E-18. Летние каникулы - Кнут Фалдбаккен

— Все заранее продумано? — спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно ехидней. — Подбираешь на дороге девчонку, которая голосует, везешь ее прямо сюда, к своему красному мустангу, а там, глядишь, и охмуришь?

Он ухмыльнулся и покачал головой.

— Я редко беру попутчиков. И, как правило, это бывают соплячки лет пятнадцати, которым во что бы то ни стало надо попасть в Кебен, чтобы упиться, потому что они, видите ли, помирают со скуки в родной усадьбе. Мало интересного.

У нее поднялось настроение: «Да, уж она-то точно не пятнадцатилетняя соплячка».

Он нажал на педаль. Из-под колес в разные стороны брызнули комья песка и камни. У нее заныли икры и захолонуло в груди, когда этот роскошный, обтекаемой формы автомобиль подался назад, с воем тормозов обогнул площадь и помчался по той же улице, по которой они только что приехали. Сердце у нее отчаянно забилось. В то же время силы совершенно оставили ее и она полностью расслабилась. Именно этого она и хотела.

— Нравится машина?

Он вел машину небрежно, но уверенно. Алиса чувствовала, что целиком погружается в атмосферу этого изящного автомобиля с его мягкой темной обивкой внутри; жужжание мотора отдавалось трепетом по всему телу, до самого донышка, как любила говорить Магген; на блестящей обтекаемой поверхности сверкало, отражалось солнце; все это внушало ей чувство безопасности, ее охватила уверенность, что пока она находится в этом автомобиле, который так уверенно движется по маленьким улочкам где-то в районе Кимпена, ничего плохого с ней случиться не может. Она еще раз вдохнула запах свежего лака, это было то же самое, что погрузиться в лак.

— Да-а! Знатная…

Знатная? Ей хотелось прикусить язык.

— Что значит знатная?

— Ну, значит, очень хорошая. Так говорят в моих родных краях.

— И где это?

— Много будешь знать, скоро состаришься.

Она не собиралась рассказывать ему о себе все. По крайней мере сходу. Ведь он-то ей ничего не рассказывал.

— Не мог бы ты снова поставить эту кассету «Sailing». Это отпадная вещь.

— Да, брось ты это: то «знатная», то «отпадная».

— Почему же бросить?

Она была неуязвима. Она плыла. Как давно она не была в подобном плавании! Последний раз похожее ощущение ей довелось пережить только во время поездки в черном мерседесе, принадлежащем Уве Ресанду, когда он вез ее из родной деревни Серскугбюгда в Хейванг под Хамаром, где танцевал с ней одной целый вечер, а потом отвез домой. Прошлым летом у него появилась невеста, и он уехал на стройку в Вестланн.

Теперь они плавно скользили по Швейгордсгате, среди фольксвагенов и тойот, в которых сидели озабоченные люди с мертвенно-бледными или серыми лицами. Вечно озабоченные люди, такие, как Харальд Хамре, в таких дешевых машинах, как у Харальда Хамре. Видел бы он ее сейчас!

Flying —I’ve been flyingLike a birdIn the sky…

— Ну, как, появились у тебя какие-нибудь желания? — спросил он.

— Какие такие желания?

— Ну, к примеру, что бы такое тебе хотелось бы сделать сейчас, теперь, когда ты стала свободной. Вот я о чем…

— Свобода…

Алиса скрестила руки над головой и вдруг испугалась, уж не пахнет ли от нее потом. На ней была бархатная куртка, уже поношенная и вышедшая из моды, блузка рубашечного покроя, которую нельзя было стирать, потому что она подлежит только химчистке, и юбка, купленная на распродаже вместе с этими идиотскими туфлями.

Свобода. Быть свободной — значит быть красивой и элегантной, благоухать свежестью и иметь ухоженные волосы. И как бы ей хотелось именно сейчас, в эту минуту, быть хоть капельку красивой и элегантной.

— Я бы хотела купить кое-что из одежды, — сказала она, глядя мечтательно в мягкую обивку потолка автомобиля. — Как бы мне хотелось сейчас пойти и купить себе массу шикарных вещей!

4.

Магазин «WOW — 2000» располагался неподалеку от тех улиц, где ей случалось проходить, делая покупки. Но в магазин «WOW — 2000» она никогда не отваживалась заходить. Витрины пестрели от всевозможных вещей и вещиц, некоторые предметы туалета были надеты на такие муляжи, что их было стыдно рассматривать, а манекены походили на покойников, наркоманов и проституток. Впрочем, они, пожалуй, больше напоминали клиентов этого магазина. Так подумала она, обратив внимание на некоторых разболтанных типов, выходивших из его дверей.

И вот сегодня она шла в «WOW — 2000».

