Щедрая милостыня - Михаил Александрович Каюрин

Варвары. Ему не было дела до попрошайки.

Варя вернулась на дорогу и поплелась по улице к следующему дому. Сердце её колотилось от унижения, руки дрожали. Она останавливалась ещё у нескольких домов, но везде получала отказ. И только в конце улицы ей повезло. На стук в ворота к ней вышла сгорбившаяся старушка. Не спрашивая ни о чём, она протянула Варе несколько картофелин, и молча захлопнула перед носом калитку.

— Спасибо, — запоздало прошептала Варя и направилась в обратную сторону для встречи с братом. У неё больше не оставалось сил стучаться в двери негостеприимных хозяев.

Она прождала брата в месте расставания более двух часов. Наконец, Ваня появился в конце улицы. Заметив сестру, направился к ней.

— Как успехи? — спросил Ванька издалека. Лицо его сияло от счастья. Увидев слёзы на глазах сестры, встревожился:

— Что случилось? Тебя кто-то обидел?

— Не-ет, — давая волю слезам, разревелась Варя. — Ничего не случилось…

— Тогда чего воешь?

— Никто не даёт подаяний… Меня везде гонят со двора, замахиваются палкой или лопатой, будто я заразная, какая-нибудь… Одна бабушка только и пожалела, дала три картошки. — Варвара размазывала по лицу слёзы, вздрагивая всем телом.

Ванька привлёк к себе сестру, принялся неумело успокаивать, поглаживая ладошками по спине.

— Ну, не реви, чего выть по пустякам? Никто не обязан отрывать от себя последний кусок. Не подали — значит, нет у них лишних харчей, только и всего. Стоит ли расстраиваться? Три картошки — это тоже кое-что!

— С чего ненависть такая, а? Почему парень замахнулся на меня палкой, прогоняя со двора, как бездомную собаку? Я ведь ничего плохого ему не сделала, попросила немного хлеба, только и всего…

— За воровку тебя принял, не иначе. Тут цыгане недавно прошлись по посёлку, наверно, обворовали его, вот он и озлобился.

Варвара понемногу успокоилась, отстранилась от брата, спросила:

— А у тебя как?

— Лучше не придумаешь! — радостно сообщил Ванька и снял с плеч пошитую матерью торбу. — Смотри чего мне удалось раздобыть!

Брат развязал пузатый мешок, показал содержимое. Там, кроме половины буханки хлеба, стояла двухлитровая стеклянная банка, заполненная доверху куриными яйцами, в белой тряпице был завёрнут большой шматок сала, на дне разбросано около десятка крупных картофелин.

— Видала, каков улов? — сиял от радости Ванька. — А ты — реветь! Да с такими харчами неделю можно жить!

Варвара совсем перестала всхлипывать и даже заулыбалась. Удача брата воодушевила её. Широко открытыми глазами она смотрела на Ваньку, и он казался ей героем. Казалось, перед ней стоял не восьмилетний худющий мальчишка с бледным от недоедания лицом, за которым мать приказала постоянно приглядывать, а умный, смелый и удачливый рыцарь, способный всегда защищать её от любых невзгод.

Варя приняла для себя решение слушаться брата во всём беспрекословно.

Ванька каким-то непостижимым образом умудрился набраться жизненного опыта гораздо быстрее, чем она, и очень быстро повзрослел лет на пять, как минимум.

— Вань, а как тебе удалось собрать… такое богатство? — спросила Варя, не в силах оторвать взгляд от обилия продуктов.

— Мужик один расщедрился, — с гордостью сообщил Ванька. Увидев недоверие в глазах сестры, спешно добавил:

— Да не крал я, честное слово, не крал. Мужик этот оказался не простым работягой, а директором завода. Но добрым.

— Расскажи, Вань, как всё было, — попросила Варвара, заглядывая в глаза брату.

И он рассказал ей всё без утайки.

…Когда они расстались на развилке улиц, Ванька не пошёл стучаться в каждые ворота подряд. Он шагал, не спеша, по середине улицы и высматривал дом побогаче, как вор предстоящую добычу. Его внимание привлёк мужчина, орудующий лопатой на огороде. Он был одет не так, как одеваются обычно простые люди, выходя трудиться на земле. Вместо старого поношенного тряпья на мужчине был одет добротный военный френч без погон и брюки-галифе, на ногах красовались начищенные до блеска хромовые сапоги. Ванька остановился в нерешительности, разглядывая необычного огородника.

«Военный, — пронеслось у него в голове. — Лучше не связываться с ним. Схватит за руку и уведёт ещё в участок, как бродяжку, долго потом придётся выпутываться. Варька потеряет меня и начнёт искать, по-девчоночьи наделает каких-нибудь глупостей. Нет, надо уходить».

Подумав так, Ванька, сам не зная почему, продолжал стоять на одном месте, уставившись на мужчину через изгородь. Его ноги будто приросли к земле, не давая возможности двинуться дальше.

Мужчина заметил маленького бродягу, воткнул лопату в землю, опёрся на неё всем телом.

— Эй, паренёк! — весело крикнул он. — Чего стоишь? Заходи, поможешь. А то мне одному несподручно как-то.

— Можно и помочь, — солидно отозвался Ванька. — Только я дорого беру за свою работу.

— Заходи, сговоримся, — рассмеялся мужчина. — Калитка открыта.

У Ваньки учащённо забилось сердце, не то от радости, не то от страха, а может, от того и другого одновременно. Он без колебания шагнул в сторону ворот. Дядька сразу понравился ему своей доброжелательностью.

— Давай знакомиться, — протянул руку мужчина, когда Ванька стоял уже рядом с ним. — Меня зовут Иван Максимович. А тебя?

— Иван Маркович, — опять солидно ответил Ванька.

— Хо, тёзка, значит? Даже отчество у нас чуть не наполовину одинаковое. А фамилия твоя какая?

— Ярошенко.

— А моя — Сидорин. Близкое окружение зовёт меня просто Сим, или дядя Сим.

— Это почему так? — удивился Ванька.

— По начальным буквам фамилии, имени и отчества.

— А-а, — понятливо протянул Ванька.

— Ну, что, Иван Маркович, согласен мне помочь?

— Что нужно делать?

— Да, вот, понимаешь ли, с посадкой картошки запоздал. Одному приходится и лунки копать, и за корзинкой бегать. А тут ты подвернулся, вдвоём-то мы живо управимся, верно?

Ванька взял корзинку с картошкой, принялся осторожно укладывать картофелины в лунку, стараясь не поломать длинных уже ростков.

— А почему вы один, дядя Сим? — поинтересовался Ванька. — У вас что, нет родственников?

— Жена у меня неожиданно в больницу угодила, а сына в этом году в армию призвали. Так вот и получилось, что я нынче один остался, — горестно усмехнулся Иван Максимович.

— Поздно вы посадкой занялись, — заметил Ванька со знанием дела.

— Да, запоздал, — согласился Сидорин. — Сначала было всё некогда, а потом в командировку отправили, на неделю. Но ничего, успеет вырасти наша кормилица. Для созревания ей отводится семьдесят пять дней, от силы три месяца.

— Дядь Сим, а вы военный, да?

— Сейчас уже нет, — с сожалением в голосе ответил Иван Максимович. — Теперь я другими бойцами командую.

— Какими? — удивился Ванька. В его представлении существовали только одни бойцы — бойцы Красной Армии.

— Бойцами на поле брани за качественный чугун и сталь. Металл сейчас — ох, как нужен для индустриализации страны! Боец — это ведь участник боя,