На север - Сергей Ульянов

и только глухой стон вырвался наружу сквозь сжатые зубы. Переждав ещё немного, Фрай сполз чуть ниже и зубами вынул из ножен на поясе разбойника охотничий нож.

«Ночные! Как больно! Но ничего, сейчас… Где там эта удобная ямка между корнями? Ставим клинок сюда…» Нож был острым, и вскоре Хиттер, морщась, разминал затёкшие запястья.

— Сын мой, — шёпот походил на шипение змеи, — развяжи меня…

— Один момент, святой отец, — отозвался Фрай и вскоре очутился около Еронимуса. В священника будто заново вдохнули жизнь, разве что прежней восторженности не наблюдалось.

— Освободи меня и убей их всех! — прошипел он. — Мои братья озолотят тебя! Это демонопоклонники — не верь ни одному их слову!

— Я уже давно никому не верю, — утешил святого отца Хиттер Фрай и нанёс молниеносный удар в висок. Еронимус обмяк.

«Вот и отлично, — наёмник поморщился, разжав и снова сжав пальцы правой руки в кулак, — теперь никто не будет болтать, вопить и путаться под ногами. Воистину, лучше молчаливого священника только мёртвый священник, но за мёртвого денег нам не заплатят». Арангиец натянул сапоги — именно с их помощью удалось избавиться от ножных пут. Дрянная обувка была велика — не по ноге, что и сыграло Фраю на руку. Разбойник, вязавший узлы, был не особо опытен в этом деле, но тем не менее пришлось повозиться, чтоб незаметно для бредящего у костра Тео скинуть обувь вместе с проклятыми верёвками. «Теперь освободим святого отца — дотащить-то я его дотащу, но чтоб ехать верхом руки-ноги ему понадобятся. Отдыхай, Еронимус, а мне надо кое-что найти».

Трудно было придумать что-то глупее, чем в потёмках шариться по разбойничьему лагерю в поисках бригантины и Очистительницы. Но что оставалось делать: без них и так небогатый Хиттер становился гол как сокол, и шансы на выживание в этом сумасшедшем Велласконе снижались весьма существенно. О том, что кто-то из разбойников может бодрствовать, думать не хотелось. Дыхание сделалось хриплым и прерывистым — израненная грудь давала о себе знать. Фрай понимал, что на сражение со всей бандой его не хватит, но идти было нужно. «Защити меня, Сол!» — взмолился он, сжав в кулаке несуществующий медальон, и крадучись направился к разбойничьим землянкам.

За спиной громко хрустнула ветка. Слишком громко. Наёмник мягко развернулся и еле проглотил готовое сорваться с губ ругательство.

Рядом с Еронимусом, облокотившись на дерево, стоял Слепой. В подсвеченной красным темноте главарь банды походил на голема, — старый, безмолвный, пугающий.

— Не всё таково, каким оно выглядит, арангиец, — заговорил он, повернув голову к Хиттеру, — мы, слепые, знаем об этом не понаслышке. По тому, как шуршит листва у тебя под ногами, я могу определить, где ты находишься. А судя по твоему дыханию, ты порядком устал, торопишься и нервничаешь.

«Это блеф, ничего он не слышит, только болтает. Спокойно, Фрай, ещё шажок…»

— Ещё шаг, и я подниму тревогу, — тихо предупредил Слепой. Наёмник остановился, выставив вперёд руку с ножом. «Дурацкая железка — Ночные знают, как полетит, — мысли скакали в голове как блохи, — далеко, слишком далеко… Может, рискнуть?.. Но это же старик, просто слепой старик… Если б он закричал, было бы проще… Почему он тянет, Ночные, почему?».

— Мне интересно, почему ты до сих пор этого не сделал, — хрипло произнёс Хиттер, мысленно проклиная себя за то, что принял участие в дурацком балагане.

— Мне тоже интересно, — откликнулся разбойник, — но ещё интереснее, арангиец, почему ты не убил моего сына?

— Я не воюю с детьми, тем более с ущербными, — поморщился Фрай. — Стой, откуда ты… Ночные! Так ты шёл за мной по пятам!

— Что поделать, — кивнул Слепой, — старческая бессонница — штука безжалостная. Да и шумел ты, как стадо коров в подлеске. Эта поляна стала моим домом, а мой дом — моя крепость. Я здесь каждое дерево по имени знаю. Я мог бы многое рассказать об этом царстве живых звуков и туманных образов, но ведь тебе это не нужно, не так ли?

— Мне нужно как можно быстрее доставить этот мешок с дерьмом, — Хиттер тяжело посмотрел на лежащего без сознания Еронимуса, — в Альсбрук, получить свои деньги и двигать дальше на север. Ты мне мешаешь, старик.

— Ничуть. Забирай лошадей и уходи. Но он, — Слепой показал на святого отца, — останется здесь.

— Он поедет со мной, — Фрай сжал зубы и вперил взгляд прямо в страшные язвы на лице собеседника. — Если ради этого придётся убить тебя — ты умрёшь.

— Что ж, — разбойник сделал неопределённый жест — будто бы пожал плечами — и быстрым движением перерезал священнику горло. Откуда в его руке взялся нож, арангиец так и не понял, — теперь можешь убивать.

Тело Хиттера Фрая качнулось вперёд, вены на лбу вспухли. Но шага к Слепому он так и не сделал. Выругавшись, наёмник бросил нож под ноги, развернулся и, шатаясь, будто пьяный, пошёл к лошадям.

Под копытами Снежка наконец-то была не хрусткая лесная подстилка, а твёрдая поверхность тракта. Кобыла покойного Еронимуса трусила рядом. Рука Хиттера машинально погладила ребристое навершие дубины — Очистительница была приторочена к седлу с помощью специальных колец. Видимо, никому из разбойников не приглянулось тяжёлое непривычное оружие, и её вернули на место. Такой удаче можно было только порадоваться, но на радость у наёмника из Аранги сил уже не осталось.

Теперь, когда глухие чащи разбойничьего леса были позади и отпала нужда постоянно менять направление, а то и, спешившись, вести за собой лошадей, на Фрая навалилась опустошающая усталость. По телу расползся липкий холод, рана нестерпимо саднила — только это мешало наёмнику окончательно провалиться в тяжёлое, мутное забытье.

«Мне нужен лекарь, тепло, вода, — мысли неохотно продирались сквозь зыбкую пелену, казались чужими, — иначе загнию или околею. Попросят платы — отдам кобылу, святоше она уже ни к чему», — Хиттер скосил глаза на лошадку церковника, и ему вдруг привиделся Еронимус. Перерезанное горло кровоточило, на губах застыла масленая улыбочка, а смотрел он на бывшего спутника беспощадными тёмными глазами Тео. Арангиец потрясённо сморгнул, и видение пропало. Кобыла покойника всё так же послушно трусила за Снежком.

«Лихорадит меня, не иначе, — подумал Хиттер, содрогнувшись всем телом, — или Ночные мстят за неисполненную клятву…» Последняя мысль заставила наёмника нахмуриться. Договор