Демид. Пенталогия (СИ) - Андрей Вячеславович Плеханов

– Никакой я не маг! – Демид раздраженно посмотрел на бородатый анахронизм, сидевший в углу. Тоже еще старик Хоттабыч нашелся. – Это – дело техники. Научно-технический прогресс, понимаешь? НТП. И когда такие игрушки попадают в лапы нечистоплотных людей, они начинают творить безобразия, по сравнению с которыми жалкая магия...

– Сам ты анахронизм, – прервал его старичок. – Мне не так уж и важно, каким способом ты создаешь тела тварей. Но если ты можешь сделать это, то я не понимаю, какая еще помощь тебе требуется? Помочь тебе в борьбе с кархом может такой же, как он!

– Что?

– Сделанный так же, как он.

– Что ты хочешь этим сказать?!

Но старичок уже расплывался, растворялся в воздухе.

Нечестно это было! Демид только разговорился с ним, только подобрался к главному, и вот пожалуйста – сеанс окончен. Демид рванулся вперед, к старику, забыв о низком потолке, и въехал лбом в бревно. В глазах его потемнело, и он свалился обратно, на глиняный пол.

Глава 23

– Демид! Дема! Что с тобой?

Кто-то лупил его по щекам. И довольно сильно. Больно.

Дема открыл глаза. Лека стояла на коленях перед ним и уже замахнулась ладошкой, чтобы в очередной раз влепить ему пощечину.

– Прекратить избиение! – скомандовал Демид. – Лека, ты что, передумала?

– Что – передумала? – Лека таращилась на него, как на пришельца с того света.

– Умирать передумала?

– Я?! Я думала, это ты того... Копыта откинул.

Дема громко заржал. Лека посмотрела на него с недоумением, а потом начала хихикать – все громче и громче. Минут пять они хохотали до слез, и не могли остановиться, и катались по траве, и вытирали слезы, и суровые ели смотрели на них с раздражением – вот еще, дети малые, устроили тут концерт на полянке.

– Уф-ф, не могу! – Дема лежал на травке, и держался за живот, и смотрел в небо, и любовался озорными летними облачками. – Красота, Лека! Ей-богу, никуда уходить не хочется. Ты как насчет пикничка?

– Умираю от голода. – Лека уже запустила лапу в рюкзак и уже жевала что-то, набив щеки, как хомяк. – Слушай, по-моему, я похудела немножко. Штаны сваливаются.

– Отставить! – заорал Демид. – Рядовой Прохорова, вы чего это казенное добро без вилки жрете! Совсем культуру растеряли, понимаешь! Ну-ка, встать по стойке «смирно», пятки вместе, руки по швам. По швам, я сказал, чего вы их в карманы засовываете?

Лека фыркнула, и крошки недожеванного бутерброда полетели Демиду в лицо... Дема брезгливо отряхнулся, дотянулся до рюкзака и достал оттуда белую ткань.

– Скатерочка, – сказал он с любовью, нежно разглаживая чистую ткань на траве. – Скатерочка-самобраночка. Повернись к лесу передом, ко мне... э... ну, предположим, едой. Дема кушать хочет. Пока тут некоторые без сознаниев валялись, он, как всегда, черную работу делал. И черную работу, и мокрую работу, и всякую противную работу он делал, и все всухомятку. А сейчас Дема кушать будет. Культурно кушать. Потому как он некультурно кушать не могет, как некоторые оборванки. Потому как душа его нежная требует чистоты, красоты и всяческого отдохновения...

Так бормотал Дема, а на столе между тем появлялись всякие тарелочки в вакуумных упаковочках – и, салатики, и колбаска копченая, и рыбка специального посола, семужка розовая, ароматная, и буженинка, и хлебушек мяконький, и огурчики малосольные, и, само собой, бутылочка водочки – не какой-нибудь там импортной, с двумя Распутиными, мигающими невпопад, а нашей, местной водочки, экологически очищенной и полезной для здоровья. Удивительно, как Дема дотащил все это и не выкинул где-нибудь под кустом, но, как вам известно, Дема у нас – двужильный парень, и к тому же гурман и чревоугодник большой, и скорее скинул бы какой-нибудь другой груз, например Леку, чем свой упакованный закусон. Вот такой молодец наш Дема! Не забывает о душе! И сидит он уже перед своим дастарханом, как турецкий паша, и хлебосольно проводит рукой над скатертью, и говорит голосом ласковым, со всей культурностью.

– Садись, дорогая гостья, – говорит он. – Садись, сладкая моя Лека, и кушай, что хочешь, даже икру. Не жалко. Только кушай культурно, а то я тебе руки вырву, солнышко мое ненаглядное. Потому как мне твое крокодилье заглатывание пищи весь аппетит перешибает.

И сидят они вдвоем, и кушают интеллигентно, жуют с закрытыми ртами, и пальцы не облизывают, а вытирают культурно о штанину. И пьют они водку из маленьких хрустальных лафитничков с синими искорками на гранях (хотя у автора есть подозрение, что это простые пластмассовые стаканы, но кто теперь докажет?), и ведут приятный разговор.

– Демид, где мы?

– Черт его знает. Ик! – Дему одолел приступ икоты, и он сделал большой глоток из фляжки. – Где-то в еловом лесу. Ты сама-то хоть что-нибудь помнишь, Лека?

– Ты пропал. Говорили, тебя в тюрьму посадили. Я совсем одна осталась. И Лесные позвали... Позвали меня в Круг. Они сказали, что все расскажут мне. Но карх пришел раньше меня. Он убил всех. А дальше... Я не помню ничего. Я только помню, что кто-то сказал мне, что надо найти Знающего.