Стас.

— Точно?

— Точно как эльфийская стрела. Можешь подойти ближе, просто не трогай.

Маг ступает в реку, та булькает.

Эльф поворачивает лицо… Глаза из воды: жидкие синеватые сферы, на выпуклостях играют крошечные волны, вместо зрачков миниатюрные водовороты. Губы сгибаются в улыбку, эльф поворачивается, рука в сторону, ладонь другой ложится на сердце, медленный церемонный поклон… Эльф возвращается к созерцанию водопада.

Артем наблюдает за странным созданием, музыка течений и капелек гипнотизирует, но приятный морок искажается ржанием парней, девчачьим визгом, звоном алюминия, речную свежесть теснит запах сигаретного тумана. Маг уходит крадучись, словно боится гармонию между эльфом и водопадом нарушить, посох покачивается, мантия лижет каменистую гряду, Артем поворачивает обзор на эльфа.

Любуется напоследок.

— Наверное, пост красивый…

Стас поддакивает.

— И философский.

Внимание притягивает пассивный водяной смерч вместо ног, Артем улыбается.

— И с причудами.

Спускает мага по гряде, сапоги взбивают серые пылевые подушки, за спиной из них нагромождается протяжный вал, хруст камней и песка, склон тянется и тянется…

Возникает лес сталактитов, острые колонны висят низко, некоторые упираются в твердь, хаотичная клетка заключает мага в плен, тот бежит ритмично, без суеты, как на спортивной пробежке, но порой голову приходится нагибать, а иногда нестройные каменные челюсти заставляют бежать в обход. Лучи посоха обнажают новые дебри, тьма выпускает клыки с издевательской щедростью, дразнит мыслью, что каменный бор не кончится никогда…

Внезапно — простор, Артем даже отшатывается, будто гигантский кулачище двинул в лицо. В центре свисает соразмерный простору сталактит. Из мяса. Везде пульсируют алые и синие жилы, бока взбухшие, всюду щупальца, на каждом — плоская, как у росянки, пасть. В усеченном острие сталактита-монстра зияет рот, корона зубов шевелится, спускает клейкие пузырчатые веревки слюны. Одно из щупалец кидается к магу, тот успевает отскочить, пасть мясного хлыста щелкает, отправляется к главной, зубастый кратер пожирает клочок пространства, в котором должна быть добыча, но глотает пустоту. Из черного жерла яростный рев, сталактит бьет провинившееся щупальце о землю, оно взвизгивает, над ним свершается казнь, откушенной головой сталактит довольствуется за неимением лучшего, на объедке набухает зачаток новой. Щупальца извиваются, тварь похожа на перевернутый вариант адской новогодней елки.

Маг осторожно подходит, посох тянется к монстру, на конце в облаке оранжевого сияния растет огненный кочан, внутри зловеще гудит. Ближайшее щупальце принюхивается, в назревающий файербол вонзаются гребни челюстей, добыча отправляется хозяину в пасть, растущий шар скользит в монстре как антилопа в питоне, бока натягиваются, у потолка округлость растворяется в толще мяса.

Урчание похоже на удивление…

Расцветает пышная роза взрыва, черные и оранжевые лепестки вынуждают мага спрятаться за каменной глыбой, со свистом пролетают куски пылающей плоти. По земле разбросаны обрывки щупалец, на них танцуют ряды пламенных языков, под сводом волнуются в огне рваные мясные простыни.

Через пару минут Артем выводит мага к озеру зеленой кислоты, на поверхности лопаются пузыри, вьются лозы едких испарений, через озеро перекинута дуга моста. Тоже из мяса. Вместо перил — толстые, как бревна старых деревьев, губы с шипами, то и дело накатывают друг на друга, широкая мостовая выложена длиннющими плотно сомкнутыми зубами. Желтоватые частоколы расцепляются с лязгом, трещит открывающийся черный каньон, на дне колышутся порядком надоевшие щупальца.

Маг посылает огненный шар вверх, с грохотом откалываются три сталактита, каменные колья падают в глотку, исчезают во тьме, оттуда страшный вой и фонтан крови. Мост тонет, пасть захлебывается зеленой гущей, маг перебирается на другой берег по уступам и выступам вдоль стены.