Нахалка на его голову - Елена Солт

– Пробурчала с набитым ртом. – Я же всех вам отправила.

- Как, всех? – Рита подошла ко мне и забрала листок. Всмотрелась в него и нахмурилась. – Здесь по списку восемнадцать, а прошло только пятнадцать. Троих не хватает.

- А, ну а этих нету, вот, смотри, я галочками отметила.

- Как – нету? Почему сразу не сказала? Сейчас уже Макс приедет! Струкова меня убьёт! Так, иди за мной, сама будешь объясняться.

Пытаясь на ходу оттереть слюнями отвратительное жёлтое пятно с майки, я семенила вслед за Ритой.

В малой студии было жутко душно и пахло табаком. Фу, блин. Хворостов что ли паровозит? А, нет, сама Ирина Викторовна с мундштуком. Рита, тем временем, объяснила ситуацию. Струкова нахмурилась:

- У нас в проекте должно быть четырнадцать участниц.

- Да. - Рита кивнула.

- Четверых из восемнадцати Макс должен был по сценарию отсеять сегодня.

- Верно.

- А у нас сегодня всего пятнадцать.

- Верно.

- То есть, Макс выгонит только одну? Так, получается? – Голос Ирины Викторовны стал обманчиво спокойным.

Даже я напряглась.

- Получается, так, - пискнула тихо Рита, вжимая голову в плечи и зажмуриваясь.

- Хрень какая-то получается, Волкова!

Нас спас звонок сотового, на который отвлеклась Ирина Викторовна. Мы услышали короткое: «Поняла. Да, всё готово». Положив трубку, Струкова бросила на меня внимательный взгляд, который мне сразу не понравился, и не зря:

- Переодевайся, Алина. Сегодня у тебя будет практика по актёрскому мастерству.

- Что? – Пропищала я в полном ауте настолько, что даже не стала поправлять её по поводу своего имени.

- Сыграешь участницу, говорю. Отснимем материал, где Макс отсеет тебя и ещё, - Струкова опустила глаза в листок с фамилиями, - номер шесть. Хотя бы двоих из шестнадцати, уже что-то. – Струкова улыбнулась улыбкой демона-искусителя. - За это завтра доверю тебе быть хлопушкой.

- Но…

- Что я сказала тебе утром – помнишь?

- Что режиссёр всегда прав?

- Умница. Так что закрой ротик и сделай, как говорю.

Блин блинский. Взгляд упал на заветную хлопушку, которая лежала в углу на стуле. Ну, ладно. В конце концов, это только на время, всего на один вечер. Отчего-то я забыла простую истину: нет ничего более постоянного, чем временное.

Спустя несколько минут я, нелепо проковыляв на шпильках, грузно бухнулась на стул в малой студии. Косточка бюстгальтера не по размеру давила на рёбра. Обтягивающее розовое платье без конца ползло вверх, чем жутко бесило. В лицо ударил свет софита, тут же заслезились глаза, я закрылась ладонью и зажмурилась.

- Сорри, - сказал Матвей, добродушный пухляш-осветитель без возраста. Хлопнула дверь – съёмочная группа возвращалась с перерыва.

- О, вот это Барби из тебя сделали! – Рассмеялся Сёма Хворостов.

- И не узнать. – Подмигнул Антоша.

Завидев вошедшую Ирину Викторовну, я проглотила грубость, так и рвавшуюся наружу. Струкова окинула меня придирчивым взглядом, затем сказала:

- Ну, вот, теперь похожа на человека. Значит, так, легенда такая. Ты студентка, обожаешь Макса, жить не можешь без его песен, надеешься, что пройдёшь дальше сегодня. Всё ясно?

Вместо ответа я активно закивала. Струкова нахмурилась:

- Спину выпрями, что с осанкой у тебя? Подбородок выше. Сёма, - это уже было не мне, - снимайте её с правой стороны, она у неё рабочая.

- Да, вижу, - кивнул Хворостов, двигая оборудование.

Щёлкнула хлопушка, и интервью началось. Мне задавали несложные вопросы, я на них отвечала. Пару раз Струкова останавливала интервью и делала обидные замечания касательно моих тусклых глаз и кислого вида «огонька добавь, что ты как рыба мороженая?», «ужас какой, Алина, даже я не верю, давай заново, и «отвечай не как унылая лань»! Под конец я чувствовала себя словно выжатый лимон, но эта пытка, наконец-то закончилась словами режиссёра:

- Слава богу, всё! Я бы сдохла снимать тебя весь сезон.

«Что? Можно подумать, мне было легко!» - подумала про себя, а вслух лишь улыбнулась, как дурочка и вежливо промолчала. Она режиссёр-небожитель, мой идеал, ей всё можно. Идеал обернулся и посмотрел на меня поверх стёкол очков:

- Ты ещё здесь? Иди к девочкам, сейчас Макс приедет, будете знакомиться. И, Алина, актриса из тебя никакая, но ты уж давай, расстарайся, сделай максимум. Надо, чтобы зритель поверил, что ты тут не просто мимо проходила. Не разочаруй меня, ладно?

- Да, конечно, Ирина Викторовна.

- Ну, всё, беги.

Алина, блин. Интересно, она нарочно это делает – зовёт меня неправильно, или правда не может запомнить? Эх, может, хотя бы к концу съёмок я всё-таки стану Ариной, а не Алиной? Еле шевеля ногами, вернулась в общий зал к девочкам. Когда я вошла, все разговоры разом стихли. Понятно, мне косточки перемывали. Подняла ладонь в успокаивающем жесте:

- Спокойно, девчонки. Я здесь по ошибке, всего лишь массовка! На предмет ваших вожделений не претендую, меня точно сегодня выгонят, так что расслабьте булки.

Моя речь их мало впечатлила, но мне было всё равно. Кстати, о булках. Вернулась к фуршетному столу и выбрала румяный аппетитный пирожок. Когда брала его, за спиной раздалось:

- Лучше не надо, он со шпинатом. Помаду смажешь, и в зубах застрянет.

Упрямо откусила пирожок и оглянулась, увидев Лику Супер с неизменным смартфоном. Отвернулась и пробормотала с набитым ртом:

- Отвали. Дай поесть.

Девушка рассмеялась и принялась что-то щебетать в камеру, противно лыбясь и надувая губы. Я закатила глаза и продолжила есть. Блин блинский, как всё вкусно, надо будет взять домой. Родители отродясь не пробовали ничего подобного, а здесь всё равно пропадёт – эти жерди вообще не едят.

Пытаясь на ходу дожевать пирожок, я разыскала свой рюкзак и поскидывала в него всё, что могло выдержать дорогу домой на скейте и метро. Довольная ролью добытчицы семьи, с трудом