Сага смерти. Мгла - Андрей Левицкий

С этими мыслями Катя взяла с соседнего сиденья кожаную сумку, заглянула под сиденье – АКМ и контейнер с клубнем лежали на месте, замотанные в старые тряпки, – и выбралась из машины.

По бульвару перед гостиницей прохаживалась бабуля с коляской, рядом трое пацанов гоняли мяч, пытаясь заколотить его в ворота, образованные краем скамейки и кустом. На скамейке сидел пьяница и что-то бубнил, ругался на них, пытаясь прогнать, а они не обращали на него внимания.

Тряхнув головой, как всегда, когда настраивала себя на деловой лад, Катя пересекла бульвар. Дверь гостиницы проскрипела что-то презрительное, и она вошла в пыльный просторный холл. Впереди – лестница, покрытая старой, как сама Зона, потертой ковровой дорожкой; слева стойка регистрации, справа раскрытые двери бара. Оттуда доносился гул голосов.

Все правильно, так он и говорил. Ей направо. Дюжий портье за стойкой поднял голову. Ежик волос, квадратная башка, квадратный подбородок, квадратные глаза – и кулачищи наверняка такие же. Явно отставной вояка, старший сержант или капитан. Из тех, кто служил на Периметре, на какой-нибудь базе Объединенного Командования, хотя, может, он бывший военный сталкер – туда любят всяких мордоворотов брать, чтобы они кровососов башмаками давили и псевдоплотям клешни отламывали, как спички. После отставки многие из них (те, конечно, кто остался жив) оседают в этих местах. Либо в Зоне, либо неподалеку, занимают всякие должности в охране и смежных структурах, там, где требуется особая подготовка, физическая сила и умение обращаться с оружием.

Хотя зачем портье захудалой гостиницы уметь обращаться с оружием, а?

– Ты куда, девочка?.. – начал он.

Псевдоплоть тебе девочка, хотела сказать Катя, но вместо этого ткнула пальцем в сторону бара и уверенно зашагала туда, стуча подкованными каблуками туфель.

– Э! – Портье выдвинулся из-за стойки, придерживая полу расстегнутого пиджака, чтоб не оттопыривалась слишком уж явно.

Но она уже нырнула в бар. Полутемно, приглушенная музыка, из семи столиков заняты три. Бармен за стойкой – волосатый байкер в джинсах и черной футболке, с белым черепом на бандане. Карла она увидела не сразу, он сидел в глубине помещения и казался совсем маленьким по контрасту с огромным пивным бокалом, водруженным в центре стола.

А вот коротышка ее тут же заметил и энергично закивал. Не оглядываясь, Катя пошла к нему, но на середине зала все же не выдержала, посмотрела назад. Портье сунулся следом, что-то проворчал и ушел обратно после того, как Карл махнул ему – мол, все нормально, это клиент ко мне подвалил.

Вот так, подумала она. Веди себя независимо, и люди от тебя отстанут.

Впрочем, теперь Кате не нужно было подбадривать себя, настраивать на воинственный лад. Неуверенность, охватившая ее в машине, прошла. С каждым шагом она чувствовала себя все более твердой, целеустремленной, и знакомая дрожь, а вернее – злая острая вибрация, впервые поселившаяся в теле после тех событий, – вновь наполняла ее.

Карл – маленький, с лысоватой головенкой, крючковатым носом и нервными морщинистыми ручками. Они вечно перепархивают с места на место, то касаются чего-то, то совершают быстрые волнообразные движения. Почему-то его пальцы всегда напоминали Кате ножки насекомого, и это было неприятно. Одет Карл в серый костюм и белую рубашку, пиджак висит на спинке стула. Без галстука, расстегнутый ворот обнажает дряблую шею в темных пятнышках.

– Привет, привет! – мелодичным голоском пропел он. – Присаживайся, малышка, не соблаговолишь выпить?

– Нет, – отрезала Катя, села на край стула и поставила сумку на стол перед собой (взгляд Карла небрежно скользнул по ней). – Давай закончим все это побыстрее.

Коротышка всегда вызывал у нее смешанные чувства: сострадание, жалость, неприязнь. Он был болен, что-то связанное с облучением аномальной энергией, какая-то специфическая зоновская болезнь, она появлялась мало у кого, но если уж появилась – вылечить невозможно, недуг медленно сводил человека в могилу. Проблемы с эндокринными железами, нарушение работы внутренней секреции, отчего коротышка выглядел лет на десять старше своего истинного возраста. Жалко его, да. И все равно – какой-то он мерзкий.

Приподняв седые бровки, Карл кивнул.

– Быстрее так быстрее.

Раньше он вел дела с Опанасом и Глебом, часто приезжал к ним в поселок. Карл приторговывал оружием, иногда у него можно было достать полезные новинки, и кое-чем еще занимался. Это «кое-что» и требовалось сейчас Кате.

– У тебя всё готово? – спросила она.