Он взял инициативу в свои руки, и ей совсем не хотелось ему возражать, хотя в магазине она ощутила неловкость. В интерьере преобладали темные тона, металлические покрытия и зеркала, продавщицы расхаживали в туфлях на высоких каблуках, в черных шелковых брюках и в сверкающих серебром блузах с глубоким вырезом, позволявшим им выставить на всеобщее обозрение все свои прелести. И Алиса почувствовала себя такой неуклюжей в своей поношенной куртке, юбке с оборками, купленной на дешевой распродаже, блузке, которую рекламировали как «Крик моды ушедшего лета — продается с большой скидкой», и она на это клюнула. Она вечно попадалась на подобные трюки, накупая случайные вещи и тратя на них деньги. Деньги, предназначенные на что-то более необходимое. А померив очередную вещь дома, проклинала себя за напрасно выброшенные деньги. Как всегда жизнь ничему ее не учила.

— Для начала дайте нам джинсы, блузку и несколько маечек…

Распоряжался он, так же, как и в автомобиле.

Тесное пространство магазина тонуло в звуках музыки. И Алиса уже плыла на волнах. Это был не Стюарт, а что-то в стиле диско, но вполне подходящее для нее, и ей приятно было ходить вдоль полок и манекенов. Музыка навевала прекрасное настроение для покупок, и бредовая обстановка внутри казалась уже не такой бредовой, а эти высокомерные продавщицы — не настолько уж противными.

Примерочная кабинка оказалась очень тесной, примерно в половину квадратного метра, в ней было ужасно душно, и вся она пропахла потом. Джинсы сидели на Алисе отлично, а вот блузка, которую он ей передал, как-то не очень. Он стоял рядом с кабиной и ждал. Он мог прекрасно наблюдать за ней в просвет занавеса. Она решила не обращать на это внимания. Да, эта блузка сидит как-то не так.

— Дай посмотреть, — отодвинул он портьеру, которая и так мало, что скрывала.

Она поторопилась застегнуть пуговицы и сделала вид, что рассматривает себя в зеркало. Хотя в зеркале практически было невозможно что-либо увидеть, потому что на него была наклеена картинка — вытянутый силуэт дамы в старинном платье, которая отклонилась назад, запрокинув голову и прижималась к мужчине с маленькой бородкой, в смокинге и с моноклем.

Парень подошел ближе, почти вплотную к Алисе и заглянул ей через плечо в зеркало. Все равно, как ни крути, она оставалась Алисой Свинген, только напялившей блузку в стиле диско. Явно не то.

— Да сними ты с себя лифчик, будет лучше, — рассудил он.

Глядя на себя в зеркало, она вдруг заметила, как с силуэта дамы соскользнула верхняя часть платья и обнажилась бледная, маленькая грудь с едва заметным соском посередине.

«Да, вероятно, именно так все это происходило в старые времена», подумала Алиса.

«Что он так и собирается здесь стоять?»

Она расстегнула пару пуговиц. Поймала его взгляд в зеркале.

— Так и будешь здесь стоять?

— А почему бы и нет?

— По-твоему, это нормально?

— Неужели ты и впрямь такая уж стеснительная?

Он шагнул в кабину, оказавшись вплотную рядом с ней, и задернул штору.

— Ну, что, так лучше?

Она качнула плечом и бедром в такт новой зазвучавшей мелодии. Лучше бы она этого не делала. Ведь это выглядело как уступка ему. Он приблизился к ней еще на шаг. Она вновь взглянула в зеркало. Ну, в конце концов, что ужасного произойдет, если она… Нет, черт побери, никакая она не застенчивая, ничуть.

Она выскользнула из блузки и лифчика и тут же ловко и проворно, как артистка на сцене, прикрылась нейлоном. Он не отводил от нее взгляда. Она знала, что слегка полновата. Но груди у нее хорошие.

— Ну вот, так-то гораздо лучше, — сказал он. — Ну-ка, приоткрой вот это еще.

Теперь он стоял к ней так близко, что ей ничего не оставалось, как отклониться к нему назад и отдать себя полностью в его распоряжение. Она разрешила его рукам открыть столько, сколько им хотелось, а репродукторы шептали: «…чуга, чуга». Когда сдерживаться было уже невыносимо, она крепко обняла его и сильно прижалась к нему. О, Господи, все же она и вправду немного полновата, волосы растрепанные, и она так пропотела в этой примерочной…

Ощутив его руки на своем теле, она вдруг расслабилась, у нее появилось ощущение, что это нормально и естественно — стоять вот так полуголой в примерочной и прижиматься к незнакомому парню, ощущая, какой он потный и возбужденный, находиться здесь среди всего этого интерьера, насыщенного чернотой и металлическим блеском, где продавщицы похожи на позирующих проституток, кругом полуголые дамы на зеркалах, девочки-подростки, выставляющие свои попки на плакатах, рекламирующих джинсы, и музыка с ее завораживающим «чуга-чуга», а воздух жаркий и влажный, и у них все только начиналось… Теперь ей было наплевать, что кто-то их видит. Блузка была, что надо. Алиса перекинула ее через руку. Она хочет эту блузку. И груди у нее хорошие, достаточно хорошие. И парень тоже вполне подходящий. Она и его хочет, ничего подобного ей еще не доводилось переживать. Она как будто стала совсем другой, переродилась. Никогда еще она так не нравилась себе. Прощай, Алиса Свинген!