Тень рока (СИ) - Таран Михаил

— Эй ты! Иди блевать в траншеи! Не известно, сколько нам ещё придётся тут сидеть! — Злобно разразился один из сидящих на гранитной скамейке солдат.

— Да успокойтесь вы! Парень многое пережил. Как ни как это его первый бой, — тут же ответил Томми, со скрипом закрывая за собой дверь.

— И что? У меня тоже первый. Я же не гажу! — пробурчал второй солдат.

Эзекиль ничего не ответил, лишь поспешил отойти как можно дальше от ужасающей кучи разорванной плоти. Обессиленный и измождённый капрал уселся на пыльный, заваленный огромными гильзами пол и медленно облокотился о гранитную стену.

Нутро бункера было ужасно мрачным и грубым. С одной стороны, вдоль стены расположилось гранитное подобие скамейки. С другой стороны, там где уселся Монг, была узкая щель амбразуры, в которую устремлялись огромные стволы автопушек. Сами орудия были зафиксированы к потолку при помощи специальных стальных креплений. Вдоль стен стояли металлические ящики с боекомплектом. Царящий в бункере мрак усиливал и без того неумолимо нарастающее чувство тревоги. На стенах потрескивали факелы, слабо освещая недра жутковатой фортификации. Из-за этих факелов бункер больше походил на какой-то древний замок, нежели на современное оборонительное сооружение. Эзекиль вспомнил как он мечтал оказаться внутри этого бункера. Мечтал получить передышку и укрыться от творящегося снаружи ада. И вот сейчас он здесь. Сейчас он сидит внутри этого самого бункера. Но чувствует ли он спокойствие или защищённость? Нет. Он чувствует лишь страх и боль. Грудная клетка по-прежнему ноет, а порезанное ножом плечо невыносимо жжет. Но самое страшное, это непонимания того, что делать дальше.

— Офицерьё всё разорвало на куски. Мы единственные, кому удалось добраться досюда в целости. — Громогласно заявил один из солдат, медленно поднимаясь с гранитной скамейки.

Солдат был крупным, и весьма полноватым. Его большие щёки поросли плотной щетиной, ровно как и его двойной подбородок. На голове у солдата была чёрная каска, с гербом О.С.С.Ч… На груди армейский броне костюм. Его форма вся в земле и крови. Полноватый солдат неспешным шагом направился к усатому Томми.

Эзекиль внимательно следил за ним, представляя в своей голове, как неуклюжий толстяк бежал сквозь заград огонь.

— Удивительно, что такой жирдяй смог добраться до окопа и ни один шальной осколок или пуля его не нашли, — размышлял Монг, прижимая кровоточащую рану на плече. — Возможно, судьба и правда есть, иначе как такое можно объяснить? Снова назвать везением? Не много ли везения за один день?

— Дай прикурить, братишка! — громко произнёс полноватый солдат, поравнявшись с Томми.

— Офицеров и правда больше не осталось. Разве что кто-то ещё сумеет прорваться. — Доставая папиросу, согласился Томми.

— Если кто и прорвётся, то всё равно нас будет мало, — принимая папиросу, ответил толстяк.

— Но у нас есть капрал, поэтому всё не так-то и плохо, — чиркнув спичкой, произнёс Томми.

— Капрал? Это тот хиляк, что блеванул при виде дохлых дикарей? — монотонным голосом уточнил толстяк, прикуривая папиросу.

— Это капрал Монг из сто третьей. — Притоптав брошенную на пол спичку, добавил Томми.

— Монг? Невероятно! — тут же воскликнул один из сидящих на гранитной скамейке солдат. — Как же твой папаша тебя отправил на эту бойню? Наверное, он не особо-то любит тебя, капрал! Или ты хочешь таким образом выслужиться и получить звание?

— Он мне не отец! — Возмутился Эзекиль, сверля взглядом дерзкого солдата.

— Да ладно, все знают, что Сигилиус твой папаша, — насмешливо добавил второй солдат.

— Он всего лишь мой отчим. Родства между нами столько же, сколько у курицы с коровой! — Эзекиль невольно оскалился, крепче сжимая плече.

— К чёрту это! — Выдохнув серое облако дыма, заявил толстяк. — Нужно решить, что делать дальше. Подкрепления ждать бессмысленно. Если хаупт-командор не потерял рассудок, то он отступит и перегруппируется. На это уйдёт время. Дикари найдут нас и прикончат, здесь и сомневаться не стоит. — Толстяк аккуратно стряхнул пепел на пол и снова затянулся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Тогда нам нужно идти назад, — предложил Томми, задумчиво накручивая на палец усы.

