Суперфуд - Анна Урусова

спросил:

— Кирилл Александрович, что у вас во рту?

Я напрягся. Не знаю уж, откуда берутся личности, способные заявиться к стоматологу с демонстрацией остатков собственного меню во рту, а я всегда маниакально чистил зубы за час до назначенного времени. В моём рту в принципе не могло быть ничего, кроме языка и зубов!

— Не знаю. А что?

— На месте потерянных вами верхних резцов я вижу торчащие из десны образования. Точнее ничего не скажу — надо потрогать. Не возражаете?

Я зажмурился. И храбро сказал:

— Трогайте.

Палец в синей перчатке мелькнул перед моим лицом, и я почувствовал то самое ощущение, которое бывает, когда что-то прикасается к зубам. Не к дёснам — к зубам!

— На ощупь похоже на зубы. Странно. Сейчас сделаем снимок и пройдём в мой кабинет, если не возражаете.

Я не возражал. Спустя полчаса постукиваний, царапаний, касаний и дотошного рассматривания снимка, врач вынес вердикт.

— Похоже, у вас растут четыре новых резца — взамен выпавших. Могу предположить, что имела место некая аномалия развития, вследствие которой именно эти четыре молочных зуба не были своевременно замещены постоянными. Вы помните, все ли молочные зубы были удалены в одно время?

Я показательно нахмурился, изображая задумчивость. Помнил ли я, сколько молочных зубов досталось мышке, исправно приносившей мне взамен красивые серебристые монетки? Конечно. И был твёрдо уверен, что хвостатая в срок утащила все восемь моих резцов. Более того, я подозревал, и подозрения крепли с каждым часом, что к так удобно отросшим зубам причастна преследующая меня варёная брокколи. Но стоило ли говорить об это врачу?

Я снова посмотрел на коромыслика и решительно покачал головой.

— Увы, доктор, не помню. Если я всё правильно понял, то имплантация мне не нужна, и я могу идти?

— Полагаю, что да. Приходите через месяц — проверим и подкорректируем при необходимости.

Кажется, он хотел спросить ещё что-то, но я не дал ему такой возможности.

— Прекрасно, я вам очень благодарен! Сколько я должен за этот визит?

Зубы — белые, крепкие, идеально ровные — отросли через три дня, почти не доставив мне неприятных ощущений. Пожалуй, впервые в жизни я жевал очередную порцию брокколи, в которую превратился аппетитный стейк, не с ненавистью, а с чем-то похожим на благодарность.

А ещё через три дня я, предварительно накачавшись вискарём до посинения, отрубил себе левый мизинец. Возможно, и существовали какие-то другие способы проверить пределы моей капустной регенерации, но я их не придумал. И с восхищением, смешанным с испугом, наблюдал, как на ровном срезе начинает отрастать новая белая кость.

Палец восстановился за день: видать, брокколи во мне решило, что потеря пальца — проблема посерьёзнее, чем какие-то зубы. И я, довольно потирая руки, принялся искать надёжного покупателя на почку. Оставалось только привыкнуть всегда есть в одиночестве и придумать, как объяснить родителям перемены в моей жизни.

***

Убедившись, что моя сверхспособность работает круче, чем отращивание хвоста у ящериц, я первым делом ушёл с работы: в свете грядущего бессмертия или, как минимум, очень долгой жизни, отслеживание надлежащего состояния инженерных конструкций выглядело крайне унылым занятием. С год я жил исключительно пари и треш-контентом для нескольких ютуб-каналов. Поцеловать ядовитого австралийского паука? Прыгать с парашютом, с каждым разом раскрывая его всё ближе к земле? Выпить за раз банку «I Dare You Stupit»? Я ввязывался в каждое безумное дело, исключая только слишком публичные. Например, пришлось отказаться от очень заманчивой русской рулетки с револьвером, заряженным пятью пулями из шести. В том, что мой зелёный ангел-хранитель спасёт меня и на этот раз, я не сомневался. Но рассекречиваться не хотелось, а укус того же скорпиона не так очевиден, как размазанные по стене мозги.

Адреналин приелся быстро, восторженные и скептические споры под видео и стримами — тоже. Деньги… они не приелись, но на что мне было их тратить? Кулинарные излишества и элитный алкоголь? Золотой стейк со вкусом и консистенцией варёной брокколи, запитый каким-то крутым вином с тем же вкусом, это намного обиднее, чем, например, сухари, превратившиеся в капусту. Развлечения? Что-то приелось, что-то и не интересовало, что-то стало работой. Благотворительность? Родителям я всяких дорогих и полезных штуковин накупил в первую очередь, продолжать кривляние на камеру ради каких-то неизвестных мне людей не хотелось совершенно.

Не знаю, чем бы я всё-таки занялся, но где-то в Китае сожрали летучую мышь, и грянул коронавирус. И я пошёл сдаваться. Нет, я и до того собирался однажды явиться к каким-нибудь особо известным врачам и сказать: «Здравствуйте, вся моя еда превращается в брокколи, но благодаря этому я могу целовать ядовитых пауков, и ничего мне не будет. Если я выплёвываю еду, то она перестаёт быть брокколи, но, может быть, вы сможете как-то изучить это всё и выделить что-то полезное?» Но, на самом деле, где-то в глубине души я паниковал от одной мысли о том, что кто-то узнает о моём секрете. И собирался это сделать когда-нибудь попозже: когда па и мамочка состарятся и начнут нуждаться в каких-то особо действенных лекарствах. Чёртов вирус спутал все мои планы.

Хорошенько поразмыслив, я решил, что в обычную поликлинику соваться не стоит — с моим рассказом оттуда всё-таки реальнее попасть в дурдом, чем к нужным специалистам. И пошёл сдаваться в Политех: там и оборудование под рукой, и мозги у сотрудников не так забиты всякой чепухой, как у одуревших от хамящего народа терапевтов из поликлиники.

Дальше было просто: нашёл среди подписчиков парнишку из «Политеха», сказал, что нужна консультация серьёзного учёного, разбирающегося в биологии. И уже через неделю шагал на встречу с каким-то доктором биологических наук, имя и фамилия которого напрочь вылетели у меня из головы. Не потому, что этот человек был мне безразличен — все мои моральные силы уходили на то, чтобы сохранить хотя бы видимость спокойствия перед идущим впереди меня подписчиком, щуплым худощавым мальчишкой с неожиданно кудрявыми волосами.

Когда мы дошли до нужного кабинета, я остановил мальчишку.

— Спасибо тебе, друг, но дальше я сам. Конфиденциальная информация, уж прости.

Я ловко всунул оторопевшему парню в руку сложенную в несколько раз купюру и натянуто улыбнулся. К счастью, он был слишком ошарашен благодарностью медийного типа, чтобы спорить или сообразить, что за слив «конфиденциальной» информации можно получить ещё денег или популярности. Так что парень неловко развернулся и почти бегом кинулся обратно к лестнице. Ну а я, собрав волю в кулак, шагнул в приёмную.

Типичную приёмную-коридорчик между двумя кабинетами я пролетел в три шага, не давая