Если бы куклы могли говорить - Светлана Александровна Камушкова

через пару секунд от общей группы отделился невысокий худой мужчина в кепке. Он кивнул клиенту на серебристую повозку и сам забрался на место возчика. Майкл устроился внутри повозки, сообщив своей адрес. Возчик довольно хмыкнул. Ехать предстояло не мало, так что можно было заломить хорошую цену. А тут еще морось с неба. Удачно. Клиент не станет выбегать на полпути, а судя по его лицу, измученному то ли попойкой, то ли зарождающейся болезнью, и торговаться не станет. Возчик вдавил педали в пол. Механическая часть повозки, оформленная под лошадь, зашуршала и застучала не самыми новыми деталями и шарнирами. Сквозь щели в обшивке пробивался слабый свет кристаллов, служивших источниками энергии. Тихонько поскрипывая, повозка отправилась в путь по улицам города.

Клиент оказался с норовом. И покинул транспорт за пару кварталов до цели. Заплатил, правда, всю сумму, так что возчик смолчал, и даже пожелал странному пассажиру удачной дороги. Майкл кивнул. Его разбирала злоба. Чувство родилось совершенно внезапно, после того как его подкинуло на очередной выбоине.

Прогулка под дождем, набиравшим силу, парня успокоила. Ушли мысли о двуличности Совета. Размышления о том, кто предложил его кандидатуру на рассмотрение и участие в глупом фарсе, тоже отошли на второй план. На их место пришло осознание того, насколько он устали и замерз. А еще желание выспаться.

Собственно, последнее желание он и реализовал, как только вошел в дом. Не раздеваясь, Майкл рухнул на диван в гостиной и практически сразу же уснул. В неудобной позе, укрывшись собственным мокрым плащом.

Разбудил его терпкий запах свежеприготовленного кофе. В первые минуты, Майкл подумал, что это Линда вернулась, простила его. Парень сел на диване, тряхнул головой, отгоняя сны, которые под утро превратились в обрывки образов и сцен. Вместе с воспоминания о них, ушла и мысль, что он мог быть виноват перед своей девушкой. Бывшей, поправил он сам и себя и удивлено осмотрел на источник запаха — чашку крепкого черного кофе, явно приготовленную несколько минут назад.

— Проснулся, спящий принц, — со стороны окна донесся до боли знакомый голос.

Майкл замер с чашкой в руках. Медленно повернул голову к источнику звука и невольно сглотнул. Комната утопала в солнечных лучах, усиленных блеском снега за окном. Видимо, ближе к утру температура значительно упала, и дождь превратился в снег. Молодой алхимик в любой другой день залюбовался бы им, но сегодня было не до этого. За десять лет обучения он слишком хорошо запомнил этот голос и манеру общения. И меньше всего на свете он ожидал увидеть в своем доме именно этого человека. Но Данарел, его учитель и наставник, стоял у окна, пил кофе и улыбался. Как всегда спокойно, словно не было его исчезновения из города, не было слухов и сплетен. Словно он жил здесь все время, именно в этой комнате.

— Вы? — Майкл хотел что-то еще спросить, но Данарел его опередил.

— Ты кофе то пей, ради кого я тут все утро на кухне возился.

Ну, конечно. От этого человека другого и ожидать нельзя было. Во время эпидемии или войны он мог бы спокойно варить кофе или читать книгу. Его не занимала земная суета, ну или казалось, что не занимала. Данарел умел держать марку и лицо в любой ситуации, чем сильно злил своих коллег. Вот и сейчас, он стоит у окна, прямой и ухоженный. На первый взгляд — импозантный мужчина средних лет с коротко подстриженными темными волосами, гладковыбритый, в сером костюме без единой складки. И мало кто знал, что за этой внешностью скрывался уже девятый десяток лет и огромный опыт в области алхимии. А еще деспотичный характер и хитрый хваткий разум, строящий гениальные планы, разрабатывающий невероятные ходы, и не важно, касалось это работы или политики, любовных историй в обществе или детективных линий в книгах. Данарел умел держать себя в руках, но иной раз его спокойствие давало трещины, выпуская в мир едкие холодные шутки, оскорбительные замечания и прямые хлесткие комментарии. Майкл знал, что Данарела в обществе боялись и уважали. Он не любил окружать себя людьми, но в то же время, всегда поддерживая связь с учениками и некоторыми товарищами и коллегами. Этот круг избранных видел алхимика во всей его красе, получая от него ценные знания и советы. Стать учеником Данарела — значит получить доступ ко многим тайнам алхимии. Майкл на своем опыте знал, что его учитель — человек требовательный, но надежный.

— Где вы были? — Молодой алхимик залпом выпил кофе, поморщился. В напиток традиционно не доложили сахара. Но Данарел считал, что именно такая крепость и пробивает мозги лучше всего.

— Мотался по миру, осознавал, насколько изменилось общество. — Мужчина покинул своей пост у окна и устроился в кресле напротив Майкла. — Смотрел как старшее поколение играет младшим… Хотя, я так думаю, ты с этим явлением и сам недавно столкнулся.

Майкл невольно вздрогнул.

— Вы о чем? — Он подозрительно посмотрел на учителя.

— О том, как красиво и изящно тебя выставили в виде лакмусовой бумажки для величия Лэира, — Данарел спокойно улыбнулся. — Ты же не думаешь, что я просто так взял и бросил своего ученика? Я, между прочим, слежу за твоими успехами. А ты ведь знаешь, что следить и узнавать информацию я умею.

Майкл кивнул. Он помнил, что его учитель умудрялся узнавать важные новости, иной раз даже раньше людей, которых они касались.

— И так… — Данарел поудобнее устроился в кресле и продолжил рассуждения. — Если я правильно понял, то вчерашний фарс на так называемом собеседовании привел к новому уровню потенциальных унижений? Тебе дали испытательный срок, который ты по факту завалишь, если, конечно, не удивишь своих наблюдателей. А ты не удивишь, так как, не смотря на выдающиеся успехи и знания, ты банальный алхимик, без намеков на гениальность. Впрочем, как и все в Совете.

Майкл сжал кулаки. Данарел это тут же заметил.

— Не злись, — он покачал головой. — Ты и правда многого можешь достичь и заслуженно получить признание, но зная наше общество — без пробивной силы ты этого достигнешь, ох как не скоро. А сейчас такое промедление ставит тебя в особо неудобное положение. Теперь на тебя смотрит весь Совет. Пролетишь — и на тебе поставят клеймо неудачника. Не важно, что ты достоин одного из мест в совете. Как я уже говорил, Совет сейчас — лишь сборище банальностей. Причем банальностей не первой свежести. Настоящие гении держатся от Совета с его правилами и навязанными идеями подальше. Этому сборищу стариков нужна молодая