Assassin’s Creed. Origins. Клятва пустыни - Оливер Боуден

Но никакие пытки и казни не могли обуздать шайку Менны. Один неподкупный правительственный чиновник, пытавшийся это сделать, потерпел неудачу, а затем умер при загадочных обстоятельствах. Невзирая на любые противодействия, шайка продолжала исправно грабить могилы. Самые страшные пытки не могли заставить подручных Менны рассказать, как выглядит их главарь и где его искать, – до такой степени его боялись.

Вольготнее всего шайке Менны жилось несколько лет назад. Я тогда был десятилетним мальчишкой. Поначалу сведения о Менне казались мне просто страшной сказкой. Шайка существовала лишь в разговорах между отцом и матерью. Ночью, перед тем как уснуть, я вспоминал услышанное и оживлял в своем воображении.

Я узнал, что шайка кочует по северным провинциям. Разбойников, конечно же, влекли пирамиды, но их воровские сети были раскиданы шире. Кстати, из-за таких вот расхитителей могил, как Менна, архитекторы стали снабжать внутреннее пространство пирамид дополнительными ловушками и тупиками. Места захоронений, словно маяки, манили к себе воров, торопящихся завладеть добром, которое умершие собирали для загробной жизни. Опасаясь грабежей, богатых теперь хоронили в тайных склепах с крепкими стенами и гробницах, высеченных в скалах. Но даже такие места не были полностью защищены от воровских набегов. Между тем излюбленными местами Менны были могилы людей среднего достатка, которые начинали свой путь в новую жизнь в некрополях – местах погребений, что располагались вблизи городов и селений. Разграбление некрополей приносило Менне наибольший доход.

Обычно Менна действовал испытанным способом. Под видом торговцев шайка разбивала лагерь неподалеку от места будущего грабежа. Часть людей Менны создавала видимость торговли, наведываясь в город или селение. Заодно узнавали, кого из местных властей можно подкупить. Другая часть обследовала места захоронений, изучала расположение туннелей и изыскивала способы не попасться в расставленные ловушки.

Способ менялся сообразно особенностям того или иного захоронения, но завершающая часть оставалась прежней: взломать гробницы и унести все, что под руку попадется. Это позволяло ворам быстро исчезать и потом уже спокойно у себя в логове рассмотреть добытое, выбрав наиболее ценные вещи и отбросив безделушки.

Разумеется, «подвиги» Менны привлекали внимание моего отца. Будучи мекети – защитником Сивы, – отец вменил себе в обязанность следить за Менной и знать, когда шайка окажется вблизи нашего оазиса.

И в одну из ночей грабители нагрянули в Сиву.

6

Рабии дома не оказалось. Я уселся напротив ее двери и стал ждать, ненавидя каждый миг промедления. Наконец я увидел ее, неспешно бредущую вверх по тропке. Рабия возвращалась с базара, неся корзину, нагруженную фруктами.

– То-то мне подумалось, что увижу тебя сегодня, – сказала она, проходя мимо.

В ее голосе не было ни теплоты, ни дружелюбия. Рабия не пригласила меня в дом. Я дождался, пока она поставит корзину и снимет плащ, и вошел сам. Рабия, скрестив руки на груди, разглядывала меня, словно видела впервые. Ее пристальный взгляд заставил меня поежиться.

Рабия была чуть старше моей матери, но обладала таким же характером. Обе тут же выкладывали то, что думают. («Я говорю прямо, и в этом нет ничего плохого», – любила повторять мать, когда отец отчитывал ее за излишнюю прямоту.) Обе умели смотреть так, словно видели тебя насквозь.

– Я вижу в тебе решимость, – объявила Рабия, закончив буравить меня глазами. – Это хорошо. Таким мы и хотели видеть сына защитника Сивы. Ты унаследовал отцовскую кровь. Может, ты надеешься, что теперь, когда отец уехал, его должность перейдет к тебе?

– Возможно, – осторожно ответил я, не понимая, куда она клонит.

– И как по-твоему, годишься ли ты на должность защитника? – задала новый вопрос Рабия.

Ее лицо было непроницаемым, а глаза – чуть прикрытыми.

– Я многому научился у отца. Узнал, как сражаться и при этом выжить самому.

– Выжить самому, – повторила Рабия. – Не у нубийки ли ты этому учился?

Несколько лет назад возле нашего селения стояли лагерем нубийцы. Я подружился с девочкой по имени Хенса. Она была младше меня, однако от нее я научился многим охотничьим премудростям, включая и умение делать ловушки. Позже я узнал: Хенса учила меня по просьбе моей матери, считавшей нубийцев очень искусными в подобных делах.

– Да, – ответил я. – Но потом нубийцы покинули оазис, и моим обучением занялся отец. От него я узнал о разных способах ведения поединка и приемах обороны.

– Конечно, – согласилась Рабия. – И сильно ли ты преуспел в учебе?

