Венец лжи (ЛП) - Винтерс Пэппер

Его слова были тяжелы для двенадцатилетнего ребенка. И спустя годы они не стали легче.

Тот День рождения запомнился мне по двум причинам.

Во-первых, я никогда больше не буду одна благодаря тому, что у меня появилась Сейдж.

А во-вторых, папа знал, на что меня обрекает, и все равно это сделал.

Я думала, что «Бэлль Элль» уже моя.

Однако, я ошибалась.

Глава вторая

СЕМЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Кто бы мог подумать, что девятнадцатый День рождения окажется таким унылым?

Я смахнула глупые слезы, продолжая вводить ежемесячные финансовые счета в сравнительную таблицу, готовясь к У.С.П., также известному как утреннее собрание в понедельник.

Я была в офисе с половины восьмого — как и каждое утро с тех пор, как в шестнадцать лет бросила школу. Я ушла, потому что выучила все базовые знания, какие мне могли дать школьные учителя, и так как завещанное мне наследие поглотило меня целиком, у меня не было ни времени, ни необходимости поступать в университет.

Моим университетом была «Бэлль Элль», там я проводила все вечера и выходные своей жизни. Что касается моих знаний и навыков, я была вполне способна управлять этой компанией задолго до моего двадцатилетия.

Мой отец об этом позаботился.

Я больше не была одинокой маленькой девочкой, жаждущей свободы своих сверстников. А молодой женщиной, которая безропотно несла на своих плечах груз ответственности за благосостояние тысяч своих сотрудников. Именно на мне лежала обязанность по обеспечению бесперебойной работы «Бэлль Элль» и получению прибыли, благодаря которой выплачивалась зарплата и росло количество рабочих мест.

Мой тяжкий труд и ненормированные рабочие дни были вознаграждены положительной доходностью и внушительным расширением бизнеса. Я получала удовлетворение от новых контрактов и сокращения производственных издержек. Я никогда не ходила на вечеринки и не закатывала истерик, потому что работала с утра и до позднего вечера.

Я жила и дышала торговлей и балансовыми отчетами.

И меня это вполне устраивало.

Другой жизни я не знала. У меня не было причин чувствовать себя загнанной в угол. У меня был замечательный отец, невероятное будущее и все, о чем я только могла мечтать. Мне было очень много дано, но цена этой власти и величия — отречение от множества вещей, которые я не имела возможности попробовать.

У меня никогда не было друзей, потому что кто захочет водиться с чудачкой, которая не умеет ни во что играть? Я никогда не гуляла по городу одна, так как мир слишком опасен. Я никогда не попадала в неприятности и не делала ничего безрассудного. Меня каждый день окружали телохранители, водители и менеджеры.

Девочки в школе дружили со мной только ради скидок на платья и обувь. Вообще-то, за неделю до выпускного бала я внезапно стала самой популярной девочкой в школе, а потом услышала, как они шепчутся в примерочных «Бэлль Элль» о том, сколько сэкономили и какие скидки получили благодаря тому, что лгали мне в лицо, притворяясь моими подругами.

Мальчики меня побаивались, потому что я рассуждала как взрослая и сводила в уме аналитические таблицы, а не решала у доски школьные уравнения по алгебре.

Я никогда не оставалась одна, но всегда была одинока.

Если бы не Сейдж, я бы, наверное, уже сбежала. Но я не могла оставить ее и уж точно не могла оставить отца.

Я была им нужна.

Я была нужна всем.

Не успела я подумать об этом пушистом комочке, как она тут же появилась. Изящная, красивая кошка запрыгнула на мой стол, намеренно опрокинув полную скрепок коробочку из-под драже «Тик-Так». Затем для верности еще раз ударила ее лапой.

Всё напряжение дня и боль в спине от долгого сидения за столом мгновенно как рукой сняло.

— И тебе привет.

