Рейтинговые книги
Читем онлайн Полуштоф остывшего сакэ - Юрий Горюхин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 18

Прыгнула в воду лягушка

И стала я жить в рыбачьем домике на берегу моря вместе с хозяином Цуракавой, его женой Марико и их детьми. Хозяин Цуракава с сыновьями рыбачил, его жена Марико с дочерьми чинили сети и хлопотали по дому, я пыталась помочь всем сразу. Семья хозяина Цуракавы полюбила меня, и я их всех полюбила, и если бы не вспоминала батыра Бикея, то, наверное, согласилась бы всю жизнь чистить рыбу и рожать детей, например, старшему сыну хозяина Цуракавы Тикомоте. Но скоро наступила прохладная осень, и рыба ушла к берегам чужой страны, у которой было мало рыбаков, но было много кораблей с пушками.

Весь вечер, когда мы с Тикомотой весело толкались около жаровни, шептались хозяин Цуракава со своей женой Марико. А утром меня, маленькую Томоко и смешливую Масару посадили в повозку, усыпанную рыбьей шелухой, и повезли в Киото. Мы очень обрадовались путешествию, порадовались за нас и другие дети хозяина Цуракавы, только Тикомото удивил меня — он был печален и не ответил в то утро ни на одну мою задиристую шутку, как обычно, своей еще более задиристой шуткой.

В Киото хозяин Цуракава заблудился и долго расспрашивал почти каждого прохожего, как доехать до чайных домов квартала Симабара. Прохожие показывали в разные стороны, внимательно разглядывали нас и весело подмигивали друг другу. Наконец, уставшие, пыльные и голодные мы добрались до большого дома, в котором было множество комнат и различных ширм. Хозяйка большого дома госпожа Укамара, глядя поверх головы хозяина Цуракавы, приказала тому подождать на улице, а нас провела в маленькую комнатку, в которой вдруг набежавшие со всех сторон женщины нас раздели и стали громко обсуждать, ощупывая и осматривая. Потом нас вывели из большого дома и подвели к ожидающему хозяину Цуракаве. Маленькой Томоко и смешливой Масаре сказали, чтобы те садились обратно в повозку, потому что у маленькой Томоко было белое пятнышко на радужной оболочке, а у смешливой Масары не было одного переднего зуба.

Госпожа Укамара отсчитала хозяину Цуракаве несколько монеток, потом что-то шепнула ему на ухо и забрала половину монеток назад. Хозяин Цуракава удивленно посмотрел на меня и сказал, что его старуха совсем не следит за своими детьми, а Тикомоту по возвращению домой он сразу же отдаст солдатом в армию великого сегуна Токугава.

Госпожа Укамара увела меня в дом и спросила, сколько мне лет, умею ли я читать и писать, сколько будет, если взять восемь раз по семь и сколько вонючих рыбаков уже успело помять мое жалкое тельце. Я не смогла ответить ни на один вопрос, только подумала о том, что батыр Бикей конечно же знает сколько будет восемь раз по семь. А госпожа Укамара сказала, что со мной придется повозиться. И со мной стали возиться.

Я быстро научилась читать и писать, играть в облавные шашки и го. Непросто давались мне только искусство создания сложных причесок из тяжелых черных волос и искусство нанесения грима на лоснящиеся лица уставших женщин. Но, постоянно прислуживая опытным дзеро, я, в конце концов, научилась всем их премудростям. Особенно помогла мне в этом красавица Тоекуни, с которой мы стали настоящими подругами. Она была дзеро высшего разряда тайфу, но никогда не кичилась этим и щедро делилась своими тайными знаниями, а по утрам в свободное время рассказывала много смешных историй про посещавших ее молчаливых самураях и болтливых купцах. Я тоже ничего не скрывала от Тоекуни и даже помогала ей сочинять остроумные вака в ответ на пылкие записки всегда богатых, иногда молодых, а иногда и красивых поклонников. Тоекуни очень нравились мои стихи, она подбирала к ним музыку и часто напевала своим густым грудным голосом, подыгрывая себе на трехструнном сямисэне.

Но зимой, когда завывал северный ветер, Тоекуни исполнилось двадцать лет, и она перешла в разряд тэндзин, а не успела распуститься божественная сакура, как Тоекуни опустилась до разряда какои, из которого быстро перешла в разряд хасицубонэ. За это время я подросла, мое худое плоское тело стало округлым и привлекательным, и ничего удивительного, что в скором времени я стала дзеро тайфу, а подруга моя Тоекуни опустилась до низшего разряда сока. Мы почти перестали с ней видеться и общаться, потому что у меня появилось много поклонников и связанных с этим хлопотных дел.

