Суперфуд - Анна Урусова

ли, я тут уже три недели прохлаждаюсь?

Идея оказалась бесполезной. Чёртова капуста словно чувствовала, что её сейчас будут препарировать, и упорно сопротивлялась, превращаясь обратно в яблоко всякий раз, как только я разжимал пальцы. Какая-то незнакомая мне дамочка в халате смогла только отрезать от брокколи пару кусочков, и то — они стали кусочками яблока сразу же, как только до конца отвалились от основной части овоща.

Мы даже проверили, что будет, если я наколю на вилку кусочек яблока и протяну его Евгению Даниловичу. Сначала всё было как обычно: я воткнул вилку, яблоко превратилось в брокколи. Но, стоило учёному снять капусту с вилки, как чёртов упрямый овощ снова стал яблоком!

— Не с нашими технологиями, Жень. — Женщина разочарованно махнула рукой и принялась аккуратно складывать инструменты в блестящий лоток. — Будем делать выводы из изменений организма пациента и надеяться, что лет через пятьдесят изобретут нужные инструменты.

— Жаль. — Евгений Данилович прислонился спиной к светло-серой стене. — Как видите, Кирилл Александрович, изготовить лекарство мы пока что не в состоянии. Хотите узнать, к каким выводам мы можем прийти, используя исключительно информацию о вашем организме?

Я ошалело потряс головой. Как так: все эти огромные экраны, блестящие щипцы и скальпели, головоломные приборы — а не могут заставить брокколи оставаться такой, как надо? Я целых несколько секунд надеялся, что врачи шутят, но вряд ли кто-то способен шутить с настолько недовольным лицом.

— Так как? Или желаете получить всё в письменном виде и изучить самостоятельно в спокойной остановке? — Женщина нетерпеливо постучала пальцами по краю стола.

— Нет-нет. Я лучше послушаю.

— Хорошо. Я постараюсь не использовать сложные термины, а вы скажите, если что-то будет непонятно.

Женщина щёлкнула мышкой, и на ближайшем экране появились две одинаковые кляксы. Присмотревшись, я вспомнил, что похожие кляксы приходилось зарисовывать и подписывать в школьные годы на уроках биологии. Кажется, это называлось схемой строения клетки.

— Соматическая клетка обычного человека в общих чертах выглядит так. — Женщина указала ручкой на левую часть экрана. — Ваша — вот так.

Я послушно перевёл взгляд на правое изображение. Ну и чем они друг от друга отличаются?

— В ваших клетках обнаружена дополнительная органелла — тот красный овал возле ядра. Каким-то образом она вырабатывает белок, который присоединяется ко всем типам ДНК-полимераз и изменяет их — так, что полимеразы становятся способны синтезировать ДНК с самого конца. Более того, они начинают делать это без единой ошибки!

Она замолчала, видимо, ожидая от меня какой-то реакции. Я честно попытался придать лицу соответствующее случаю выражение, но, кажется, не преуспел. Может сказать ей, что мне непонятно не «что-то», а всё?

— Лена, давай я попробую попроще объяснить. — Евгений Данилович отлип от стены и подошёл поближе к нам. — Вы знаете, что клетки размножаются с помощью деления?

Я кивнул.

— Хорошо. Спираль ДНК, основной носитель генетической информации, состоит из двух цепочек, образованных связанными попарно основаниями. Чтобы скопировать генетическую информацию, нужно расплести спираль ДНК, разорвать связи между основаниями — получится две цепочки. Затем достроить к каждой из них комплементарную, дополняющую. Получается две молекулы ДНК вместо одной. Пока понятно?

Я снова кивнул.

— Хорошо, продолжим. Это очень сложный и ответственный процесс, для которого организм вырабатывает специальные вещества, в том числе, ДНК-полимеразу. Стандартные полимеразы, которые вырабатывают организмы обычных людей, не могут начать синтез с самого крайнего основания и, чтобы не терять важную информацию, к человеческой ДНК пристроены участки, которые не кодируют ничего полезного. Соответственно, с каждым делением эти участки становятся короче. Вам всё ещё понятно?

— Пока да. — Я вздохнул: коварство биологии, догнавшей меня в конце третьего десятка, казалось безграничным.

— Замечательно. Так вот, белок, который вырабатывает ваша уникальная органелла, позволяет ДНК-полимеразе начинать синтез с самого крайнего основания. Соответственно, никаких потерь информации не происходит. Более того, как вы, наверное, понимаете, ни один процесс не обходится без ошибок, и процесс клеточного деления — не исключение, хоть в человеческом организме и вполне достаточно контролирующих органов, так сказать. Но в ваших клетках деление всегда происходит безошибочно. Мы считаем, что это возможно благодаря тому же белку, который улучшает способности полимеразы к синтезу. Грубо говоря, ваши клетки не стареют и обладают неограниченной способностью к делению. Думаю, именно это и объясняет вашу регенерацию.

— Понятно. То есть, я бессмертен?

— Сомнительно. — Женщина скептически хмыкнула. — Вы хорошо сопротивляетесь растянутым во времени повреждениям и естественному старению. Но мы не знаем, что произойдёт, если в вашем организме окажутся высокоспециализированные паразиты, например. Или вирусы вроде того же ВИЧ. Проверить это in vitro невозможно, вырастить клеточную культуру из вашего материала мы не смогли; проверять in vivo… Поверьте, вы сами не согласитесь на подобный эксперимент.

— Считайте себя вампиром: вы не сможете умереть от старости и большинства болезней, но вас можно убить, нанеся быстрый и ощутимый урон жизненно важным органам. Выстрел в голову разрывной пулей вас убьёт. И декапитация тоже. — Евгений Данилович слегка наклонил голову, с любопытством наблюдая за мной.

Я сморщился. Считать себя светящейся беззубой фигнёй? Нет уж, если мне и нужно выбрать себе какой-то прототип из кино, то лучше я буду супергероем. В тёмно-зелёном, капустного цвета, плаще и широких шортах, повторяющих формой вилок брокколи. И с огромной надписью на спине «Суперфуд»!

***

Меня зовут Антонов Кирилл Александрович. Я родился в Астрахани тридцать первого октября одна тысяча девятьсот девяностого года. Я закончил автодорожный факультет петербургского архитектурно-строительного университета. Я превращаю еду в брокколи, едва коснувшись её, и, как мне кажется, из-за этой брокколи я бессмертен.

О том, что первые обследовавшие меня учёные ошиблись, я узнал всего через несколько месяцев — какой-то ненормальный фан решил отомстить за уход с ютуба и плеснул мне в лицо кислотой, а затем выстрелил в лоб. Ничего, даже боли не почувствовал — оклемался за пять минут, догнал придурка и доходчиво объяснил ему, почему не стоит нападать на людей, запросто целующих ядовитых пауков.

А потом почувствовал себя супергероем и, естественно, принялся за нормальную супергеройскую работу — позанимался пару месяцев в качалке и самообороной и принялся бродить ночью по улицам, спасая разных невезучих смертных. В военные конфликты не лез — очень уж боялся, что меня выловят какие-то учёные, менее щепетильные, чем Евгений Данилович и Елена, и таки сделают из меня бесконечный источник органов. Хотя хотелось, иногда даже очень.

Близких отношений старался не заводить — пагубность связей с созданиями, чей срок жизни во много раз короче твоего, в земной литературе рассмотрена хорошо, доходчиво. Так и жил: ночами патрулировал город, днём отсыпался, читал,