На подсосе. История любви - Кристофер Мур

— Тетушке покажу, только и всего, а верну завтра в то же время.

— Договорились, — сказал мужик. — Зовут Четом.

— Ты первая, — сказал Томми. Они стояли в большой комнате по обе стороны футона, на который активно линял громадный кот — помесь персидского, половой тряпки и, вероятно, водяного буйвола. Томми решил, что со всем этим кровопитием поведет себя хладнокровно, хотя взвинчен был так, что хоть по стенам вверх-вниз бегай. Вообще-то он не был уверен, что и впрямь не сумеет бегать вверх-вниз по стенам. Это его среди прочего и нервировало. Но все равно, приехав несколько месяцев назад в Сан-Франциско, он слишком много времени тратил на чрезмерные реакции, поэтому теперь он так не поступит — по крайней мере, перед своей девушкой. Он будет хладнокровен. Если получится.

— Первым надо тебе, — ответила Джоди. — Ты еще никогда не питался.

— Но ты же дала старому вампиру своей крови, — сказал Томми. — Тебе нужнее. — Это правда, она вампира накормила, чтобы у него побыстрее зажили раны, которые ему нанесли Томми и его друзья, когда взорвали его яхту и так далее. Но он все равно надеялся, что она еще раз откажется.

— Нет-нет, только после вас, — ответила Джоди со скверным французским акцентом. — Я настаиваю.

— Ну, коли так…

Томми подскочил к футону и нагнулся над громадным котом. Он не очень понимал, как приступить, но вокруг Чета витал красный ореол здоровой жизни, и Томми слышал, как бьется кискино сердце. У него в голове что-то затрещало, словно в слуховом канале зачпокали пузырьками упаковки, в нёбо изнутри что-то уперлось — болезненно — и опять затрещало. Томми почувствовал, как другое что-то у него во рту подается, и в нижнюю губу ему вонзились два острия. Он отстранился от кота и ухмыльнулся Джоди, а та взвизгнула и отскочила.

— Клыки ошчрые, — сказал Томми.

— Да, я вижу, — подтвердила она.

— А чего чы ощкочила? Дурачьки шмочрячча?

— От неожиданности, вот и все. — Джоди отвернулась от него, как от дуговой сварки или полного затмения, словно зрительный контакт с ним приводит к слепоте. И замахала на него рукой: — Давай, давай, давай. Только осторожней. Не слишком жестко.

— Ага, — сказал Томми и ухмыльнулся опять. Джоди отпрянула снова.

Томми повернулся к футону и взялся за кота поудобнее. Того, казалось, процесс нервирует гораздо меньше, чем двух вампиров в комнате. Томми укусил.

— Фяпп, фяпп, чьфук! — Он вскочил на ноги, выронив кота, и принялся счищать с языка кошачью шерсть. — Чьфу чы!

— Стой тихо. — Джоди подошла и принялась снимать у него с лица мокрые кошачьи волосины. Потом сходила в кухонный угол и вернулась со стаканом воды и бумажным полотенцем, которым протерла Томми язык. — Водой только полощи. Не глотай. Она в тебе все равно не удержится.

— Я не фобирающь глочачь, у меня во гчу полно кофачьей шегшчи.

Когда удалось наконец все выплюнуть, Джоди выбрала у Томми изо рта оставшиеся волоски — и при этом случайно уколола палец о его правый клык.

— Ай! — Джоди выхватила палец и сунула себе в рот.

— Ухх чыыы, — произнес Томми. Вытащил ее палец у нее изо рта и сунул в свой. Глаза у него закатились, и он застонал носом.

— О, это вряд ли, — сказала Джоди. Схватила его за руку и впилась в нее под локтем — как прилипала в акулу.

Томми зарычал, развернул ее и бросил ничком на футон, но руки изо рта не выдернул. Джоди откинула с лица волосы, а он впился ей в шею. Джоди завопила, но вопль вышел приглушенно — пузырьками крови у Томми на руке. Огромный Чет зашипел и опрометью кинулся через всю комнату в спальню, где забился под кровать. Студию наполнили скрип натянутой красной кожи, треск рвущейся джинсы и рев хищников.

Огромный кот совершенно не уловил иронию: все это походило на обычную кошачью драку.

4

Красный, белый и весь мертвый

Набивка из растительного пуха и куриные перья мохнатыми сугробами покрывали всю комнату. Среди них затерялись лоскутья одежды, покрытия футона, клочья ковра из шкуры маппета и раздавленные детали пары дрянных бумажных абажуров с «Пирса 1». Искрили голые провода над стойкой, где некогда маятниками висели светильники. Студия выглядела так, точно кто-то швырнул ручную гранату в оргию плюшевых медвежат и у выживших сдуло всю шкуру.

