Шаги за спиной - Миермилис Стейга

– Тогда ладно.

Следователь Апинис ткнул пальцем в протокол и буркнул:

– На, прочти, распишись и все сделай, как сказал товарищ прокурор…

– Не думайте, что он из пай-мальчиков, – заметил следователь, как только дверь за парнем захлопнулась. – В прошлом году из колхозного сада не вылезал, хоть у самого дома яблок полным-полно; в школе дрался. Теленку Гринвальдихи привязал к хвосту паклю и подпалил, чуть коровник не сгорел. Родителей несколько раз вызывали в комиссию по делам несовершеннолетних.

– Откуда у вас такие сведения? – поинтересовался прокурор.

Апинис откинул. свое грузное тело на спинку кресла.

– Позвонил в школу, – прикрывая рукой зевоту, ответил Апинис. – Вы же меня сами учили, что до того, как человека допрашивать, надо узнать, что он собой представляет. Мне хотелось выяснить, почему подросток оказался ночью у моста. Верши обычно ставят километра на два выше. У моста слишком мелко. И я очень сомневаюсь, был ли он один.

– Вы подозреваете его?

Апинис вяло усмехнулся.

– В этом деле нет юридических оснований кого-либо подозревать.

– Это ваше твердое убеждение?

– Конечно. Заключения медиков категоричны: мать умерла своей смертью, дочь утонула. Таким образом, убийство исключается.

– Вы не верите заключениям судебно-медицинских экспертов?

– Наоборот, верю.

– Тогда объясните происхождение прижизненных телесных повреждений на теле женщин.

Апинис подтянул рукава кителя, словно собирался приступить к ответственному делу, и сказал:

– Вся эта "тайна" не стоит и ломаного гроша, – насмешливо глянул он на Розниека. – С вечера они вдвоем выпили. Ночью старухе стало плохо, звала дочь, не добудившись, слезла с печи, пошла да и грохнулась посреди комнаты. Об этом свидетельствуют и неубранная постель, и подушка, и чулок на полу.

– А о чем свидетельствуют обширные кровоподтеки выше локтей? – вмешался в разговор Розниек.

– Катрина, разбуженная шумом, ухватила мать за руки, пыталась ее поднять, – невозмутимо продолжал Апинис.

– Так, так, – прокурор явно что-то прикидывал в уме. – Продолжайте, продолжайте, это становится интересным.

– Видя, что мать умирает, Катрина распахнула окно, стала звать на помощь, затем выпрыгнула в окно и побежала на ближайший хутор. Но так как она была еще пьяна и торопилась, то на узком мостике, потеряв равновесие, упала в речку, разбила голову о камни и утонула.

– Допустим, – согласился Кубулис. – А как объяснить свежие полосы, прочерченные галошами на полу, и галошу, залетевшую под кровать?

– Возможен и такой вариант. – Апинис говорил таким тоном, словно его насильно заставляют высказывать то, что обоим и без того должно быть понятно. – Обе женщины по пьянке сцепились. Катрина схватила мать за руки выше локтей и со зла как следует встряхнула. У старухи инсульт.

Розниека передернуло.

– По-твоему, это случилось до или после того, как женщины отправились спать? – хмуро спросил он.

– Какая разница? Катрина мертва, и уточнять детали происшедшего бесполезно.

– Предлагаешь дело прекратить?

– Факт! Рано или поздно это дело все равно придется списать. Так лучше уж не тратить зря порох. Незачем разыскивать несуществующих преступников.

Розниек нахмурил брови.

– Завидую людям, которым всегда все ясно. Ни сомнений, ни проблем. Легкая жизнь, широкие пути, светлые тона. Но если подумать – это не что иное, как признаки ограниченности.

Выбить Апиниса из седла было не так просто.

– Я хочу повторить, что мы не имеем права бесцельно транжирить время и государственные средства. Наша обязанность – раскрывать и расследовать преступления, а не причины инсультов, инфарктов и так далее! Этим пусть занимаются медики, социологи, психологи.

Прокурор поежился так, будто его зазнобило.

– Я лично считаю, что даже естественная смерть еще не исключает вероятности преступления, – сказал он несколько нравоучительно, – а несчастный случай может оказаться ловкой инсценировкой. В данном случае мы не имеем права прекратить дело, пока окончательно не убедимся, что вероятность преступления исключена. Этого требуют от нас не только служебный долг и закон, но и наша совесть. И на этом дискуссию считаю законченной…

VII

Следователь Розниек возвращается домой. Городок уже затих. В редком окне горит свет. Нет-нет да встретится прохожий, поздоровается. Розниека тут знают все, поскольку городишко крохотный.