Сейдж мяукнула, недовольно прищурившись, словно не одобряла, что я снова засиделась на работе до темна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

С тех пор как папа мне ее подарил, она не отходила от меня ни на шаг. За исключением тех моментов, когда я отлучалась на занятия в школу, но, учитывая, что это время давно прошло, теперь эта кошка стала моей молчаливой серебристой тенью. Она сворачивалась у мня на шее живым шарфом и семенила за мной, когда я проводила совещания с мужчинами в трое старше меня. С мужчинами, которые в самом начале пытались сбить меня с толку и унизить, но вскоре поняли, что, несмотря на свой юный возраст, я знаю эту компанию лучше любого из них.

«Бэлль Элль» была моей матерью, лучшей подругой и бойфрендом.

Она была всем моим миром.

Сняв очки для чтения, которые стала носить после того, как часами пялилась в ноутбук, я схватила Сейдж и притянула ее к себе на колени.

Она потёрлась мордочкой о мою грудь и громко замурлыкала. Я поцеловала Сейдж в голову, уткнувшись носом в ее шерстку. Ее мех был нежным, как лунный свет; а мурлыканье — единственное, что помогало мне избавиться от постоянного чувства тоски и тревоги.

— Ты ведь знаешь, что я чувствую?

Сейдж замурлыкала еще громче.

— Я ужасный человек, если кажусь себе загнанной в угол?

Кошка фыркнула.

— Я делаю все, о чем меня просят. Безропотно беру на себя все больше и больше обязательств. Я люблю отца каждой частичкой своего существа. Я всю жизнь положила на то, чтобы он мной гордился. Я богата, знаю себе цену и то, что мне никогда не придется ни о чем просить, — я еще сильнее зарылась в кошачью шерстку, изо всех сил сдерживая непрошенный поток жалости к себе. — Так почему же я чувствую себя такой потерянной, Сейдж? Почему я не могу избавиться от мысли, что мир не ограничивается одной работой?

Кошка мяукнула, спрыгнула с моих рук на стол и прошлась по клавиатуре, заполнив буквами мои таблицы с цифрами. Я попыталась разозлиться, прикрикнуть на Сейдж, потому что из-за нее мне теперь придется минут десять удалять ее писанину и перепроверять правильность введенных мною цифр.

Но не смогла.

Потому что работа стала моей жизнью, а жизнь — работой. Мне некуда было идти, не с кем встречаться — ничто не требовало моего внимания, кроме «Бэлль Элль».

— Может, в этом моя проблема?

Сейдж взмахнула хвостом.

— Может, мне нужно для разнообразия забыть о работе и заняться чем-то совершенно другим.

Встав, я подошла к большим панорамным окнам и посмотрела на раскинувшийся за ними Нью-Йорк. Под уличными фонарями, словно причудливые насекомые, появлялись и исчезали мерцающие огни, машины и пешеходы. Какие-то из них были большими, какие-то маленькими — но все они куда-то двигались, к чему-то стремились.

Каково это — жить такой жизнью, как они? Носить джинсы (боже) и есть купленную у уличного торговца еду (о, нет)? Быть самой по себе, а не под присмотром водителя и телохранителя.

«Разве я не заслуживаю узнать другие стороны жизни, прежде чем от всего отказаться?»

Сегодня мне исполнилось девятнадцать.

Я была достаточно взрослой, чтобы заниматься сексом, но не настолько, чтобы пить. Достаточно взрослой, чтобы управлять миллиардной компанией, но не настолько, чтобы в одиночку бродить по городу, сулящему приключения.

Я коснулась пальцами шеи, сжав прекрасное ожерелье с сапфировой звездой, которое сегодня утром подарил мне отец. У нас обоих было мало времени, но он все же отослал повара, и мы вместе приготовили тесто и сделали нечто похожее на черничные оладьи, а затем он подарил мне этот подарок.

Это было чудесное утро, и я от души наслаждалась его обществом, блинчиками и ожерельем, но не могла избавиться от чувства, что чего-то не хватает.

Конечно, мне не хватало мамы.

Но и чего-то еще.

Кого-то еще… друга, но на двух ногах, а не на четырех.

Через час мы с папой отправились на работу и затерялись в шестеренках своей требовательной владычицы.

Я понятия не имела, работает ли он еще в своем кабинете, и узнает ли, если его дочь вдруг улизнет и на один вечер притворится девушкой из другой жизни.