— Да, раньше все было не так, — произнесла Джоди, толком не отдышавшись. Она лежала поперек кофейного столика, глядя в окно, где под углом вверх тормашками раскачивался уличный фонарь. Из одежды на ней был лишь рукав красной кожаной куртки. С макушки до пят она была вымазана кровью, но прямо на глазах у Томми царапины и укусы затягивались.

— Если б знал, — сказал Томми, — давно бы себе отрастил крайнюю плоть. — Он лежал в другом углу комнаты на куче книг и щепок, которые раньше были стеллажом. Ровно туда Джоди его и кинула, и он тоже был весь в крови, исцарапан и одет в единственный носок.

Вынимая щепку от книжной полки размером с карандаш у себя из бедра, Томми подумал: наорав на Джоди за то, что она превратила его в вампира, он, конечно, несколько поторопился. Хотя запомнилось не очень многое, он был почти уверен — то был поразительнейший секс в его жизни. Очевидно, читанное где-то про то, что вампирский секс — преимущественно кровопитие, а больше ничего, — еще один миф, вроде превращения в летучую мышь и неспособности переходить текущую воду.

— А ты знала, что будет? — спросил Томми.

— Понятия не имела, — ответила Джоди, не слезая с кофейного столика. С каждой минутой она все больше напоминала Томми жертву убийства, хотя разговаривала и улыбалась. — Сначала я хотела, чтоб ты угостил меня ужином и сводил в кино.

Томми кинул в нее кровавой щепкой от стеллажа.

— Я не про то спрашиваю. Не знала ли ты, что мы этим займемся, а знала ли ты, что будет так?

— Откуда мне было это знать?

— Ну, может, после той ночи со старым вампиром…

Джоди резко села.

— Я его не окучивала, Томми, я просто провела с ним ночь, чтобы узнать, как быть вампиром. И зовут его Илия.

— Ах, так вы уже с ним на ты.

— Ради всего святого, Томми, прекрати думать. А то берешь изумительное переживание и высасываешь из него все живое.

Томми поерзал на руинах и начал было дуться — но поморщился: вместо того, чтобы оттопыриться, нижняя губа зацепилась за клык. Джоди права. Он всегда такой был — всегда слишком много думал, избыточно анализировал.

— Извини, — сказал он.

— Сейчас тебе просто надо быть частью мира, — тихо сказала Джоди. — Нельзя все сводить к категориям, отделять себя от переживания и нахлобучивать на него слова. Как в песне поется: «Пусть будет».

— Извини, — повторил Томми. Он попробовал вытолкнуть мысли из головы, закрыл глаза и прислушался к биенью сердца. С другого края комнаты до него донесся стук сердца Джоди.

— Все хорошо, — сказала она. — От такого секса и впрямь иногда требуется вскрытие.

Томми улыбнулся, не открывая глаз.

— Образно говоря.

Джоди встала и подошла к нему. Протянула руку поднять на ноги.

— Только осторожней, у тебя затылок как бы в гипсокартоне застрял.

Томми повернул голову и услышал, как потрескивает штукатурка.

— Я по-прежнему хочу есть.

Она подняла его на ноги.

— Я и сама немного обессилела.

— Мой косяк, — сказал Томми. Теперь он припоминал: ее кровь, пульсируя, лилась в него, а его в то же время текла в нее. Он потер плечо, где еще не зажили укусы ее клыков.

Джоди поцеловала ему это место.

— Будет заживать быстрее, когда выпьешь свежей крови.

Томми больно скрутило живот — будто бы внезапным спазмом.

— Мне очень надо поесть.

Джоди завела его в спальню, где в угол вжимался огромный кот Чет. Он безуспешно прятался за плетеной корзинкой.

— Погоди, — сказала Джоди. Она прошлепала обратно в большую комнату и почти тут же вернулась в том, что осталось от красной кожаной куртки (теперь скорее — жилет), и трусиках. Их приходилось с одного боку придерживать там, где порвали. — Извини, — сказала она. — Мне не очень комфортно ходить голой перед посторонними.

Томми кивнул.

— Только он не посторонний, Джоди. Он ужин.

— Ага, ага. — Она качала головой и кивала одновременно — так, что смахивала на окровавленного болванчика. — Иди первый. Ты у нас новенький.

— Иди? А ты разве не умеешь такой сверхъестественный гипноз, чтобы он сам к нам пришел?

— Не-а. Давай, тащи его. Я подожду.

Томми посмотрел на нее. На потеки крови, что исчерчивали ее бледную кожу, налипли клочья обивки футона, а в волосах был куриный пух из одной взорвавшейся подушки. У него самого к ногам пристали перья и кошачья шерсть.

— Знаешь, нам его сначала придется побрить?

Джоди кивнула, не сводя глаз с огромного кота.

— Может, сперва в душ?

— Хорошо придумала. — Томми обхватил ее рукой.