Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса - Светлана Шиловская

За ночь вода стала прохладнее. И дышится здесь легко, будто кислорода на душу населения Господь выдал с избытком. А тишина… Боязно даже рот открыть, кажется, любой звук будет слышен далеко-далеко.

Решила доплыть до противоположного берега и посидеть на том же месте — проверить, какие мысли и ассоциации у меня возникнут. Иначе ночные кошмары замучают — неизвестность для меня хуже всего.

Выйдя на берег, я раскрутила чалму, сделанную наскоро из полотенца, и тщательно растерлась. Захотелось побегать и попрыгать, ведь никто не увидит. Но вдруг зашелестело в кустах, и знакомый голос окликнул:

— Галина Павловна, доброе утро!

Я уже знала, что это Оля. Теперь-то я что-нибудь выведаю.

Оля была одета в шорты, майку, и только кроссовки отличали ее от той, погибшей. Я даже могу к ней прикоснуться для убедительности.

Подойдя поближе, я крепко пожала ее тонкую прохладную руку и сказала:

— Утро очень доброе, Леля. Я хочу извиниться за вчерашнее.

— Нет-нет, ничего. Я только сначала испугалась за вас, вы очень побледнели. А потом, как услышала, что вас родственники зовут и навстречу плывет ваш муж, успокоилась. Вы не возражаете, если перейдем на «ты»?

— Хорошо, согласна. И зови меня по-простому, Галей. А ты всегда по утрам и вечерам купаешься?

— Да, я сегодня уже поплавала. Заметив тебя, вернулась. А так каждое утро, в половине седьмого. Даже когда вода совсем холодная, заставляю себя хотя бы пять минут продержаться. А ты что, спортсменка?

— Да нет, просто любительница. В детстве часто болела, с тех пор и закаляюсь водой.

— И я тоже! У меня и легкие, и сердце слабые. Я даже на год в учебе отстала. Учителя ходят со мной заниматься. Мне семнадцать, а аттестат получу только через год. А у тебя дети есть?

— Нет, Леля, я незамужем, детей нет. Есть только Андрей, он мне как родной. Считаю его племянником. Еще есть Агаша — моя соседка, добрая старушка, она мне и как мать, и как друг.

— А у меня есть тетя. Хочет казаться моей матерью и другом, но у нее ничего не получается. И она злится на меня, — Девочка вздохнула и, казалось, погрузилась в себя. А я усиленно крутила шариками-ноликами; наконец решилась спросить:

— У тебя, я слышала, есть любящий папа и, наверно, родные братья и сестры?

— Да, единственный человек на свете, без которого и дня не могу прожить, — это мой папа. Есть еще старший брат. Он мне наполовину родной — папин сын от первого брака. Но Родион меня в упор не видит, занят только собой. Вот если бы у меня сестра была, она бы меня понимала. Возможно, мы бы с ней ссорились, но как хорошо бы потом мирились, дарили друг другу подарки…

— Леля, так у тебя совсем, совсем никакой сестры нет и не было?! Может, двоюродная какая-нибудь?!

— Нет, никогда не было. Папа говорил, что у нас в роду женщины трудно рожали. Моя мама, родив меня, сразу умерла. За это меня тетка и ненавидит, ведь она родная сестра моей мамы.

— Леля, что-то ты не так понимаешь… Я тебе тоже откроюсь. Моя мама умерла спустя неделю после моего рождения. Но за все время, сколько себя помню, никто меня ни разу не упрекнул. Разве ребенок виноват, что мать заплатила высокую цену за его рождение? И твоя мама исполнила свое желание (ведь хотела дочку) и свой долг.

— Да, может быть. Но там… наверно, моя мама не радуется за меня. Я невезучая — у нас все такие в роду…

Девочка говорила быстро, будто повторяла заученный текст, нервничала и все время оглядывалась.

— Оля! Ты опаздываешь к завтраку! Одну тебя все должны ждать! — послышался откуда-то сверху жесткий, отрывистый голос.

— О! Уже орет тетя-мама. Отсюда ее не видно. Из беседки, из-за кустов, наверно, шпионила за нами, — проворчала Оля, не злобно, но с оттенком горечи. Вскочив, протянула мне руку и спросила: — А ты вечером в то же время приплывешь сюда?

— Да-да, конечно, встретимся тут же.

И девчушка поспешно скрылась на узкой, ведущей наверх тропинке. Слышен был легкий шорох кустов, задеваемых ее тонким, быстрым телом.

Во дворе меня встретила Агаша. И тут же посетовала:

— Ты теперь из воды, как рыбка, не вылезаешь? Встала рань-прирань…

— Разве можно проспать такое прекрасное утро?

— Хорошо, Галюша, пойдем на веранду. До завтрака попей-ка молочка, прямо из-под коровки. Зовут ее Тоня.

— Кого, хозяйку коровы?

