Моя дорогая Марта… - Николай Игоревич Епифанов

ворчуны, что и двадцать лет назад, и их никогда не смущало, когда играл твой дедушка.

Марта взяла скрипку, как ее учили, закрыла глаза и провела смычком по струнам. К огромному удивлению, инструмент оказался настроен почти идеально. Если бы девушка знала, что бабушка заранее приготовилась к предстоящему разговору и настроила скрипку, то волшебное удивление тут же исчезло бы.

Пусть мелодия и не звучала, как должна, но все равно у нее получалось. Марта начала с того, что они учили на занятиях в прошлом году. Нервничая и дрожа от волнения, она продолжала играть, не открывая глаза. Но если бы в это самое мгновение она посмотрела на бабушку, то увидела бы на ее лице счастье и грусть, смешанные вместе. Бабушка Леся больше не видела смысла сдерживать себя и плакала, утирая слезы первым попавшимся под руку полотенцем. Неожиданная репетиция продолжалась по-настоящему долго. Марта играла и играла. Она не хотела и не могла остановиться. Так продолжалось до тех пор, пока кто-то не зазвонил в дверь.

Смычок больше не лежал на струнах, а Марта с испугом смотрела на бабушку. Наверняка, соседи пришли жаловаться! Так она и знала! Не надо было начинать.

– Не обращай внимание. Я сейчас.

Бабушка пошла к двери, оставив Марту стоять посреди кухни, крепко сжимая инструмент.

– Леся, привет, – послышался отчетливый старческий голос. – Скажи мне, что происходит? Я выжил из ума и теперь у меня галлюцинации или я слышал скрипку? Что ты так на меня смотришь? Не мог же Борис вернуться.

– Старый ты дурак! Не говори глупости. Да, ты правильно все услышал, но это Марта играет.

– Кто? – удивился голос.

– Внучка моя. Марта. Она учится, и я дала ей скрипку Бори.

– Ох, Боже мой. А то я испугался. Думал, мне пора скорую вызывать. Вдруг инфаркт миокарда?

– Успокойся. Мы тебе не сильно мешаем?

– Теперь, когда я знаю, что смерть не стучится ко мне, не мешаете.

– Спасибо. Ты извини, что не приглашаю послушать, но репетиция для музыканта дело интимное.

– Да-да. Я понимаю! Привет Марте. И скажи, что она молодец.

– Передам.

Дверь закрылась, и меньше чем через минуту на кухню вернулась бабушка.

– Полагаю, ты все слышала?

– Да, слышала, – с улыбкой подтвердила Марта и положила скрипку обратно в футляр.

– Ты чего? Он же сказал, что мы никак не мешаем.

– Мне кажется, на сегодня хватит. Я немного устала.

– Хорошо, но знай: ты можешь приезжать в любой день. Не слушай, что тебе говорит отец. Он уперся, а ты его знаешь. Приезжай, когда тебе будет удобно. Скрипка будет тебя ждать. Договорились?

– Да. Спасибо, бабуль.

– Я ничего такого не сделала. Я здесь, чтобы помогать тебе, милая моя.

В тот день, когда Марта уехала от бабушки, по дороге к метро она задумалась и, как ей казалось, поняла, почему папа так яро был против того, чтобы она играла дома, да и вообще против скрипки. Увидев реакцию бабушки Леси и свою при воспоминании о дедушке, Марта поняла, что, возможно, отец переживает потерю отца ничуть не меньше. Он также не сумел за все эти годы смириться, а каждый раз, когда он слышал, как смычок двигался по струнам для него это было словно ножом по сердцу. Папа не мог позволить признаться в подобной слабости ни себе ни другим, и все, что ему оставалась, это защищаться от того, что так сильно ранит.

Сделав шаг с платформы в вагон поезда, Марта осознала, что сегодня полюбила отца чуточку сильнее, но пусть это останется ее тайной.

Вернувшись домой, Марта тихонько разулась, заглянула на кухню, где мама снова сидела, уткнувшись в телефон.

– Привет, – сказала Марта.

– Привет, – не поднимая головы, сказала мама.

Марта оставила ее и пошла к родительской спальне. Из телевизора доносился знакомым бубнеж героев очередного фильма. Приоткрыв дверь и заглянув внутрь, Марта хотела поздороваться с папой, но увидела, что он спит, повернувшись на бок, и поспешила исчезнуть.

Умывшись и почистив зубы, девушка спряталась в знакомом для себя мире. Сегодня не нужно было делать никаких уроков, и потому можно было посветить время чему-то по-настоящему приятному.

Марта забралась на кровать и поставила на колени ноутбук – ее ждала новая комедия, только сегодня появившаяся на пиратском сайте. Глядя фильм, Марта и не догадывалась о том, что грядущей ночью вернется в таинственный дом и во второй раз встретит незнакомца, чьего имени так и не смогла вспомнить.

7

На первый взгляд казалось, что в доме ничего не изменилось. Все те же старые стены и бесконечные растения с красными бутонами, заполонившие собой залы, коридоры и комнаты. Но все-таки что-то было иначе. Марта потратила некоторое время, недоумевая, пока не заметила слабый теплый свет, стелившийся по полу из-за закрытых дверей в конце коридора.

Приложив ухо в двери, девушка прислушалась. С обратной стороны доносилось шуршание и чей-то голос. Марта аккуратно открыла дверь и заглянула внутрь. Перед ней предстала гостиная, в центре которой висела красивая кованая люстра с шестью лампочки. Именно от них и исходил столь приятный свет.

Растения не добрались до этой комнаты, и потому здесь были только разбросанные вещи, покрытые толстым слоем пыли. Марта не сразу заметила человека, сидевшего у камина на корточках, поскольку его черное пальто слилось с темными стенами.

– Ой, – воскликнула девушка, увидев движение.

– Спокойно, – Август тут же поспешил ее успокоить. – Это я. Ты же меня помнишь?

– Да, помню. Точнее днем я забыла, но сейчас помню.

– Вот и отлично, – молодой человек улыбнулся. – Я хотел развести огонь, но похоже дымоход забит, и пока такое счастье нам не светит.

Только сейчас Марта обратила внимание, что кроме пальто он одет в белую кофту, черные джинсы и ярко-ярко красные высокие кеды. Они настолько выделялись среди окружающих предметов, что Марта удивилась, как она не заметила их в первый раз.

– Ты чего?

– Твои кеды…, – девушка не отрывала от них взгляд.

– Нравятся?

– Их ведь не было тогда на балконе?

– Не было, – кивнул Август. – Я подумал и решил, что так гораздо лучше. Разве нет?

– Прикольно, – отрешенно согласилась Марта, но до нее тут же дошел смысл сказанного. – Подожди, что значит решил?

– То и значит. Мы же во сне. В конце концов, это место, где оживают любые образы.

– Но ведь, если я тебя придумала, значит и кеды тебе придумала я?

– Если ты меня придумала, – медленно произнес Август, – то да.

– Я не люблю красный цвет. Зачем мне делать их такими?

– Я знаю, что не любишь,