У кинотеатра толпится народ. Сегодня идет новая широкоэкранная картина. Инта давно жаждет посмотреть ее. Валдис взглянул на часы. До начала последнего сеанса всего несколько минут. У входа стоит Фелита, помощник прокурора, с двумя молодыми людьми. Она лукаво подмигнула Валдису.

– Пошли в кино, мрачный тип, не пожалеешь!

– В другой раз, – улыбнулся Валдис. Мысли упрямо возвращались к новому делу. Происшествие на хуторе Межсарги при всей своей кажущейся простоте таило немало загадочного. Экспертиза подтвердила предположение о том, что темные полосы на половицах действительно прочерчены галошами покойной. Кроме тога, было установлено, что старая Каролина Упениеце в тот вечер алкогольных напитков не употребляла. Стало быть, версия Апиниса о ссоре во хмелю отпала. Зато под ногтями пальцев правой руки Упениеце эксперты обнаружили мелкие чешуйки человеческой кожи и запекшуюся кровь. Исследование показало, что эти улики не имеют отношения к дочери Катрине. Следовательно, была какая-то схватка, борьба, и Каролина кого-то поцарапала. Куст под окном пострадал основательно. Похоже, что его помял какой-то тяжелый предмет. Найденная пуговица, по утверждению экспертов, была пришита к темной шерстяной одежде. На хуторе Межсарги одежды из такой материи не обнаружено. Несомненно, что в доме находился третий человек, но кто и что ему там понадобилось?

Подкатил автобус с тускло освещенными окнами. Несколько пассажиров вышли. Женщина с большой сумкой направилась в сторону гостиницы. "Наверное, в командировку", – подумал Розниек. Позади деликатно кашлянул старичок.

– Добрый вечер, – заискивающе поздоровался он. Розниек сразу узнал почтальона из Юмужциемса, который был понятым на хуторе Межсарги.

– Добрый вечер, – ответил Розниек.

– В поликлинику, знаете ли, приехал. Рано утром надо анализы сдавать, – завздыхал старик. – Что поделаешь, хвораю. Старость не радость.

– А я вас искал. Повестку не получили? Хотел еще порасспросить о жизни обеих Упениеце в Межсаргах. Вы ведь часто у них бывали.

Старик семенил рядом с Розниеком.

– Повестку получил, – подтвердил он. – Приду к вам после поликлиники, только уж не знаю, товарищ следователь, о чем рассказывать. Обе женщины жили тихо, неприметно, никого не трогали, ни на кого зла не держали. И вдруг такая беда. Что, до сих пор так ничего и не выяснили?

– Жили тихо и неприметно? – покачал головой Розниек. – Неужто у них не было ни знакомых, ни друзей?

– Видите ли, товарищ следователь, – он осторожно огляделся и приглушенным голосом продолжал, – в Межсарги и в самом деле никто не заходил, не было у этих женщин настоящих добрых друзей. Я, конечно, ничего худого сказать не хочу, но… пару раз встречал в Межсаргах нашего коновала Ошиня и однажды его родича, Яниса Лаурпетериса.

– Насколько мне известно, оба они живут неподалеку от Межсаргов?

– Да, да, соседи близкие. Однако что у них с ними за дела – сказать вам не могу, – таинственно нашептывал почтальон. – Старая Каролина однажды мне рассказала, что Ошинь перед войной был влюблен в Катрину, сватов засылал, но остался с носом. Мать, насколько я понял, никогда не могла этого простить дочке.

– Вот видите, – сказал Розниек, – не таким уж тихим и неприметным было их существование.

– Грех говорить про покойников худое, но в последнее время старуха больно уж нехорошо вела себя с дочерью, нападала на Катрину, честила ее почем зря, подчас и за косу тягала.

– Может, для этих ссор были причины?

– Какие причины! Просто у старухи ум за разум уже зашел.

– А может, она и в тот вечер тоже сцепилась с Катриной. Как, по-вашему?

– Что вы! Мне-то откуда знать? Я сообщаю лишь то, что мне известно. Вы, наверно, больше меня в курсе дела.

– Благодарю за полезную информацию, – пожал следователь руку почтальону.

– Завтра утром вы все-таки ко мне загляните. Потолкуем. Может, еще что вспомните.

Следователь ушел, а старый почтальон стоял и долго глядел ему вслед.

Розниек свернул в переулок. Свет в окне его квартиры был виден издали. Значит, Инта не спит, ждет. И не сбежала с детьми, как частенько грозилась.

Огонек в окне успокаивал, и мысли Розниека вновь переключились на события в Межсаргах.

Да, Кубулис прав. Человека можно убить не только ножом, пистолетом, ядом, а подлостью, угрозами, даже резким словом. Неоказание помощи умирающему – тоже уголовное преступление. А смерть Катрины! Эксперты сомневаются в том, что рана на голове – результат падения на камни, скорее Катрину ударили тяжелым тупым предметом…