Страсти Евы - Анна Пань

Поместье Смирновых располагает территорией в целый гектар. Каменный особняк размером с морской лайнер пришвартован к причалу междуречья. Пестрая черепица и печные трубы, торчащие из разных концов крыши, придают «лайнеру» простой деревенской романтики. В доме я обмениваюсь новостями со всем семейством Смирновых: с папой Даши, мамой, ее пятилетней сестренкой Ксенечкой и даже шестимесячной Настеной. Спустя добрых полтора часа я поднимаюсь к Даше в комнату, где она посвящает меня в тайну…

А тайна заключается в старинном пергаменте со вскрытой пломбой − часть пергамента отсутствует. На сургучную печать нанесена гравировка фирменного логотипа Корпорации. Изображение эстампа состоит из сомкнутых символов гендера, где тени от мужского и женского начала плавно переходят в спиралевидную цепочку ДНК. В правом нижнем углу манускрипта чернилами выведена неизвестная химическая формула «А/L12». В середину помещена миниатюра Колеса Фортуны с актуальным на все времена стихотворным фрагментом «О, Фортуна» из средневекового поэтического сборника «Кодекс Буранус».

O, Фортуна,словно лунаты изменчива,всегда создаваяили уничтожая;ты нарушаешь движение жизни,то угнетаешь,то возносишь,и разум не в силах постичь тебя;что бедность,что власть −все зыбко, подобно льду.

Судьба чудовищнаи пуста,уже с рождения запущено колесоневзгод и болезней,благосостояние тщетнои не приводит ни к чему,судьба следует по пятамтайно и неусыпноза каждым, как чума;но не задумываясья поворачиваюсь незащищенной спинойк твоему злу.

И в здоровье,и в делахсудьба всегда против меня,потрясаяи разрушая,всегда ожидая своего часа.В этот час,не давая опомниться,зазвенят страшные струны;ими опутани сжат каждый,и каждый плачет со мной![1]

Роковая песнь о бренности всего земного и непрочности человеческого счастья мне худо-бедно знакома по школьному факультативу мировой художественной культуры. Двуликая Богиня Случая в представлении не нуждается − все мы бегаем белками в ее колесе.

На ободе Колеса Фортуны написаны четыре латинские фразы: «Буду царствовать. Царствую. Царствовал. Есмь без царства».

− Где ты откопала эту седую древность? − завороженно вожу я ногтем по зашифрованному на пергаменте посланию.

− Сейчас узнаешь, − с новой интригой вынимает Даша из секретера тисненную золотой фольгой записную книжку. − Дневник я не веду, как ты знаешь, но случай недельной давности подробно расписала. Прочти.

В нетерпении я раскрываю заложенную бегунком страницу.

Я, Даша Смирнова, положа руку на сердце, клянусь: все описанное мною ниже − сущая правда.

При свете дня ничего не предвещало беды, беда пришла под вечер с грозой…

На всех парусах я мчалась в «Таверну Знахаря» на встречу одногруппников по колледжу. Приподнятое настроение мне омрачило крупное ДТП на съезде с моста при выезде из города. На месте происшествия дежурила дюжина полицейских в штормовках от дождя. Потихоньку съезжались эвакуаторы, за ними выглядывал нос кареты «скорой помощи». Вместе с остальными водителями мы организованной колонной тянулись друг за другом, притираясь к правому боку, подальше от полосато-ленточного оцепления. На подъезде к очагу трагедии движение замедлилось до скорости пешего шага. При виде десяти закрытых черной тканью носилок я поежилась от ужаса. Выживших в чудовищной аварии, судя по всему, не осталось. Асфальт буквально вымыло кровью. Багровые реки сочились по выбоинам, стекаясь в лужи. Самым невредимым казался перевернутый грузовик, перевозивший арматуру. Под ним расплющило всмятку легковушку, как я полагаю, вылетевшую на встречку. В крайнем пролете моста раскурочил металлические балки фургон, или, вернее, то, что от него осталось. Его передняя часть перегнулась через край ограждения, а из лобового стекла, как зубья гребня, торчала арматура.

Сломанные жизни и инвалидность − вот они, последствия неосторожного вождения.

