Человек не сдается - Иван Стаднюк

Сдвинув черно-смоляные брови, Гарбуз стучал кулаком по своей острой коленке и не соглашался с Морозовым:

- А по-моему, надо было растолковать ей, что к чему, - скрипел его хрипловатый голос. - Ты же сколько этой встречи ждал! А она консультация! Плевать на консультацию! Сдала бы экзамен в другой раз.

- Не верила, что уеду, - с грустью и оттенком виноватости заметил Петр. - Раньше я всегда ее слушался.

- Ну и дурак! - гаркнул Гарбуз и, сердито засопев, достал папироску.

- Оба вы тюфяки! - безнадежно махнул рукой Морозов. - А еще политработники... Ведь война может грянуть! А вы?.. Только и разговоров, что про женитьбу. Приспичило!.. Я б на твоем месте, Петро, года три послужил бы, а потом в Военно-политическую академию. Женитьба не уйдет!

- Постой, постой! - Гарбуз, подбоченившись, дьяволом посмотрел на Морозова. - А что это за студенточка провожала тебя на вокзале?

Морозов заморгал глазами, облизал сухие губы.

- Ну, я - другое дело, - развел он руками. - Во-первых, я на целый год старше вас. А во-вторых...

Что "во-вторых", трудно было услышать, так как Гарбуз загромыхал раскатистым смехом. Не выдержав, рассмеялся и Петр.

- Хватит ржать! - рассердился Морозов. - Давайте лучше "козла" забьем.

После пересадок в Сарнах и Барановичах приехали в Лиду. Разыскав в городишке автобусную станцию, направились от Лиды на восток - в Ильчу.

И вот - небольшое местечко Ильча, о существовании которого ни Петр, ни его друзья раньше и не подозревали. Узкие, пыльные улицы со щербатыми мостовыми, островерхие черепичные крыши домов, заросшая камышом речушка приток Немана. За речушкой на горе - костел. Его долговязое серое тело двумя шпилями тянулось высоко в небо и бросало угловатую тень на плац, растянувшийся между костелом и казармами. В этих казармах размещались штабные подразделения и сам штаб мотострелковой дивизии.

Дивизия только формировалась. Рождение ее и подобных ей частей означало тогда рождение нового рода войск Красной Армии - моторизованной пехоты. Части молодого соединения пополнялись только что призванной в армию, необученной молодежью. Командиры - одни переводились из разных частей Западного Особого военного округа, другие, как Маринин, Морозов, Гарбуз, приходили из военных училищ. Костяком будущего соединения явилась танковая бригада, которая находилась близ границы в летних лагерях и готовилась к переформированию в два танковых полка.

Старший батальонный комиссар Маслюков - начальник политотдела формирующейся мотострелковой дивизии - сидел в своем кабинете за непокрытым канцелярским столом и листал личное дело младшего политрука Маринина Петра Ивановича. Сам Маринин был здесь же. Он уселся на уголке табуретки и со смешанным чувством любопытства, робости и удивления рассматривал Маслюкова. Близко встречаться с таким большим начальником ему приходилось впервые.

"Губы толстоваты", - мелькнула у Петра нелепая мысль, и он усмехнулся, потупив взгляд. Боялся, что Маслюков заметит на его лице улыбку.

Подавив в себе беспричинный приступ смеха, Маринин снова стал рассматривать лицо старшего батальонного комиссара - полное, чуть румяное, с ямочкой на подбородке. Неопределенного цвета глаза - внимательные, задумчивые, взгляд прямой и требовательный. В Маслюкове угадывался властный, настойчивый характер, выработанный трудной армейской службой.

- Учились в институте журналистики? - нарушил вдруг тишину старший батальонный комиссар, уставив на Петра внимательные глаза.

Во взгляде этих глаз и в голосе, каким был задан вопрос, Петр уловил нечто такое, что заставило его встревожиться...

- Да. Из института призван на действительную.

- Хорошо-о, - протяжно вымолвил Маслюков, и это "хорошо" усилило неизъяснимую тревогу Маринина.

- Вы, конечно, знаете, - начал издалека старший батальонный комиссар, - что вас рекомендуют секретарем дивизионной газеты.

- Знаю.

- А не лучше ли вам месяца два поработать политруком роты? Посмотрите, чем живут солдаты, как складывается их служба в условиях нового рода войск... Потом будет легче в газете...

- Я готов, - облегченно вздохнул Маринин.

- Очень хорошо. Идите представьтесь редактору и работайте пока в газете. А как только поступят бойцы в дивизионную разведку, пойдете туда политруком.

Петр поднялся, сказал краткое "есть!", круто повернулся кругом и рубленым шагом вышел из кабинета.

А в крохотной приемной сидели притихшие Морозов и Гарбуз. Теперь наступила их очередь представляться "высокому начальству", прежде чем ехать к месту службы - в танковую бригаду.

3

Уже прошло полмесяца с тех пор, как Петр Маринин прибыл после окончания училища к месту службы. Успел обвыкнуть в редакции маленькой дивизионной газеты, подружился с инструктором-организатором газеты младшим политруком Гришей Лобом, а дивизионная разведрота еще не комплектовалась...

- Кто же за тебя в редакции будет работать, если уйдешь в роту? удивлялся Лоб. - Это не дело...

Гриша Лоб - стройный, собранный, невысокий парень с черной жесткой шевелюрой, острым, суровым взглядом и побитым оспой лицом. Не в меру горячий и резкий, Лоб вначале не понравился Петру.

Недавно, когда приехал вновь назначенный редактор политрук Немлиенко, Маринин и Лоб вместе вышли в поле, где мотострелки занимались тактикой. Нужно было написать "гвоздевую" статью для первого номера газеты. Не надеясь на Маринина - новичка в газетном деле, - Лоб суетился, записывал фамилии солдат, фиксировал в блокноте каждое их действие. Часто подбегал к командиру взвода, засыпая его вопросами.

Петр же, когда отделенные командиры производили боевой расчет, только записал их фамилии и фамилии солдат. После в течение двух часов не вынимал блокнота из кармана, ограничиваясь наблюдением. Лоб посматривал на Маринина с недоброй усмешкой. А когда Петр, заметив, что один сержант неправильно поставил задачу ручному пулеметчику и употребил неуставную команду, поправил его и попросил взводного командира указать на это другим сержантам, Лоб резко бросил:

- Не вмешивайся не в свое дело!

Маринин смутился, ибо действительно не знал, правильно ли поступил.

По пути в редакцию Маринин спросил:

- Как будем писать?

- Почему ты говоришь "будем"? - едко заметил Лоб. - Ведь тебе нечего писать - блокнот пуст.

Петр с удивлением посмотрел на товарища и ничего не ответил. Придя в редакцию, он сел за работу. А через несколько часов явился к политруку Немлиенко, редактору газеты, с готовым материалом. Но редактор уже читал корреспонденцию, которую написал Лоб.

Не замечая растерянности младшего политрука Маринина, Немлиенко взял его рукопись.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});