Восточный круиз - Владимир Синельников

– Давай выпьем, – Санька плеснул в бокалы темно-коричневой жидкости. – Сейчас все объясню.

Из нашей беседы или, скорее, его монолога, так как мое участие ограничивалось в основном кивками, пожиманием плеч и поднятием бровей, выяснилось, что Промыслин решил снимать художественный фильм на современную тему.

– Примешь участие в проекте? – Санька хлопнул меня по плечу.

– Что? – усмехнулся я. – Главную роль хочешь предложить? Или для массовки народа не хватает?

– В главной роли у меня… – тут он назвал довольно известную по многочисленным сериалам фамилию. – Содрал, падла, столько за участие! Но ничего, мы свое после возьмем! – Он многозначительно посмотрел на меня и продолжил: – Каскадеры мне нужны. А ваша компания, в отличие от меня, спортом никогда не пренебрегала. Вот я и решил помочь старым друзьям… Где твои кореша обретаются? Колян и Серега?

– Ну, их ты вряд ли отыщешь. Колька остался на территории ридной нэньки Украины после развала Союза, Серега затерялся где-то на Дальнем Востоке…

– Ну и черт с ними! – махнул рукой Санька. – Наберем на месте. И ты больше заработаешь!

– А что делать-то придется?

– Да ничего сложного, – успокаивающе произнес Промыслин. – Попрыгаешь с машин, с крыш, постреляешь из автомата, и все. Согласен?

– Все так неожиданно. Подумать надо.

– Думай, но до утра. Завтра вечером группа отъезжает на юг. Через неделю съемки.

* * *

Санька снял целый вагон, где мы расположились со всем оборудованием. Группа у Промыслина подобралась еще та. Деловые мальчики и девочки, все при параде. Ну, знаете эту офисную моду, когда оба пола, как раньше пионеров в школе, одевают абсолютно одинаково. Скоро, наверное, дойдет до того, что, как на флоте в царской России, будут по фамилиям комплектовать отделы и цеха. А чем еще заняться богатому человеку? Ведь скукотища страшная – достиг всего, о чем мечтал, любые жизненные блага в открытом доступе, по любимому выражению компьютерных пользователей детища Билла Гейтса. Так что, как кто-нибудь из них – из олигархов – ненароком возьмется почитать и попадет ему в руки книга о русском флоте, мода и пойдет. Хотя я, наверное, не прав. Уж очень много тут всяких «если». Если попадет в руки книга, если вспомнит, для чего она, если это будет исторический роман и т. д. и т. п. Уже одно первое условие – книга в руках новорусса вкупе с желанием почитать – практически несбыточно. Хотя, может, не с них, а с детей пойдет. Отпрысков-то папаши усиленно учат… В том числе и читать…

* * *

Опять я отвлекся. Но кто хоть раз ездил куда-нибудь поездом, знает, как стук колес и мелькание пейзажа за окном настраивают на философский лад. Вот и я задумался… Правда, глубоко погрузиться в сей процесс мне не дали. Раздался осторожный стук в дверь, и эфемерное создание пригласило меня к шефу. Шеф, уважительно называемый сотрудниками Сан Санычем, уже был подшофе. В купе присутствовала неизменная скучающая Лёлька, или Лёлик, как ее звал Промыслин, и научный консультант будущего киношедевра, который к моему приходу уже лыка не вязал.

– С-садись, старик! – Санька махнул рукой с зажатым бокалом в сторону столика.

– Саша! – возмущенно взвизгнула секретарь-рефе­рент. – Что ты делаешь?!

На ее платье большим коричневым пятном расплывался выплеснувшийся коньяк.

– Цыц! – Промыслин грозно повернулся к Лёлику. – Еще ты мне, дура, указывать будешь! Пошла отсюда!

Лёлька поднялась и, с оскорбленным видом виляя бедрами, направилась к выходу из купе.

– Йэх! – Санька хлопнул ее по крутому заду, вызвав еще один возмущенный взвизг.

– Мне как-то неудобно. – Я осторожно присел на освободившееся место. – Девушку из-за меня обидел…

– Де-е-евушку, – пьяно расхохотался Санька. – Да она уж и сама забыла, когда ею была.

В общем, нарезался я со своим новым шефом в этот вечер так основательно, что пробудился только к обеду. И то потому, что под боком кто-то заворочался, норовя спихнуть меня с узкой железнодорожной лежанки.

Продрав глаза, я увидел, что рядом со мной вольготно устроилось очаровательное и совершенно голое юное создание. Я попытался вспомнить, как мы очутились в одной постели, но в стенающий от страшной жажды ум не пришло ни одной дельной мысли.