Моей радости не было предела, когда я вырвалась из транспортной теснины и добралась до «Таверны Знахаря». На короткое время я забылась в обществе моих захмелевших согруппников. Вскоре у меня разболелась голова, так что вся в расстройствах я отчалила домой. Радовало одно − ливень прекратился и поутих ветер.

На мою беду, объезд моста с начала лета закрыли на ремонт. Следовательно, возвращалась я прежним путем, молясь, не застрять там навечно в пробке. К моменту прибытия меня откровенно поразил тот факт, что за сорок минут аварийные службы полностью расчистили полосу. На роковом участке стояла неподвижная, мертвая тишина, остро ощущавшаяся мною, как минута молчания. Собравшись духом, я сбавила скорость и заехала на пустынный мост. Где-то на середине мне, мягко говоря, сделалось не по себе, но вовсе не по причине гибели людей. Без промедлений я сдала назад, и, когда повнимательней пригляделась к месту столкновения с инженерной конструкцией, меня чуть удар не хватил − все до единой балки на ограждении были целы.

«Что за идиотский розыгрыш?!» − теряясь в догадках, я оставила машину и стала внимательно осматривать стыки на предмет замены, но даже при тусклом свете уличного фонаря облупившаяся краска на металле говорила о возрасте. Чувствуя себя так, будто на меня надвигается локомотив, я уставилась себе под ноги, но и там ничего не обнаружила, а по моим представлениям на асфальте должны блестеть стекла или хотя бы остаться кровавые разводы. Следы ДТП словно кто-то тщательно подчистил.

− Чертовщина какая-то… − брякнула я, осознавая, что надвигающийся на меня локомотив благополучно достиг цели.

Честное слово, я знаю Выборг как свои пять пальцев и не могла перепутать место аварии. Мне захотелось побыстрее убраться отсюда, но не тут-то было… В глаза мне бросился небольшой трубообразный предмет под мостом, который бесхозно катало ветром по гальке береговой линии. Какая-то неведомая сила буквально тянула меня к непонятной трубе, и я не воспротивилась ей. У воды я нашла изветшалую пожелтевшую кожу, перевязанную лентой и запломбированную. Фирменный логотип на сургуче указывал на одно из двух: либо манускрипт ехал в хранилище Корпорации, либо был из него вывезен. В датах я не сильна, но то, что свиток имеет невероятную ценность, сомнений у меня не было ни грамма.

«Что, если все те люди погибли из-за свитка?» − пришло мне в голову. Меня передернуло от страха, и ноги быстрее сапог-скороходов донесли меня обратно до машины. Находку я припрятала в бардачок и тронулась с места. В мистику я отродясь не верила, поэтому пообещала себе держаться версии, что автомобильная катастрофа все-таки произошла наяву. В мире больших денег обходят законы и прикрываются всеми правдами и неправдами. Из гнетущих мыслей меня выдернуло кряканье патрульного полицейского автомобиля, который к тому же стал настойчиво теснить мой кабриолет к обочине. Что гаишнику от меня нужно? Правила дорожного движения я не нарушала, но все равно законопослушно остановилась и вышла из машины.

Из припарковавшейся впереди полицейской иномарки вальяжно выбрался крупный сержант ростом под два метра. Безотчетно я смерила его от головы до пят. Форма сидела на нем как влитая, облегая широкие грудные мышцы. Отсутствие фуражки давало мне возможность оценить по достоинству светло-русую шевелюру. Природа одарила этого богатыря завидной густотой волос, а парикмахера, сотворившего стильную прическу, в которой острые кончики каскадом осыпались на высокий ворот голубой рубашки, Создатель и вовсе поцеловал в темечко.

Не в обиду будет сказано, но раньше я не встречала среди блюстителей порядка таких лощеных представителей сильного пола.

− Предъявите документы, − без представления фамильярно обратился ко мне сержант низким, с хрипотцой голосом.

От его пронизывающих до мозга костей синих глаз у меня мало того, что отпало желание зачитать ему мои собственные права, но и появилось новое − пасть пред ним на колени и взмолиться о помиловании. С минуту он изучал переданное мною водительское удостоверение, потом снова впился в мое лицо ледяным взором, от которого даже июльская температура воздуха, по-моему, упала до январского минуса.

− Смирнов Виктор Сергеевич − ваш отец? − выжидательно осведомился он.