Павловские должны умереть - Наталья Данилова

– Что еще произошло? Сколько раз говорить, чтобы ты не прерывал допроса!

– Но… там на кухне лягушки, – неловкий помощник показывал на дверь.

– Какие еще лягушки?

И в этот самый момент мы услышали крики с северной части дома. Вбежав на кухню, мы увидели удивительную картину. Все предметы покрывали зелено-серые липкие существа, которые попеременно прыгали и издавали мерзкие звуки. Непроизвольно я отшатнулся и встал в недосягаемое для прыжка лягушки место в проеме двери.

– Что тут происходит, черт вас возьми? – господин следователь кричал на подчиненного, а тот лишь руками разводил.

– А я вам говорила! Демон рыщет! – в кухню вбежала кухарка Маша. – Фу, прочь нечистая! – она ловко отбрасывала ногой лягушек, и попеременно смотрела на нас с видом победителя.

В кухню вбежал Петр Исакиевич.

– Уберите здесь все сейчас же! – Петр Исакиевич обращался к подоспевшему Илье Ильичу, который на ходу дожевывал завтрак. При виде лягушек, он стал икать.

– Демон, все он! Поселился он здесь и рыщет, рыщет…

– Замолчи, Машка! – Илья Ильич переставлял ноги, опасаясь липких существ. Я устал от безумной сцены и, поняв, что допрос не продолжится, поднялся к своему воспитаннику. Тот сидел посреди комнаты и читал книгу.

– Тебе не интересно, что произошло? – я был удивлен поведением Саши, обычно его забавляло все необычное.

– Нет. Я хочу читать.

– Что ты читаешь?

– Библию. Ее подарил моему папочке наш Варфоломей. В ней красивые картинки. Идем гулять? – вдруг Саша встал на ноги, бросил книгу, будто только и ждал моего прихода.

– Идем, – мне не терпелось поскорее уйти из дома. Выходя из комнаты я увидел, что разглядывал Саша в книге. Это были иллюстрации к исходу евреев из Египта, с описанием казней сынов израилевых. Художник изобразил площадь древнего города, заполненную лягушками.

4

Через неделю, когда страсти вокруг происшедшего стали утихать, Петр Исакиевич с супругой отправились в Петербург. Хлопоты об усадьбе легли на плечи управляющего Ручникова, а мне поручили заботы о детях. Саша проводил со мной все время, мы стали по-настоящему близкими друзьями, несмотря на разницу в возрасте. А вот Варвара всячески избегала меня, как я не пытался завоевать ее доверие. Лето клонилось к концу, по утрам я наблюдал, как зыбкий туман спускается на поля, вечерами слышал гулкий ветер, бьющий в стальные трубы дома. Я почти перестал спать. Если и удавалось закрыть глаза, то я видел сны о моей прошлой жизни, и в ужасе просыпался тот час. Ночи я проводил за чтением книг, которые в доме Павловских никого кроме меня не интересовали. Господин следователь еще допрашивал нас несколько раз, но расследование убийств не продвинулось не на йоту. Больше всего меня беспокоили письма неизвестного, которые с завидной регулярностью появлялись у меня в комнате. Я не знал, как мне вести себя в данных обстоятельствах, и решил выждать время. Ведь автор писем что-то хотел от меня, но что, я пока не догадывался. Содержание писем всегда было одинаковым «Я ЗНАЮ ТВОЙ СЕКРЕТ». Однажды холодным августовским утром мы с Сашей решили посмотреть, как крестьяне убирают овес. Зрелище быстро наскучило мальчику, хотя, чтобы лицезреть сие, мы проделали путь длинной в четыре версты. Саша велел мне вести его домой, и по дороге нам встретился странный господин. Странным он мне показался ввиду его внешнего облика. На нем был дорогой костюм, такой надевают обычно на светский раут, но не для прогулки по деревне. Его лощеные черные волосы блестели на солнце. В руках он держал пустой поводок, на котором, видимо, прогуливал собаку.

– Здравствуй, мой друг Сашенька! – крикнул он нам издалека.

– Здравствуйте, дядя Алексис! – мальчик побежал навстречу господину, распахнув руки для объятий.

– А вы видимо Николай Сергеевич, я прав? Весьма рад, Сашенька много говорил о вас, – господин протянул мне руку для рукопожатия. – Не пугайтесь так, у вас на лице написано, что я вас озадачил. Я – Алексей Петрович Гижицкий, сосед господина Павловского. Живу неподалеку. Сашенька частый гость в моем доме. Дайте угадаю, он повел вас смотреть на жатву, но сам, видимо захотел познакомить нас.

Саша засмеялся, а я неодобрительно посмотрел на него.

– Не угодно заглянуть ко мне? Я буду рад новой компании. Здесь я живу одиноко. Семья моя осталась на лето в городе, а я люблю природу, ее силу, мощь. В сельской идиллии я черпаю вдохновение. Я художник. Но только летом. В остальные сезоны я жестокий буржуа, владеющий верфями на Балтике. Так что?

