Моя дорогая Марта… - Николай Игоревич Епифанов

Ты сам напросился.

– Стойте. Все. Я отдаю, – он достал телефон из кармана и протянул преподавателю.

– Вот нельзя сразу? Обязательно нужно издеваться над учителем? – Семен Васильевич выхватил незаконную для истории технику и вернулся к столу.

За соседней от Сергеева партой засмеялся Глеб Якушев.

– Это еще, что начинается? – учитель истории начинал закипать, и каждый в классе знал, что настала пора замереть и не дышать, чтобы только он отошел.

Невысокого роста толстячок шестидесяти лет, уперев руки в бока, встал напротив доски, и, нахмурившись, переводил взгляд с одного ученика на другого. Когда, наконец, испытание было пройдено и опасность миновала, все вздохнули с облегчением и снова принялись делать вид, что прилежно слушают учителя.

– Якушев – дурак, – написала Снежана.

– Он ведь тебе нравится?

– Ничего подобного! – несколько линий под фразой должны были убедить Марту, что это вовсе не так.

Но Марта знала правду. В течение дня уже несколько недель она видела, как подруга посматривала на Глеба, а, когда тот проходил мимо, вытягивалась, как по струнке, и чуть наклоняла голову, словно жертва, подставляя хищнику шею. Сама Марта не знала нравится ли ей вообще кто-нибудь. Одно время ей казалось, что Дима Чернов, но это продлилось недолго. Когда она увидела, как тот ест чипсы, от любви не осталось и следа. Он жевал с открытым ртом, а потом еще и облизал при всех пальцы, от чего Марту буквально передернуло. Если бы не окружающие ее ребята, которые то и дело в кого-то влюблялись и ком-то шептались, то Марта бы ни о чем подобном и не думала бы. А так возникал вопрос: «Я разве хуже них?», и она искала предмет для обожания.

Когда прозвенел звонок и с историей было покончено, ребята со скоростью звука покинули школу и разбежались кто куда. Едва выйдя за территорию, Снежана засуетилась, коротко попрощалась и исчезла на улочке, которая вовсе не вела к ее дому.

– Я пришла, – стоя на коврике, сказала Марта пустой квартире.

Конечно, еще никого не было. Другого варианта и не могло быть. Родители заставили ее прийти сразу после школы, а сами не приехали с работы. Она позвонила маме, сказала, что уже дома, а в ответ услышала: «Сделай пока уроки, а то неизвестно, когда мы вернемся от тети Тани».

И пока девушка пыталась расправиться с заданиями, ее взгляд то и дело падал на лежащий на стуле футляр, где в неволе томился музыкальный инструмент, прикасаясь к которому она чувствовала облегчение. Странное чувство вины затаилось где-то в сердце – словно пропуская занятия она предавала лучшего друга.

Первым пришел папа. Сказал привет и надолго исчез в ванной. Через полчаса пришла мама и сразу задала тонну вопросов: «Ты поела? Уроки сделала? В чем ты пойдешь? Тебе что-нибудь гладить? Почему ты такая молчаливая? Что-то случилось?», а в ответ слышала только «Да», «Нет» и «Не нужно».

Все семьей они погрузились в папину тойоту и двинулись в путь под аккомпанемент Русского радио, что оказалось настроено на случайно нажатую отцом кнопку. Марта сидела на заднем сиденье, прислонившись лбом к стеклу и смотрела, как мимо проносятся дома и другие машины. Ее жизнь была пропитана серой тоской обыденности.

– Вот и дорогие родственники пришли! – воскликнул дядя Саша, открыв дверь.

Он был мужем тети Тани. Старшее ее лет на пять. Любил носить мокасины и узкие джинсы, ужасно сидевшие на его странной фигуре. Он всегда зачесывал волосы набок и никогда не забывал покрыть их толстым слоем лака, чтобы «идеальная» прическа случайно не растрепалась.

Миновав дядю и не попав под их жаркие объятия, Марта оказалась в квартире. С кухни доносился грохот посуды, а в гостиной несколько голосов, перебивая друг друга что-то обсуждали. Во всей этой суматохе она искала одного конкретного человека, который всегда был готов ее понять и выслушать.

– Привет, бабуль! – воскликнула Марта, застав бабушку на кухне с доской и вареными овощами для оливье.

– Милая моя, доехали. Извини, я бы тебя обняла, но руки грязные. Садись, – бабушка Леся ножом в картошке указала на стул.

– Здравствуйте, тетя Таня, – девушка обратилась к женщине в пышном желтом платье с большими белыми цветами. – С днем рождения!

– Спасибо, Марта, – тетя Таня довольно улыбнулась и тут же принялась хозяйничать. – Хочешь чего-нибудь, пока мы доделываем? Чай, кофе?

– Нет, спасибо. Может быть, мне вам помочь?

– Прекрати. Сиди отдыхай.

– Как дела, милая? – бабушкина улыбка была самым теплым, что знала Марта в жизни.

Она могла ничего не говорить и только улыбаться, и все было понятно. Черные густые волосы давно тронула седина, а глубокие морщинки лежали возле глаз. Лишь какие-то общие черты выдавали в папе ее сына – гораздо больше он взял от дедушки, которого не стало, когда Марта только собиралась поступать в школу.

– Все хорошо, – ответила девушка. – В школе, как обычно.

– Ты хорошо ешь? Мне кажется, ты еще похудела, – только в ее словах не чувствовалось никакой издевки, ведь это была обеспокоенность.

– Да, – кивнула Марта, но тут же одумалась. – Нет. Не знаю.

– Как это не знаешь? – удивилась тетя Таня.

– Ну, я ем, когда хочу…

– Нет, тебе надо есть, как положено. В твоем возрасте все эти переживанию, то и делают, что перебивают аппетит.

– Я была такой же, Тань, – вступилась бабушка. – Ты же видела фотографии.

– Времена другие были! У вас же с продуктами…

– Ой, не начинай прошу тебя. Хорошие были времена. Я тоже мало ела. Была худой, как палка, а потом… Вот! – засмеялась бабушка, показывая на себя. – Теперь бы мне не помешало сбросить.

Если бы было можно, Марта не отказалась бы провести весь вечер на кухне, но распорядок праздника этого не позволял. За длинным столом в гостиной собрались все гости: тетя Таня с дядей Сашей рядом друг с другом во главе стола; бабушка Леся, Марта и мама были отправлены на диван; папа, школьная подруга и пара друзей тети Тани с работы, которых Марта никогда не видела, сидели напротив, а лучший друг дяди Саши по имени Антон, производивший впечатление излишне серьезного и самодовольного человека, занял место на другом конце. Стол буквально ломился от еды, что даже пришлось поставить водку и вино на пол и доставать по мере необходимости.

Все ели и пили, не переставая шуметь ни на секунду. Во всем этом непрекращающемся гомоне, дополняемом звуками телевизора, работавшего неизвестно для кого, Марта чувствовала себя чужой. То и дело она наигранно улыбалась, а остальное время проводила за тыканьем вилкой в салат. Чем меньше становилось алкоголя, тем громче