Великий Мусорщик - Исай Константинович Кузнецов

спортсменки подбежали к эстраде и протянули Диктатору и Барбуку огромные букеты белых роз.

– Сана! Сана! Сана! – гремела площадь.

Мария смотрела на ликующую толпу, и вдруг то самое лицо, которое смутило покой Гельбиша, попало в поле ее зрения. Молодой человек в форме саквалара, с голубым погоном на плече, показался ей знакомым. Он улыбался. Но теперь совсем не так, как в тот момент, когда его заметил Третье Плечо. Молодой саквалар улыбался ей, Марии. И она узнала его. Узнала и тоже невольно улыбнулась.

Справка

Слово “саквалар” восходит к имени легендарного героя, сражавшегося против римлян и носившего имя Саквалар, хотя исторические источники не подтверждают его существование.

В середине XVII в. сакваларами называли себя лакунские разбойники, грабившие на дорогах богатых купцов и совершавшие набеги на усадьбы помещиков. Среди сакваларов было заведено правило: третья часть награбленного раздавалась беднякам. Поэтому само слово “саквалар” осталось в памяти народа символом смелости и благородства.

О сакваларах слагались песни и легенды, составляющие значительную часть лакунского фольклора. Среди этих легенд особенной популярностью пользуется сказание о сакваларе Торвазе и крестьянской девушке Лане, об их любви и трагической гибели на виселице.

Популярность сакваларов подсказала Фану Гельбишу мысль использовать это наименование для созданных им отрядов, осуществивших Революцию 19 Января. Впоследствии оно было сохранено для солдат и офицеров Лакунской полурегулярной армии.

Армия сакваларов насчитывает до 15 000 человек в регулярных частях и до 30 000 в так называемых добровольных дружинах. Регулярная армия состоит из пятнадцати отрядов-гардов, по тысяче человек в каждом, во главе которых стоят гарданы. Каждый гард делится на 10 подразделений, или каргов, которыми командуют карганы.

Саквалары являются, по существу, не только армией, но и одновременно полицией и жандармерией. Это обстоятельство делает главнокомандующего Армией сакваларов Фана Гельбиша самым могущественным человеком в стране, первым лицом после Диктатора Лея Кандара.

Ганс-Фридрих Штейнер. Неизвестная Лакуна. Шпигель, 1962, № 4

Глава четвертая

Фан Гельбиш рассматривал снимки, сделанные во время церемонии. Он разглядывал их через большую, очень сильную лупу, но безрезультатно. Того, чья глумливая улыбка мелькнула на какое-то мгновение в толпе, он не находил. Лица он, правда, не запомнил, но не сомневался, что узнает его среди тысячи присутствовавших на площади. Узнает по этой иронической, вызывающей улыбке.

Однако все лица, увеличенные, деформированные по краям лупой, были хорошо ему знакомы. Он мог назвать каждого по имени, о каждом ему было известно все, вплоть до родинок на самых потаенных местах тела.

Гельбиш раздраженно отбрасывал одну фотографию за другой. Неужели ему показалось и лицо, замеченное им, было всего лишь отражением его собственной подозрительности? Нет, Фан Гельбиш не сомневался, что этот тип отнюдь не плод его воображения. Он швырнул лупу на стол и прошелся по кабинету, украшенному портретом Кандара в полный рост.

Кабинет Гельбиша, как и все кабинеты ближайших сотрудников Диктатора, был оборудован шведской стенкой и спортивными снарядами. Гельбиш подошел к столику, на котором лежали боксерские перчатки, надел их, приблизился к тренировочной груше, сделал несколько ударов и задумался.

Он вдруг вспомнил о чужестранце, выброшенном морем возле купальни Кандара. Человек, рискнувший броситься с огромной высоты в море, достаточно смел и наверняка рассчитывал на спасение. Впрочем, ему все равно деваться некуда. Если он не погиб, разбившись о камни, то самое большее через сутки снова окажется в его руках. Такое случалось и прежде.

Но допустить мысль, что бежавший окажется на площади, Гельбиш не мог. Для этого надо обладать сверхъестественной наглостью. Кроме того, пройти на площадь было не только рискованно, но и практически невозможно.

Гельбиш с силой ударил по груше и сбросил перчатки.

Невозможно… И тем не менее на площади присутствовал неизвестный ему человек. Он снова вернулся к столу и взял лупу. И вдруг в задней шеренге сакваларов увидел ЕГО. Гельбиш всматривался, все еще сомневаясь, что лицо – то самое. Оно показалось знакомым. Где-то, когда-то он его видел. Гельбиш обладал феноменальной памятью на лица и не мог ошибиться.

Прежде всего следовало вызвать Анта Маркута, первого заместителя Министра Порядка, отвечавшего за церемонию, выяснить, как среди отборных сакваларов оказался чужой. Но Фан Гельбиш не любил задавать вопросы, на которые у него самого не было ответов. Третье Плечо должен знать все. Вопросы задаются, чтобы проверить честность и искренность подчиненного, его отношение к случившемуся, и меньше всего для того, чтобы узнать истину. Истина должна быть известна только Диктатору и ему, Гельбишу. Он никогда не спрашивал о том, чего сам не знал.

Он нажал кнопку селектора и распорядился, чтобы ему прислали картотеку задержанных за последние пять лет чужестранцев.

Картотека была не слишком обширна, и через каких-нибудь полчаса Гельбиш держал в руках карточку, с которой на него смотрело то самое лицо, которое он увидел среди сакваларов: Жан-Клод Пулло, бельгиец, Брюссель, 27 лет, рост 179 см, вес 70 кг. Профессия неизвестна. Особые приметы – родинка 3×4 мм на левом плече. Владеет лакунским языком вполне свободно.

Фан Гельбиш задумчиво повертел карточку. Как правило, чужеземцы, прошедшие через санитарно-исправительный лагерь, никогда не возвращались в Лакуну. Это второй случай. Первый произошел пятнадцать лет назад, когда работа санитарно-исправительных лагерей не была достаточно хорошо налажена. С тех пор ничего подобного не случалось.

Однако картотека не давала ответа на главный вопрос: как и с какой целью пресловутый Жан-Клод вторично проник в страну и появился на площади, да еще переодетый сакваларом.

Гельбиш опять нажал кнопку селектора и приказал Маркуту немедленно явиться к нему. Снова взглянув на карточку, он заметил в правом нижнем углу пометку, которая указывала на то, что, возможно, имя задержанного не подлинное, так как документов при нем не обнаружено. Но Гельбиша интересовало не имя. Гораздо важнее понять, каким образом среди специально отобранных сакваларов оказался чужестранец. Допустить на церемонию не просто непроверенного, а вообще никому не ведомого молодчика – преступление неслыханное, непостижимое.

Ант Маркут, широкоплечий великан, самый надежный человек Гельбиша, его помощник в создании первых отрядов сакваларов, один из главных участников Революции 19 Января, первым ворвался во дворец и арестовал тогдашнего президента Ларра. За всю свою долгую службу он не имел ни одного нарекания и был награжден шестнадцатью орденами Сана первой степени. Только сам Гельбиш обладал большим количеством – у него их было двадцать восемь.

Когда Маркуту передали приказ Гельбиша, он не удивился. Он ждал вызова. Но если бы Гельбиш, вопреки своему обычаю, стал задавать вопросы, Ант Маркут не смог бы на них ответить.

Появление в рядах сакваларов неизвестного было замечено им, когда удалить его было уже невозможно. Маркут был слишком дисциплинированным служакой,