Удержать в руках Пташку (СИ) - Джулай Галина

На той неделе ей исполнилось восемнадцать, я даже отправил ей букет цветов, без открытки, просто ее любимые крокусы. За этот год я много чего о ней узнал, ведь как маньяк при каждой возможности наблюдал за ней издалека. И вот сегодня мне больше не придется прятаться в тени. Больше не придется смотреть, как к ней подкатывают парни, а она им мило улыбается. Правда, последние месяцы она даже в обществе своих подруг оставалась какой-то грустной. А так хотелось видеть ее сияющую счастьем улыбку, как тогда на катке, когда она не просто сбила меня с ног, но и лишила покоя.

Приехав в офисное здание Тихомирова, я сразу отправился к нему в кабинет. Наташа сидела на диване, закинув ногу за ногу и сложив руки на груди. Максимально закрытая поза кричала о том, что она не хочет здесь находиться, да и взгляд брошенный в мою сторону не радовал. В нем плескались ненависть, злость, горечь, а ещё решимость. Решимость отстаивать себя. И когда она сняла с себя рубашку, все, что я смог, это сжать кулаки и зубы, и сдержать порыв выяснить у нее, кто посмел это сделать… И как так получилось, что я не уследил за своей девочкой?

— Ах ты, дрянь, — замахнулся на нее Тихомиров, но я поймал его руку, не позволив ударить, моего ангела.

— Что, папочка? — с горькой усмешкой, обратилась к нему Наташа. — Товар, как видишь испорчен…

В ее словах было столько горечи и обиды, что мне хотелось ударить Тихомирова. Как он позволил ей считать себя товаром? Она выскочила из кабинета, схватив свою сумку и рубашку. Тихомиров весь покраснел от натуги, растерялся и не знал, как себя вести. Я успокоил его, что мое решение не изменится, и вышел вслед за Наташей.

5

Наташа

Покидаю кабинет и бегу, не замечая ничего на своем пути, на ходу одевая рубашку. Сворачиваю на лестницу, спускаюсь на этаж ниже. На нем расположен офис открытого типа, поделенный на "аквариумы" для сотрудников, в конце коридора туалеты, очень надеюсь, там в это время никого не будет. Слышу, как вибрирует в сумке телефон, найдя его, вижу, что номер не знаком, может папаша уже жениху мой номер дал, ему мало того, что он увидел? Принимаю вызов.

— Да?

— Привет, Птичка, — отстраняю от уха телефон и смотрю на него, словно этот псих из него сейчас выскочит. Делаю вид, что не понимаю, с кем говорю.

— Кто это? — оборачиваюсь, смотрю по сторонам, но Леши нигде не видно.

— Сомневаюсь, что ты уже забыла. Ведь метки мои носишь, и даже не скрываешь, — говорил он вкрадчиво, растягивая слова, словно наслаждался произведенным эффектом. Хотя почему словно, он точно кайфовал.

— Откуда у тебя мой номер? Я не давала.

— Сам взял. Я всегда беру то, что хочу получить.

— Не звони мне больше.

— Не могу тебе этого пообещать.

— Лёша, это была случайная связь. Каждый получил, что хотел. Не имеет смысла продолжать общение, — я снова стала двигаться в нужную мне сторону. Здесь я его не боялась, была уверенна, он мне ничего не сделает.

— Нет, Птичка. В моих планах всё было по-другому, просто наша встреча состоялась раньше.

— У тебя, кажется, есть невеста.

— Для тебя это ничего не меняет, — сказал этот самоуверенный придурок. Я наконец-то добралась до туалета, и скрылась за его дверями.

— Это бессмысленный разговор, — говорю ему. — Не звони больше, — и отключаю звонок. В туалете я оказалась не одна.

— Привет, — говорит мне девушка, которую мне представили, как невесту Леши.

— Привет, — отвечаю ей. Мне так хочется спросить, как она связалась с этим парнем. Знает ли она о его наклонностях? Счастливой невестой она не выглядит. Пока мою руки, и поправляю рубашку, все поглядываю на нее. Нет, не мое дело, может ей все это нравится. Я собираюсь уходить, но в дверях разворачиваюсь, все-таки не могу промолчать.

