Если бы куклы могли говорить - Светлана Александровна Камушкова

обставленную так, как и полагается для детской комнаты: большая кровать по центру, застеленная светло-синим покрывалом, у окна стол с лампой, шкаф для вещей и игрушек и пара тумбочек.

Высокая барышня вошла вслед за девочкой. Она явно хотела помочь своей подопечной раздеться, но малышка в этом не нуждалась. Майкла она усадила на кровати между подушками, затем быстро скинула пальто и аккуратно сложила его на тумбочке. Так же быстро избавилась от обуви и шапки, все аккуратно пристроив возле кровати.

— Я спущусь на кухню, скажу про молоко перед сном, — сообщила она служанке, и уже на выходе из комнаты добавила, — сегодня воскресенье, и в ванну надо добавить апельсиновую соль.

Она выбежала в коридор. Слышно было, как стучат ее пятки по полу. Служанка вздохнула и убрала верхнюю одежду и обувь в шкаф. Дверь в ванную оказалась рядом с окном. Майкл ее не видел, туда его взгляд не доставал, зато слышал, как девушка начала наливать воду, как стучала баночками на полках. Когда открылась входная дверь, парень подумал, что вернулась маленькая хозяйка, но оказалось, что вошла вторая, курносая служанка. Она деловито, и с легкой брезгливостью отправила Майкла на тумбочку, и начала расправлять кровать.

— Ну и где она? — Темноволосая барышня, судя по звукам, вышла из ванной в комнату.

— На кухне. Рассказывает кухарке, как она день провела, — фыркнула ей в ответ шатенка.

— Как думаешь, нам сильно попадет, за то, что она сбежала?

— Кухарка сказала, чтобы мы не беспокоились, — шатенка в последний раз встряхнула одеяло. — Девчонка не в первый раз такое выдает. Обычно, если мать дома, то она вообще с ней постоянно.

— Странная семейка. — Первая служанка успела сходить в ванную, отключить воду и вернуться в комнату, прежде чем вынести свой вердикт. — Мамаша тоже, та еще дамочка. Ну, вот скажи, ты бы на ее месте поехала с мужем в командировку?

— Еще чего, — низенькая шатенка пошла к выходу, — мне бы мужа и дома много было. А тут такой шанс покомандовать. Сама себе хозяйка… Хотя это не нашего ума дело. И вообще… Слышь, бежит. Пошла я. Укладывай ее спать и приходи на кухню.

Малышку звали Юна. Это выяснилось из разговора девочки и служанки-брюнетки. Девочка оказалась непоседливой, но живой и искренней. Майкл непроизвольно проникался симпатией к своей маленькой хозяйке, и начинал раздражаться от присутствия служанки. И как выяснилось, не он один. Когда подготовка ко сну была закончена, молоко с медом выпито, и брюнетка, пожелав доброго вечера и спокойной ночи, покинула комнату, вымытая и довольная Юна вернулась к своему новому знакомому.

— Они хорошие, вообще-то, — сообщила она Майклу, усаживая его к себе на колени. — Лина и Грета, я имею в виду. Правда они… обычные. Это скучно. Вот родители — они необычные. С ними весело. Но их нет пока. Уехали по работе. Так что, я рада, что тебя нашла. Теперь ты мой друг.

Она хихикнула и пожала заколдованному алхимику руку. Майкл только сейчас заметил, что в районе локтей и колен, а также запястий у него шарниры. Юна спокойно меняла положение его тела, правда, сильно не увлекалась, словно чувствовала, что вряд ли ее новому другу будет приятно замереть в позе балерины, или еще чего похуже.

— Так. Теперь надо тебя как-то назвать, — она внимательно всматривалась в кукольное лицо, а затем выдала. — Буду называть тебя Майклом. Тебе подходит.

В нормальном состоянии у парня отвалилась бы челюсть от удивления. Сейчас он мог только мысленно присвистнуть.

«Это совпадение, — повторял он сам себе. — Просто совпадение».

Но подсознание уже выдало другой вариант.

«Маг-интуит, — алхимик даже обрадовался. — Такие способности в раннем возрасте. Да она может быть и правда гениальным магом. Самое то для Совета…»

Воспоминания о Совете Алхимиков потянули следом за собой и образы событий, произошедших за последние часы. Вновь вспыхнули прежние эмоции: гнев, страх, стыд. Голова шла кругом, хотелось выть и плакать. Но надо было держаться.

«Говори, малышка, говори. О чем угодно говори, только не дай мне остаться в тишине» -

взмолился несчастный алхимик, и Юна, словно услышала его, еще раз подтвердив догадку о принадлежности к магическому сословию.

— Вообще я люблю воскресенье, — защебетала она после недолгой паузы. — Можно спокойно ходить, куда хочешь. А так обычно — занятия. Даже в субботу. А это неправильно. У мамы и папы бывает по три и по четыре дня выходных. Но они-то свободные, работают сами на себя. А я должна учиться. А еще у нас правило — каждый день недели — новая соль для ванны. Это здорово. Разнообразие. И если забыл, какой день недели — соль напомнит.

Она зевнула и потерла глазки.

— Вроде рано еще спать, но я уже устала. Надеюсь, не обидишься, если мы с тобой сегодня раньше ляжем? Думаю, у тебя тоже был тяжелый день.

Майкл не сразу понял, что она имеет в виду то, как он потерялся в парке. Но спать ему совсем не хотелось. Вернее, он даже не представлял, как будет спать. Глаза то не закрываются. Юна, между тем, вытащила один из выдвижных ящиков стола. Все содержимое его (карандаши, ластики, кусочки лент) она скинула в соседний ящик. Подумав немного, она залезла в шкаф, долго там что-то искала, и вытянула длинный синий шарф. Вслед за шарфом из шкафа выпала пара перчаток и шапка, но малышка тут же зашвырнула их обратно, даже не глядя, куда они улетели. Она была полностью поглощена подготовкой спального места для своего нового знакомого.

— Шарф очень мягкий, — она расстелила ткань в ящике. — Тебе будет удобно.

Она бережно перенесла Майкла в его новую кровать. Устроила так, что в результате парень и правда не чувствовал никакого дискомфорта.

— Я бы устроила тебя в постели, — добавила она, накрывая его оставшейся частью шарфа, как одеялом. — Но я сплю неспокойно. Могу и сломать.

Юна снова зевнула и задвинула ящик.

Майкл оказался в полной темноте. Вначале была паника. Меньше всего на свете он хотел бы остаться наедине с самим собой и своими мыслями. Но через несколько минут он понял, что малышка, специально или по наитию, выбрала ему идеальное место для сна. Темнота ящика заменила ему веки. Он больше ничего не видел, а значит, мог представить, что закрыл глаза и спит. Стало и правда проще. Сон, или его подобие, пришел пусть не сразу, но постепенно опутал его своими паутинками. Мысли слились в единую пеструю ленту. Она дарила слабый покой, не навязывала образы и не причиняла боли. Майкл погрузился в приятное