Женщина пристально посмотрела на меня. Я почувствовал, что она способна залезть ко мне в голову и прочитать мои мысли. А думал я сейчас о том, что учеба моя почему-то продвигалась медленно. Казалось, отец делал все, только бы не учить меня дальше. Мать с Рабией давили на него, требуя ускориться, однако на каждом шагу я слышал отцовскую отговорку: «Байек еще не готов».

Да, я сознавал, что моя учеба займет годы. «Целую жизнь, Байек». Эту фразу я тоже часто слышал от отца. Я не возражал, хотя мне не нравилось такое положение дел. Моя учеба началась, когда мне исполнилось шесть лет. Сейчас мне было уже пятнадцать, а я почти не продвинулся вперед.

Наверное, так думала и Рабия.

– Что ты сам думаешь об этом? – спросила она. – Считаешь ли ты, что к этому дню должен был бы знать и уметь намного больше, чем знаешь и умеешь?

– Да, – опустив голову, признался я.

– Так, – улыбнулась Рабия. – А как по-твоему, почему отец все эти годы учил тебя спустя рукава? Почему до конца твоей учебы еще очень далеко?

– Я бы сам хотел знать причину. Может, это из-за моей дружбы с Айей?

– Дружбы… – усмехнулась Рабия. – Какое хорошее слово ты выбрал. Дружба. Я видела вас вдвоем. Вцепились друг в друга, словно ракушки, прилипшие к днищу лодки. Не растащишь. Так какой смысл делать из тебя защитника, если ты охвачен юношеской любовью?

У меня вспыхнули щеки. Рабия улыбнулась, и это лишь усилило неловкость моего положения.

– Если отец заставил тебя думать, что все дело в твоей дружбе с Айей, значит он пытался скрыть от тебя истинную причину. Можешь мне верить. Здесь наверняка есть что-то еще. Что-то очень серьезное. Скажи, чтó ты помнишь о ночи, когда головорезы Менны вторглись в Сиву?

– Значит, отцовское нежелание учить меня действительно связано с Менной?

– Сначала ответь на мой вопрос. Что ты помнишь о той ночи?

Я взглянул на Рабию. Мне тогда не было и шести, но я до сих пор помнил каждое мгновение.

Ночь, когда разбойники устроили набег, выдалась тихой и безветренной. Я лежал в постели и жадно ловил каждое слово из разговора родителей. Отцу сообщили о незнакомцах, появившихся в селении. Они назвались торговцами, но почти ничего не продавали. Отец посчитал этих людей лазутчиками расхитителей могил. Знал он и о том, что в пустыне, неподалеку от нашего оазиса, появился лагерь. Менна действовал своим обычным способом.

Для меня подобные сведения были бесценными. На волне слухов о грядущей атаке Менны я, знавший чуть больше остальных, заметно вырос в глазах сверстников. Мои друзья Хепзефа и Сеннефер (Айя появилась в моей жизни позже) ежедневно приставали ко мне с вопросами. Это правда, что Менна задумал вторгнуться в Сиву с целой армией расхитителей могил? Это правда, что кончики его заостренных зубов смазаны ядом? Я наслаждался вниманием друзей. Положение сына защитника явно имело свои преимущества.

Я уснул, однако сон мой не был крепким. Мне снилось, что я стою перед нагромождением скал и заглядываю внутрь пещеры. Там темно, и вдруг в этой кромешной темноте мелькают чьи-то белые зубы. Крыса. Потом еще одна. И еще. Пока я смотрел, пещера заполнилась множеством копошащихся, извивающихся осклизлых тел. Они ползали друг у друга по головам, норовя добраться до самой вершины. Ком из них распирало во все стороны. В темноте вспыхивали огоньки их глаз. Шум, производимый этими тварями, постоянно нарастал. Скребущие, царапающие звуки становились все громче, пока…

Пока я не проснулся.

Однако странные скребущие и царапающие звуки продолжали раздаваться, наполняя пространство комнаты.

Я сел на постели. Поначалу я решил, что это настоящая крыса, копошащаяся под моим окном… Но нет, ни одна крыса таких громких звуков производить не может. Значит, кто-то побольше. Я было подумал про собак, но они издают совсем другие звуки…

Снаружи дома явно кто-то был. Я перевел взгляд на ширму, закрывавшую окно. Она слегка дрожала. Сначала я подумал, что от ветра, но потом увидел костяшки пальцев. Чья-то рука осторожно пыталась отодвинуть ширму.

Вскоре я увидел лицо и грудь взрослого мужчины. Отодвинув ширму, он полез через окно ко мне в комнату. Его глаза злобно сверкали, а в зубах был зажат кривой кинжал.

Я вскочил с кровати, когда незнакомец уже целиком проник в мою комнату. И хотя инстинкт подсказывал бежать, ноги меня не слушались. Я не мог поделать ровным счетом ничего – ни пошевелиться, ни закричать или даже завопить во все горло. И причиной тому был страх.