— Да нет, саму корову Тоней кличут. Хм, когда она была еще теленочком, недоглядели, она и утопла по самое брюхо в навозе, а сил выбраться еще маловато. Деревенские увидели и закричали: «Телушка-то тонет, тонет!» Она и стала откликаться на имя Тоня. И молоко хорошее дает. Здесь недалеко — первый домик от дороги, у них теперь буду брать парное молоко. А в соседнем доме с большой верандой наши знакомые Пахомыч с Семеновной живут. У них я свежими яйцами разжилась. Так что на завтрак будет все натуральное, свежее.

Так много и с таким удовольствием Агаша давно не говорила. Мне даже словцо некуда было вставить. Я только стояла и радовалась. Потом выпила целую кружку молока. Показалось, как сливки. Это и понятно, не разбавленное и без всяких добавок.

Пока старушка готовит завтрак, я решила разыскать свою косметичку, чтобы навести легкий утренний марафет. Но в коробке среди тюбиков с зубной пастой и шампуней ее не оказалось, зато нашлась купальная шапочка.

«Стоп! В самый раз, пока все спят, просмотреть еще раз без спешки косметичку убитой девочки», — подумала я, но тут подошла Агаша и сказала:

— Галюша, надо бы потолковать, пока никого нет. Начинай со вчерашнего заплыва. Я ведь догадалась, что ты кого-то или что-то увидела на том берегу.

— От вас ничего не скроешь. Но сначала давайте получше разглядим косметичку убитой. Вы ее куда-то спрятали. И ту босоножку Андрей тоже убрал подальше, грозился передать только ментам в руки.

— Хорошо, сейчас возьму в сундуке. Ты, наверно, помнишь, что вчера он мне был предоставлен в пользование. Я уже туда все уложила. И не надо мне теперь никаких шкафов и вешалок. Как в старые добрые времена — старухе и положен сундук.

«Когда она все успевает?» — подумала я. А мне еще предстоит столько всего распаковывать, раскладывать да развешивать.

— Вот косметичка, в целости и сохранности, все содержимое: духи, помада, пудреница, коробочка с карандашами для подводки глаз.

— Агаша, смотрите, в коробочке что-то торчит. — Я потянула и вытащила скрученную в трубочку бумажку. Быстро развернула: — Тут карандашом для подводки что-то нацарапано. Попробую прочитать: «Элла…» Дальше стерто, а в конце маленькая буква «а». И цифры… скорее всего номер телефона: 217 — четко, потом, кажется, 6, опять стерто, и в конце цифра 5. Если семизначный номер, то не хватает всего двух цифр.

— Вот что, Галюша, возьми-ка лист бумаги и ручку и выпиши все по порядку.

— Хорошо. Итак, что мы имеем. Номер телефона: 217-6(?)-5(?). Похоже, московский номер, возможно, центр, но найти будет трудно. Теперь записываю слово «Элла»… «а». Думаю, это название какого-то заведения, салона, фирмы, черт знает чего еще. А что если это слово «Эллада»?!

— Хм, есть такой салон художественных изделий. Колдуете тут без меня. А ты, премудрый пескарь, вижу — только что из воды, волосы еще мокрые.

— Ир, ты, как черт из табакерки, выскочила. Ладно, подгребай к нашему шалашу.

— К шабашу, хотела сказать, да постеснялась. А зря, ты сейчас на ведьму смахиваешь. Причешись хоть, да несколько мазков косметики кинь на личико.

— Я и хотела, но не нашла свою косметичку.

— А это что, разве не твой новый эксклюзивчик — не дешевый, блескучий?

— Э… это не мое, — промямлила я, провожая взглядом Агашу, поспешившую в дом за продуктами для стола.

— Ну, даже моей одной извилины хватит сообразить, что это и не Людмилина косметичка. Она ничего не разбрасывает, как некоторые. И уж конечно, не Агашина. Когда успели изъять эту вещицу у убитой? И ведь никому ни слова, даже мне. А за то, что умыкнула улику, твой любимый мент ужо тебе покажет!..

— Хватит ерничать! Лучше вникни, может, что подскажешь. Значит, говоришь, «Эллада» — это салон? Где он находится, что за публика там бывает? В общем, все, что знаешь.

— Да мало знаю. Ну, это салон для богатеньких, там все дорого. Рекламу где-то видела, убей не вспомню. Дай-ка получше разглядеть.

— Пожалуйста, смотри.

— Да, эта косметичка, похоже, из того салона, о котором я упомянула. А по содержимому могу предположить — девочка собрала, как говорится, с миру по нитке: духи, помаду… разных фирм. Или у нее устойчивого вкуса нет, или бедняжка копила денежки сначала на одно, потом на второе… Но если стеснена в средствах — можно было косметичку приобрести попроще. А здесь даже внутри настоящая кожа.

— Да, подруга, ты в этом дока. У тебя разных мазил на десяток таких косметичек. Тебе и карты в руки! Про этот салон и номер телефона, что на бумажке, постарайся узнать.