Как-то летом, несколько дней не видя Тоекуни и не слыша ее грустных песен, я спросила госпожу Укамару, куда она подевалась. Госпожа Укамара смахнула с глаза слезинку, потому что любила нас как родных дочерей и сказала, что у Тоекуни от грима началась экзема на лице, поэтому пришлось с ней расстаться и мы, наверное, никогда ее больше не увидим. Я горевала о Тоекуни целую неделю, мои вака перестали быть озорными и веселыми, удивленные поклонники спрашивали, что случилось со мной. Госпожа Укамара сочувствовала мне, но настоятельно советовала взять себя в руки, потому что подарков от пылких клиентов стало намного меньше, чем обычно.

Но, если однажды утром пришли к тебе грустные мысли, то жди их визита каждый вечер. Случилось со мной то, отчего предостерегали госпожа Укамара и все дзеро — я влюбилась. Звали несравненного молодого человека из богатой и уважаемой семьи Юкио. Все другие мужчины перестали существовать для меня, даже батыр Бикей исчез из моих воспоминаний. Я посылала записку Юкио с сочиненной хокку про свою неземную любовь утром, записку с хокку про его неземную красоту в обед, а с ужина до утра пела ему и танцевала в промежутках между всем тем, чему научилась за долгие годы у госпожи Укамары. Юкио тоже воспылал ко мне неземной страстью. Настолько сильна была его любовь, что решил он выкупить меня у госпожи Укамары.

Но в день, когда Юкио должен был принести деньги, он не пришел, не пришел он и на следующий день. Тушь иероглифов моих любовных хокку расплывалась от горьких слез еще пять дней, прежде чем появился Юкио. Юкио не принес деньги, он принес только меч и кинжал. Мы заперлись с ним в нашей любимой голубой комнатке, и Юкио сказал, что отец проклял его и единственная возможность сохранить нашу любовь — это совершить синдзю, двойное самоубийство позволит нам в новом перерождении стать счастливыми мужем и женой. Я кивнула головой. Юкио, скрестив ноги, сел на татами, потом обмотал белым полотенцем самурайский меч, оставив двадцать сантиметров острой стали, и протянул мне кинжал, на котором было выбито слово «верность». Мы крепко обнялись напоследок, потом Юкио, глядя в мои зрачки, вонзил себе в живот клинок и рванул его поперек живота, распарывая его на две части. Я тоже решительно занесла над своим животом кинжал, но вдруг увидела перекошенное от страдания лицо батыра Бикея, которого не вспоминала уже несколько лет. Мои руки ослабли, кинжал выпал из негнущихся пальцев. Юкио ничего не сказал, только смотрел мне в глаза расширяющимися зрачками и долго, мучительно умирал.

После смерти Юкио я разучилась сочинять стихи, танцы мои стали вялые и грустные, а во время чайной церемонии я задумывалась на несколько минут больше, чем это было положено. Кто-то из богатых клиентов высказал предположение, что я приношу несчастье, и скоро меня перевели в разряд дзеро тэндзин. А когда мои волосы стали выпадать вместе с держащими прическу шпильками, то не успела и заметить, как оказалась "цветком любви" разряда сока. Госпожа Укамара жалела меня и пока за дверьми ее чайного дома свирепствовала зима, не выгоняла на улицу. Но весной госпожа Укамара позвала меня к себе в комнату и, опустив веки с накладными ресницами, протянула маленький узелок, дала немного денег и свиток со стихами моего любимого Басе. Из своей комнатки я взяла только кинжал Юкио, спрятала его в глубоких складках уже поношенного кимоно, и по совету госпожи Укамары, направилась в Осаку, в портовых заведениях которой, как она считала, еще можно какое-то время зарабатывать на жизнь.

Деньги мои быстро закончились, я пробовала читать стихи Басе, петь песни и танцевать на крестьянских дворах, попадавшихся деревень, но старые крестьяне меня не слушали, а молодые грубо заваливали на спину и в тридцать секунд делали то, что я могла бы растянуть им на целую ночь. Но кому нужно искусство, когда необходимо убирать урожай риса.

Всплеск в тишине

В порту Осаки я встретила свою подругу Тоекуни, когда ее везли в телеге с мусором закапывать недалеко от дороги, потом мне повстречался хромой Цуруя, который накормил меня тухлой рыбой и продал иностранцу, приплывшему на корабле с непонятным названием «Паллада».

Иностранца звали Иван Александрович, и он оказался добрым душевным человеком. Я вымылась в его каюте, сделала прическу из остатков волос, спела несколько веселых песен и показала ему все свое искусство, после чего он долго чесал затылок и говорил странное слово "однако". Иван Александрович взял меня с собой плыть от страны к стране, которые я быстро забывала, потому что не записывала то, что видела, как это делал Иван Александрович.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 18
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Полуштоф остывшего сакэ - Юрий Горюхин бесплатно.
Похожие на Полуштоф остывшего сакэ - Юрий Горюхин книги

Оставить комментарий