Осторожно, стараясь не разбудить девушку, я поднялся и взглянул на откидной столик в надежде отыскать что-нибудь жидкое. К сожалению, там ритмично позвякивали только пустые бутылки. Я, борясь с подступившим головокружением, наклонился и заглянул под стол. Там тоже не было ничего, способного утолить жажду. На остальных полках четырехместного купе спало еще, судя по количеству обуви, сваленной в проходе, как минимум пять человек. И это при условии, что никто не пришел босиком. Проверять количество постояльцев на верхних полках не было ни сил, ни желания. Я, стараясь сделать это тихо, натянул брюки и майку и вывалился в коридор. Сориентировавшись, двинулся в сторону купе проводников, надеясь хоть у них раздобыть что-нибудь для утоления жажды. Но до проводников мне добраться не удалось.

Из-за полуоткрытой двери одного купе раздался смутно знакомый голос:

– Макс? Куда путь держишь?

Я заглянул внутрь. На одном из диванов двухместного купе в полупрозрачном халатике, еле прикрывавшем бедра, уютно устроилась секретарь-референт моего бывшего одноклассника и нынешнего шефа.

– Да вот, – чуть хриплым голосом произнес я, – ищу спасения от жажды в этой движущейся пустыне.

– Тогда ты по адресу, – улыбнулась Лёлик. – Заходи. Попробуем тебя реанимировать…

Ее улыбка была столь многообещающей, что мне стало немного не по себе.

– Жажда – в смысле обезвоживания организма, – на всякий случай пояснил я, не решаясь войти в обиталище секретаря-референта.

– И я в этом же смысле. – Она потянулась к пепельнице на столике, где дымилась тонкая длинная сигарета. Халатик от этого движения натянулся, являя моему взору бесстыдно обнажившуюся ногу. – Хочешь? – Лёлик опять довольно двусмысленно улыбнулась, не торопясь оправить свое воздушное одеяние. – Пивка?

– Ради него, родимого, я сейчас родину продам, – с этими словами я ввалился в купе.

Лёлик подобрала под себя одну ногу, не обращая никакого внимания на то, что долженствующий прикрывать ее прелести халатик совершенно не выполняет своей функции.

– Наверху, – она указала сигаретой на полку над дверью, – ты найдешь то, что дороже родины.

На полке оказалась походная сумка-холодильник, в которой моему алчущему взору предстали две мгновенно запотевшие упаковки баночного пива Туборг.

Когда пара банок с божественным напитком показали свое дно и я с облегчением вздохнул, с интересом изучавшая меня секретарь-референт спросила:

– Открой мне тайну – с чего к тебе так привязался Промыслин?

– Черт его знает, – я пожал плечами, поглядывая на сумку с волшебным содержимым.

– Бери, бери, не стесняйся, – улыбнулась Лёлик. – Моя обязанность – удовлетворять желания клиентов.

– Волшебницей, значит, работаешь? – Я присосался к третьей банке.

– Типа того. – Секретарь-референт подтянула под себя вторую ногу, усевшись на восточный лад и совершенно не обращая внимания на окончательно уползший куда-то в район талии халатик.

Я бросил быстрый взгляд на полуоткрытую дверь купе. Не хватало сейчас появиться Саньке, и моя околоки-ношная карьера окажется тогда под большим вопросом.

– А ты боязливый, козлик, – насмешливо улыбнулась секретарь-референт, правильно истолковав мой взгляд в сторону двери.

– Мне, в отличие от пролетариата, есть что терять, – я пожал плечами.

– Эти жалкие гроши? – презрительным тоном спросила Лёлик.

– Для кого, может, и гроши, а для меня возможность жить без страха за завтрашний день.

– Мелкие у тебя запросы, я посмотрю…

– А что бы ты хотела? – Пиво постепенно рассасывалось по обезвоженному организму, смывая горечь похмелья и возвращая к жизни.

– Я бы хотела приятно провести время, пока мой шеф почивает в пьяном бреду, – довольно прямо заявила женщина.

– Пылаешь жаждой мщения? – усмехнулся я, вспомнив, как грубо Санька выпроводил свою сотрудницу вчера из купе.

– А хотя бы и так, – вызывающе заявила секретарь-референт.

Одним плавным движением она поднялась и толкнула дверь. Та поехала, отгораживая нас от вагонного мира. Лёлик резко повернулась в мою сторону явно отрепетированным движением, от которого кнопки халата с треском расстегнулись, обнажив соблазнительное содержимое, дотоле хотя бы формально прикрытое полупрозрачной материей…

Вербовка

– Вставай, неверный! – Довольно грубый пинок в бок оторвал меня от воспоминаний.

И почему действительность с ее грубым и неприкрытым садизмом всегда норовит вмешаться в самый неподходящий момент? Я нехотя открыл глаза. Надо мной колонной возвышался мордоворот-тюремщик, харю которого, ни на гран не обремененную интеллектом, мне пришлось лицезреть последние двое суток.