– Если Саша не против, то, конечно… – мне было неловко в компании Гижицкого, но я не мог перечить Саше.

Дом Алексея Петровича оказался типичной русской усадьбой девятнадцатого века, с огромным прудом и ухоженным садом. В гостиной, где нас принимал хозяин, я увидел мольберт и стол с красками, на стенах картины, изображающие библейские мотивы. Мы пили чай, и угощались малиновым вареньем.

– Я подумал, что вы пишите пейзажи.

– Нет, что вы! Меня интересуют иные сюжеты. Я глубокий атеист, но Библию я признаю как великое творение человечества. Ни один писатель, ни один гений не сможет создать сюжета лучше, уж поверьте, я в литературе разбираюсь.

– А вдохновение? Вы сказали, что находите его здесь, в деревне?

– Ах, вы об этом. Конечно, в деревне я черпаю типажи для картин. Например, вы видели кузнеца Семена? Он же вылитый Голиаф. А вот там, – он указал на картину позади меня. – Глаша, она мне позировала для образа Магдалины.

– Глаша бывала у вас?

– О, понимаю ваш интерес. Смерть – вот сюжет на все времена. Что ж, я расскажу вам все, что знаю о Павловских, хотите? Но при одном условии. Вы тоже мне расскажите о себе. Без обмана.

– Хорошо. Расскажу.

– Сначала об усадьбе. Сашенька, дружок, иди наверх, там я оставил чудесную книгу, почитай ее, – как не странно, но Саша послушно последовал по лестнице, не произнеся ни звука.

– Итак. Усадьба господ Павловских была построена десять лет назад. Петр Исакиевич начал проектировать ее, когда Сашенька был совсем малюткой. Сашеньку я знаю с детства. Петр Исакиевич тогда был хлебосольным, устраивал пышные гуляния, сюда съезжались гости, жили здесь подолгу. Сейчас он изменился, да вы и сами видите. А знаете, ведь он был богачом не всегда. Лет двадцать назад, когда Петр Исакиевич только женился на Марии Романовне, дела его шли неплохо. Он был владельцем небольшой фабрики. Но когда Вареньке было около пяти лет, он стал жутким игроком. Проигрывал все до копейки, и наконец, промотал все свое состояние. Бог знает, как ему удалось снова оказаться на плаву. Он ведь байстрюк, отец долго не признавал его, наследство он получил мизерное. Зато ума невероятного, инженер от Бога! Его чертежи продавались даже за границей. Женился опять же выгодно – Мария Романовна из древнего рода Деляновых. Так вот, усадьбу эту он построил уже после своего воскрешения из банкротства. А ведь в обществе поговаривали, мол, все, нет больше богатства у Павловских. Что ж, теперь ваш черед, говорите?

– Я родился в Петербурге, в семье мелкого городского чиновника. Отец рано стал обучать меня наукам. Я с отличием закончил гимназию и учился в Петербургском университете. По профессии я тоже инженер, как и господин Павловский.

– Нет-нет, довольно скучно. Расскажите о том, что произошло в день свадьбы?

Я опешил, и хотел было уйти, но понимал, что слухи о моей трагедии быстро разошлись через болтливых горничных и кухарок.

– Поверьте, все, что вы скажите, останется между нами. Я знаю, что такое смерть близких. Вам нельзя молчать, вас убьет тишина. Вы должны высказаться, а такой случайный собеседник, как я, как раз подойдет. Однажды я ехал поездом из Петербурга в Москву в купе с неким господином, который по дороге рассказал мне о том, как в молодости совратил бедную девушку и бросил ее, после чего она повесилась. И знаете что? Я его больше никогда не встречал, но меня греет мысль, что поговорив со мной, ему стало легче.

– Вы хотите это услышать? Хорошо. Утром в день свадьбы мою невесту нашли в комнате бездыханной. Она отравилась, выпив огромную дозу снотворного. Записки она не оставила. Вот и вся история.

– А вы уверенны…

– Да, я знаю причину. Я изменил ей с другой женщиной. Она узнала и не смогла этого перенести.

– Вы вините себя, вот в чем дело.

– Никто не знает истинной причины смерти Анны, но мне достаточно, что я знаю. После похорон я хотел покончить с собой, даже придумал, как это сделаю. Но потом вдруг подумал, что там, на небесах встречу ее и не смогу смотреть в ее глаза. Жить прежней жизнью я больше не представлял возможным, и навсегда покинул университет. Мой друг нашел для меня работу, и вот я тут.

Алексей Петрович молчал, а я не мог смотреть на него в эту минуту.

– Послушайте, Николай. Вы молоды и ваша жизнь только начинается. Я знаю, что для вас сейчас эти слова кажутся глупостью, но послушайте знающего человека. Все уже случилось и вам не повернуть время вспять. Живите, просто живите. Боль покинет вас когда-нибудь.