Доказательство силы - Виктор Точинов

Впереди блеснула полоска воды — озеро, на берегу которого, у приметной V-образной березы, была назначена встреча. Женщина опоздала всего чуть-чуть, на каких-то пять минут — она никогда не приходила вовремя, — но тем не менее возле дерева никого не оказалось. Что вызвало законное недоумение, поскольку никто не мог позволить себе опаздывать на свидания с фатой Властелиной, супругой могущественного владетеля домена Люблино. Однако недоумение не успело превратиться в раздражение, поскольку в тот самый миг, когда баронесса увидела березу, прозвучал мелодичный голос:

— Я здесь, госпожа!

И из-за дерева появилась хрупкая девушка, непонятно как ухитрившаяся спрятаться за не очень толстым стволом.

Девушка была одета очень скромно, в зеленое платье, без всяких украшений, и внешне тоже выглядела заурядно: скуластое лицо, большой рот, собранные, но плохо расчесанные волосы. Девушка выглядела простушкой, в отличие от Властелины, которая и в этом рубище произвела бы впечатление высокородной дамы.

— Приветствую вас, госпожа, и жду слова, — произнесла девушка, почтительно склонив голову.

— Ты должна мне третью службу, — негромко проронила баронесса.

— Я помню, госпожа, и готова исполнить ее.

О том, что третья служба — последняя, собеседницы не упомянули. Но, разумеется, ни одна из них не забыла этот нюанс.

— Тогда слушай мою волю… — Властелина изменила тон, заговорив напевно и торжественно: — Ты будешь беречь мою дочь в ее предприятии, будешь рядом с ней и, если понадобится, отдашь за нее жизнь. В тот день, когда моя дочь вернется в Тайный Город, твой долг будет оплачен полностью. Таково мое слово.

— Ты сказала, — подытожила простушка. В этот момент она имела право назвать баронессу на «ты».

— Я сказала, — подтвердила Властелина и сняла с шеи простой кулон — камень из дымчатого хрусталя, который давным-давно стал сосудом заклятия Обещания. Сняла и, сжав в кулаке, повторила: — Таково мое слово о третьей службе.

— Я готова сослужить вам третью службу, госпожа.

Раздался негромкий звон, словно от соударения хрустальных бокалов, и хрустальный камень исчез.

Несколько секунд собеседницы молчали, переживая момент расставания, после чего простушка улыбнулась:

— Я не ждала, госпожа Властелина, что мое служение закончится так рано.

— Насыщенное десятилетие, — усмехнулась баронесса. — Даже мне, фате, твоя помощь требовалась чаще, чем я ожидала.

Она произнесла слово «фата» с законной гордостью, подчеркнув, что стоит выше не только собеседницы, но и многих равных по крови и происхождению люд.

— Я хорошо вам послужила.

— Но моей девочке помощь нужнее. — Властелина вздохнула. — Она выросла, но еще осталась ребенком, она самоуверенна, и это может ее погубить.

— Не погубит, — спокойно заверила простушка. — Ведь рядом буду я.

— Да, — кивнула баронесса. — Теперь рядом с ней будешь ты, и я смогу спать чуть спокойнее.

— Что мне предстоит?

— Моя дочь считает, что сумела приблизиться к разгадке тайны Ключ-Камня. Ерунда, конечно, но знаки, которые я вижу в будущем, не столь благоприятны, как раньше. Есть ощущение, что экспедиция окажется опасной.

— Но вы не можете ей запретить, — вздохнула простушка.

— Увы, — подтвердила высокородная дама. — Я даже не знаю, куда она отправляется на этот раз.

— Надеюсь, не на Байкал.

— Не любишь это озеро?

— Наоборот: слишком люблю, — неожиданно серьезно ответила девушка. — И не хочу пачкать его кровью.

— Оно повидало достаточно крови.

— Я не хочу.

— Понимаю. — Властелина улыбнулась и, не прощаясь, повернулась к лесу.

Баронесса сделала все, что могла, для спасения своей своенравной дочери. Она не могла поделиться с ней ни граном своей неимоверной магической силы, зато передала в ее распоряжение самое опасное оружие, которым владела безраздельно.

* * *

Сотник особого роя «Помста» Олесь Гацкан не удивился, когда услышал, что ему необходимо в течение ближайших дней ликвидировать живущего в подмосковном Клину кацапа. Надо, значит, надо, а зачем и для чего, то провиднику виднее. Для того и прибыл сюда рой, для того и затерялись, растворились его хлопцы в многомиллионной массе приезжих.