– Ты, конечно, хотела спросить, все ли готовы, солнышко?

Она отбросила со лба прядь рыжих волос.

– Именно это я и хотела спросить, Карл.

– Готовы, – подтвердил он.

– Сколько их?

– Ты удивишься, но девять, моя дорогая. Уж я постарался…

Она оглянулась – никто на них не смотрел, – протянула через стол руку, ухватила Карла за шиворот и приподняла.

– Не «дорогая», малыш, – промурлыкала Катя, ощущая, как злая вибрация усиливается, пронзает тело и уже готова выплеснуться в виде какого-нибудь отчаянного, опасного для окружающих поступка. – Меня зовут Катя. Екатерина Викторовна Орлова, ты помнишь, да?

Глазки Карла вспыхнули – и погасли. Мелькнувшая в них злоба сменилась равнодушием, но Екатерине Викторовне Орловой на мгновение показалось, что, кроме злости, там блеснуло что-то еще… страсть, вожделение?

Он что, хочет меня? – поразилась она. Этот сморчок, этот сморщенный лилипут, кочерыжка, старый стручок – хочет со мной…

Катя чуть было не рассмеялась, едва сумела сдержаться.

Слабые пальчики ухватили ее запястье, другая рука поднялась, и девушка не успела отклониться – Карл похлопал ее по плечу.

– И с чего мы так волнуемся? – пропел он своим детским голоском, который так не вязался с внешностью старого лепрекона.

– Я не волнуюсь. – Она выпрямилась на стуле. – Я…

– Расскажешь об этом снорку, – отмахнулся он. – Как будто старый Карл не видит. Не дорогая… Ладно, пусть ты не будешь моей дорогой.

– А также не буду малышкой, деткой, крошкой, лапочкой, зайчиком и солнышком. И больше мы не возвращаемся к этому вопросу. Так их девять? И почему я должна удивиться?

Он пожал узкими плечиками.

– Очень трудно собрать большую компанию для одного дела. Особенно после всего этого хаоса, когда все перекроилось, и Периметр сместился. Да и платишь ты не очень много. Кстати? – Карл кивнул на сумку и неопределенно промычал: – Э-э…

– Они там.

– Покажи.

– С чего вдруг?

– С того, девочка. – Он подался вперед, глядя ей в глаза, улыбаясь, и тогда наконец она окончательно поняла, что Карл страстно желает ее, хотя и знает: никогда ему не заполучить Катю к себе в постель, это же просто смешно, – и потому его влечение носит оттенок мазохизма. – С того, крошка, малышка моя, моя дорогая, с того, что я не отведу тебя куда надо и никого не покажу, если не буду знать, что деньги у тебя с собой. Ну, быстро! – прошипел Карл, и глаза его блеснули. – Показывай, твою мать!

Ты еще поплатишься за это, подумала она, расстегивая сумку. За эти слова, за этот жаждущий взгляд и покровительственный тон.

Карл привстал, заглядывая. Она показала содержимое сумки – неаккуратно перетянутые резинкой пачки банкнот.

– Что ж так неопрятно? – спросил он.

– Некогда было складывать по линеечке, – буркнула она. – Я собиралась в спешке.

– Кто-то сел на хвост? – тут же насторожился коротышка.

– Нет. Всякие дела отняли много времени.

Она не стала рассказывать ему, что продала дом со всей мебелью и артефакты, остававшиеся в подвале, гараж, новенький «шевроле»… что теперь у нее лишь старые «жигули» Глеба, стволы и снаряжение, лежащие на складе у перекупщика по кличке Сорняк, владельца небольшого заведения в Зоне. Да еще вот кожаная сумка. То есть Карл и так наверняка все узнает – но позже, а она не хотела разговаривать с ним об этом.

– Хорошо, – сказал он, сползая со стула. – Пошли, я представлю их тебе.

– Что значит – представишь? – удивилась Катя, поднимаясь. – Я собираюсь провести с каждым собеседование, прежде чем нанимать.

Карл, уже шагнувший в глубь бара, оглянулся.

– Собеседование? Я успел насобеседоваться с каждым. Эти люди, знаешь ли, не очень-то любят беседовать. Им привычнее убивать, а не говорить. Они подходят – это лучшие, кого можно найти сейчас. Ты, кажется, не представляешь себе, как ведутся такие дела…

В последнее время Катя стала очень недоверчивой, вот и сейчас подозрение возникло немедленно. Почему Карл не хочет, чтобы они поговорили, прежде чем заключить контракт?

– Я пообщаюсь с каждым, – отрезала она.

– Но зачем? Говорю тебе: найти их было трудно! Да еще в таком количестве. Они – лучшие, кого можно нанять за эти деньги…

– Я плачу приличные деньги.

– Это ты так считаешь. На самом деле не такие уж и большие.

– Ты меня за дуру держишь, Карл? Именно что большие. А ты получаешь свои десять процентов от сделки. Поэтому вначале я поговорю с каждым.