— Так-то оно так, но есть нюанс, — рывком поправив висящую на плече винтовку, продолжил толстяк. — Что бы идти назад, нужно дождаться пока заткнётся их артиллерия.

— Это случится только тогда, когда Сигилиус даст команду к отступлению, — догадались сидящий на гранитной скамейке солдаты.

— Всё верно. Выходит сейчас всё зависит от того, сколь быстро здравый смысл возьмёт верх над самолюбием хаупт-командора. — щуря от терпкого дыма глаза, согласился толстяк.

— Что за бред! Мы что, ради этого сюда прорывались? Столько солдат погибло, ради того что бы мы сейчас побежали назад? — Вскакивая на ноги, воскликнул Эзекиль.

Боль в рёбрах сковала всё тело, от чего капрал невольно ссутулился и схватился за бок.

— Мнение господ мы не спрашивали. Ты пока ещё не офицер, что бы читать нам нотации, — сурово ответил толстяк, притаптывая окурок сапогом.

— Ваше благородие, нас слишком мало, что бы что-то противопоставить дикарям, — несколько растерянно произнёс усатый Томми.

— И что? Я видел, как несколько солдат прорвались в соседние траншеи. Нам тоже следовало бы продолжить наступление, а не сидеть здесь в ожидание чуда! — не унимался взволнованный капрал.

— Хочешь продолжить наступление? Валяй, тебя никто не держит! А мы подождём пока стемнеет и пойдём назад, к руинам мёртвой столицы, — грубым и уверенным голосом произнёс толстяк, направляясь обратно к скамейке.

— Это глупость! Снова идти через мины? — голос Эзекили дрожал от волнения.

Он совсем не хотел возвращаться назад, так как помнил, какой кошмар ему пришлось пережить на этом пути. Ему совершенно точно казалось, что наступление вглубь траншейного комплекса, гораздо менее опасное предприятие, нежели отступление назад.

— Гораздо большая глупость в одиночку ломиться в траншеи дикарей, — возмущённо бормотал один из сидящих рядом с толстяком солдат.

— Мы дождёмся ночи, Ваше благородие. Ночью идти назад будет спокойнее. А по поводу мин волноваться не стоит. Я запомнил то место, где мы шли в прошлый раз, — успокоил Томми, убедительно кивнув.

Длинная шея усатого Томми, заканчивалась вытянутой головой с нахлобученной на неё каской. Каска была явно не по размеру и постоянно ёрзала, от чего Томми то и дело её поправлял.

— Безумие какое-то, — выдохнул Монг, вновь усевшись на пыльный пол.

Томми неспешно поковылял к нему и уселся рядом.

Следующие пол часа прошли в напряжённом молчание. Тишину нарушали лишь отдалённые взрывы артиллерии и треск висящих на стенах факелов.

Немыслимое чувство обречённости усиливалось с каждой минутой. Время тянулось слишком медленно. Создавалось впечатление, словно они ждут своей казни, коротая время в сырой камере подземелья.

— Что у Вас с рукой? — тихо спросил Томми, уставившись на сочащийся кровью порез.

— Царапина. Дикарь угостил ножом, — быстро ответил Эзекиль, отмахиваясь от усатого солдата.

— Дай взгляну! — Усатый Томми быстрым движением разорвал порезанную, пропитанную кровью форму.

— Что ты делаешь? Я же сказал, что всё нормально! — возмущенно завопил Монг, недовольный вниманием со стороны усатого солдата.

— Ну не скажите. Рана требует обработки. — Заключил Томми, разглядывая порез.

Ранение оказалось глубоким, но крупные артерии были не задеты. Рассечённая кожа оголяла спрятанный под ней жир и мышцы. Кровь сочилась непрерывно, но не интенсивно.

— Артерии целые, кровь венозная. Я конечно не медик, но мне кажется, что ничего критического нет, — заключил Томми, доставая из рюкзака аптечку.

— Отлично, а это тогда зачем? — насторожился Монг, уставившись на полевую аптечку.

Томми ничего не ответил. Открыв аптечку, он достал из неё пакет с бинтом. Затем достал какую-то коричневую банку с непонятным порошком. Откупорив крышку, он быстрым движением высыпал содержимое банки в рану.