— Я знаю, это не моё дело, но, если я промолчу, я себе не прощу, — подходя к девушке, все же говорю я. — Ты правда его невеста? — спрашиваю её. Она опускает глаза на руку, на которой одето кольцо. — Понятно… — закусываю губу, не знаю, стоит ли продолжать. А потом развязываю узел на рубашке и снимаю ее. Пусть сама решает, как ей быть. Поворачиваюсь к ней спиной, демонстрируя свежие синяки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это значит "Птичка", он так сказал, — говорю, не оборачиваясь. Услышав всхлип, поворачиваюсь к девушке, надевая рубашку обратно. — Он ужасен, — говорю ей. — Беги от него.

Девушка начинает плакать. Нет, не плакать — реветь, словно она держалась из последних сил, а теперь ее прорвало, и все это грозило перерасти в истерику. Быстро иду к двери и закрываю её на замок, и возвращаюсь к рыдающей.

— Эй, ты чего? — трясу её. — Как тебя? Слышишь, успокойся. Не сразу, но она немного успокаивается.

— Прости, — шепчет она охрипшим голосом.

— За что? Это ведь я тебя довела, — пытаюсь шутить.

— Нет, — она мотает головой. — Просто мне так страшно. И даже поговорить ни с кем не могу. Он отрезал меня от мира. Забрал телефон, кошелёк и даже ключи от моей квартиры. Вчера избил моего любимого парня, и я даже не могу узнать, что с ним, стала скороговоркой выговаривать она.

— Как же ты стала его невестой? — недоумеваю я.

— Он умеет быть хорошим, — грустно улыбается девушка. — Он появился не в самый лучший период моей жизни, тогда мне казалось, что он идеален. Но оказалось — показалось, — горько усмехнулась она и развела руки в стороны.

— Да, пыль в глаза пускать он умеет, — соглашаюсь с ней, я присела на столешницу с умывальниками и сложила руки на груди.

— Они совсем свежие… — вдруг говорит она.

— Да, в субботу.

— Он… — она замялась. — Он больше ничего…?

— Нет, — покачала головой. — Не могу сказать, что было ужасно. Он не бил, не издевался, по крайней мере, физически… Кроме этих дурацких меток, — о том, что было, мне вспоминать не особо хотелось, а говорить тем более. — А тебя?

— Нет. Он был уверен, что я девственница. Поэтому не спешил.

— А блузка застегнута… — девушка грустно улыбнулась, но промолчала — Я могу чем-нибудь помочь? Тебя, кстати, как зовут? Прости, я не запомнила.

— Ничего. Даша.

— Наташа, — улыбнулась. — Так, могу я помочь?

— Не знаю, — говорит она и снова начинает плакать.

— Хватит, приводи себя в порядок и пойдём выпьем кофе, — чужие проблемы заставляют меня немного забыть о своих, да и мои по сравнению с Дашиными, так, цветочки.

Достаю из сумки влажные салфетки и пудру, подаю Даше, она приводит себя в относительный порядок. Потом веду её на кухню и делаю нам кофе. Прошу сотрудниц, что хотели выпить здесь чай, покинуть помещение. Они уходят, и мы остаемся одни.

— Тебя здесь все знают? — уточняет моя новая знакомая.

— Да. Папочка любит поиграть в большую дружную семью, — говорю я, скривившись, вспомнив отца.

— Вы не ладите? — вздыхаю, долго смотрю куда-то в сторону, отставив свою чашку. Не знаю, как ей ответить, в двух словах. Она, видимо, поняла мое молчание как не желание говорить. — Извини…

— Нет, всё нормально, — решаю с ней поделиться главной проблемой, на сегодняшний день. — Он решил выдать меня замуж. Просто потому, что это выгодно его компании. Он выбрал мне мужа и сегодня привёз сюда с ним познакомиться. Они всё решили, за меня. Понимаешь? А мне только неделю назад исполнилось восемнадцать. Он хочет, чтобы я вышла замуж в восемнадцать! Нормальный отец пожелает такое? — возмущалась я. — Я и в клуб пошла, чтобы ему насолить, — и уже с другой интонацией, пропитанной грустью и сожалением, продолжила свой рассказ. — Думала, что всё это, — неопределённо махнула рукой, имея ввиду следы на теле. — Отобьет охоту у моего жениха. Но, блин, это не сработало. Кроме гнева папочки, я ничего не добилась.

— Он такой противный?

— Кто, отец?

— Нет, жених.

— Перекаченный коротышка, — фыркнула я. И только сейчас подумала, что даже не рассмотрела его.

— Что, совсем коротышка?

— Да, нет. Но с моим ростом… Он, если выше, то совсем на чуть-чуть. Думаю, у него даже ста восьмидесяти нету.