Гацкану приходилось участвовать в кровавых акциях, получать и исполнять самые неожиданные приказы: и на Донбассе, и здесь, во вражьем тылу. Казалось, сотник вообще не способен ничему удивляться, но все же удивился — чуть позже, читая ориентировку на объект ликвидации. Очень сильно удивился, увидев год рождения объекта.

Он даже позволил себе осторожно, в виде шутки, усомниться: стоит ли вообще посылать на такое дело лучших бойцов и заниматься серьезным планированием операции? Не проще ли нанять местного наркомана за бутылку водки — тот замахнется какой-нибудь ржавой трубой, тут дедушку кондрашка и хватит. Много ли старому надо?

Собеседник шутку не оценил, даже тень улыбки на лице не мелькнула, когда он смотрел на плоскую металлическую пепельницу, где пылал маленький костерок из скомканной ориентировки. И лишь когда все догорело, провидник произнес:

— Туди ходили хлопці Струка, четверо.

Гацкан знал, что бойцы Струка занимаются операциями другого уровня. Их работа — «завести» толпу, собранную на акцию протеста, спровоцировать столкновение с полицией, а затем отступить и спрятаться за спинами «мяса». Или, например, если надо встретить в подворотне журналиста или блогера, чересчур активно выступающего против нэньки, поломать тому руки-ноги. Работа полезная и нужная, кто бы спорил, но все же не требующая той подготовки, что прошли подчиненные Олеся.

— Сходили — і що? — уточнил сотник, не сомневаясь, что остановил Струковых орлов какой-то непредвиденный пустяк, вроде злой собаки или не обнаруженной вовремя ментовской сигнализации.

— Не повернулися, — ответил провидник, и интонацию его Гацкан не совсем понял.

— Заарештували?

Провидник вновь выдержал долгую паузу, после которой неохотно объяснил:

— Просто не повернулися, не доповіли… Як у воду канули.

Про себя сотник решил, что вряд ли дедуля причастен к бесследному исчезновению парней Струка. Пусть он даже сто раз военный пенсионер, пусть даже был самым крутым Рэмбо в далекие-далекие годы — те времена давно канули в Лету, и глупо предполагать, что дряхлый отставник порубил четырех крепких хлопцев и вынес в полиэтиленовых пакетах на мусорку. Внутренняя безпека разберется в том, что произошло, и наверняка выяснится куда более прозаическая причина, тем не менее акцию надо организовать тщательно, без каких-либо скидок на возраст объекта. Тщательно, но быстро — срок провидник установил жестко: трое суток и не часом более.

К сожалению, Олесь не знал, что к звильненню батькивщины акция никакого отношения не имела, а является не более чем сторонним приработком провидника. Но самое плохое для Гацкана заключалось в том, что настоящий заказчик акции ни на миг не допускал, что рою «Помста» удастся ликвидация.

Пушечному мясу не полагается знать планы мясников.

* * *

По странному совпадению в то же время, когда ориентировка превращалась в пепел, ее объект смотрел на очень похожий костерок. Правда, горел тот не в пепельнице, а в фарфоровой тарелке, поскольку Полковник не курил и никому не позволял курить в своем доме.

Горело письмо.

Полковник редко получал бумажные письма, да и кто их получает часто в век повальной компьютеризации? Налоги, судебные повестки, квитанции на оплату штрафов и напоминания о просроченных банковских кредитах еще приходили по почте, а вот общаться между собой люди привыкли с помощью электронных гаджетов.

И вот на тебе — пришло.

Причем не с самым хорошим содержанием, потому что Градов наблюдал за исчезновением исписанного с одной стороны листка с лицом таким мрачным, словно получил уведомление о судебном иске на сумму, во много раз превосходящую его сбережения.

Послание состояло из трех машинописных строчек без подписи. Именно машинописных, а не отпечатанных на принтере, что было явным анахронизмом для нашего времени. Суть же послания была проста: Полковника собираются убить.

Что, в общем-то, было странно, ибо он уже двадцать лет живым не числился и инкогнито ухаживал за скромной могилкой на провинциальном военном кладбище, где стоял каменный обелиск с его именем и фамилией, обозначенной в предпоследнем паспорте. Даже портрет присутствовал: нечеткое изображение лица, которое Градов демонстрировал окружающим лет тридцать назад.

Двадцать лет он спокойно жил мертвым, и вот на тебе — добрались.

Полковник задумчиво посмотрел на пепел и тяжело вздохнул.

Глава 2