Красная перчатка - Холли Блэк

— А знаешь, — Сэм внезапно становится серьезным, — я вообще-то весь первый год, как нас поселили в одну комнату, думал, что ты меня убьешь.

От смеха чуть не выплевываю пиво.

— Да нет, с тобой жить — это как… Как постоянно заряженный пистолет. Ты похож на леопарда, который притворяется домашним котом.

Смеюсь еще громче.

— Да ну тебя, не смейся. Ведешь себя вроде как обычные люди, но ведь леопарды тоже пьют молоко и играют, совсем как кошки. Но ты совершенно другой. Отвлечешься на минуту, а ты уже точишь когти или, не знаю, антилопу загрыз.

— Да уж.

Сравнение нелепое, но мне уже не до смеха. Я-то думал, что неплохо маскируюсь в школе, а судя по словам Сэма — притворщик из меня совсем никудышный.

— И Одри тоже. — Сосед тычет в меня пальцем; уже порядком набрался и не успокоится, пока не выложит свою теорию во всех подробностях. — Вы встречались, и ты вел себя так, словно она с тобой именно из-за этого — потому что ты умело притворяешься хорошим парнем.

— А я и есть хороший парень.

Во всяком случае, стараюсь им стать.

— Да ну, — фыркает Сэм. — Ты ее пугал, именно поэтому и нравился. А потом она испугалась слишком сильно.

— Да ладно, давай серьезно. Я ведь никогда ничего…

— А я и так серьезнее некуда. Всем известно — ты опасен.

— Прекрати. — Хватаю еще одну подушку и утыкаюсь в нее лицом.

— Кассель?

— Ты травмировал мою нежную психику. Больше не надо…

— Какой ты мастер? — В глазах у соседа пьяное доброжелательное любопытство.

Замолкаю на полуслове. Что сказать? Время замирает, мы застыли, как мухи в янтаре.

— Ладно, неважно, можешь не говорить.

Я знаю о его догадках: Сэм считает меня мастером смерти. Наверное, даже думает, я кого-нибудь убил. Сосед у меня совсем неглупый малый, раз догадался раньше меня самого, что я по-настоящему опасен. А значит, и про мое участие в убийстве одного из тех людей, из досье, тоже вычислил. Скажу, что мастер смерти — поверит и будет считать меня настоящим, честным другом.

Ладони потеют от напряжения.

Я и хочу быть настоящим, честным другом.

— Трансформация, — собственный голос больше похож на хриплое карканье.

Сэм резко выпрямляется. От былого веселья не осталось и следа.

— Что?

— Видишь? Натренировался говорить правду, — стараюсь казаться легкомысленным, а самого всего скрутило, вывернуло наизнанку.

— Ты с ума сошел? Не надо было мне говорить! Никому не надо говорить! Погоди, то есть действительно?..

Киваю.

— Ух ты! — К Сэму наконец возвращается дар речи, и он опасливо продолжает: — Ты же можешь создавать лучшие в мире спецэффекты. Монстры. Рога. Клыки. Настоящие, не накладные.

Мои губы невольно расплываются в улыбке: никогда не задумывался, что могу со своим талантом делать что-нибудь нестрашное, безопасное.

— А такие проклятия накладываются навсегда?

— Да, — вспоминаю про Лилу и Янссена. — Ну, я могу потом вернуть как было. В основном.

Сосед оценивающе меня рассматривает.

— Так ты можешь оставаться вечно молодым?

— Теоретически. Но тогда в мире было бы полно мастеров трансформации, поэтому вряд ли.

Ох, сколького же я не знаю о своем даре, о правилах и ограничениях — даже думать не хочется.

— А сделать себе огромный… ну, ты понимаешь, о чем я? — Сэм, откинувшись в кресле, обеими руками показывает себе на штаны. — Ну, гигантский такой.

— Издеваешься, да? Так тебе это интересно?

— У меня-то как раз все в порядке с приоритетами, а вот ты не желаешь правильно ставить вопрос.

— Впрочем, как всегда.

В кладовке мы находим пыльную бутылку рома и приканчиваем ее.

Просыпаюсь в воскресенье днем. Кто-то звонит в дверь. Как я вчера домой добрался? Не помню, пешком, наверное. Во рту — неприятный привкус, волосы наверняка торчат в разные стороны. Безуспешно приглаживаю их рукой, спускаясь по лестнице.

Кто там, интересно? Наверное, посылку принесли. Или бродячие проповедники, или школьники продают печенье. Что-нибудь в этом роде. Может, федералы. Но уж Захарова я точно никак не ждал. Стоит возле заднего входа, свеженький, как новая поддельная купюра. Открываю дверь.

— Здравствуйте. — Наверное, у меня изо рта сейчас смердит.

— Есть планы на вечер? — Он старательно не замечает, что я только что проснулся. — Хотел тебя кое-куда пригласить.

Позади топчется громила в длинном черном пальто. На шее — татуировка в виде черепа, как раз над ожерельем из шрамов.

— Нет, никаких планов. Подождете минутку?

— Да, иди оденься. Позавтракаешь по дороге.

Поднимаюсь в спальню, дверь оставляю открытой — пускай ждет меня на кухне, если ему так хочется.

Забираюсь в душ, горячая вода иголками впивается в шею. Как же странно — Захаров внизу ждет меня. Я уже почти полностью проснулся. Нет, очень странно, как-то неправдоподобно.

Через пятнадцать минут спускаюсь на первый этаж, на ходу жуя аспирин. На мне черные джинсы, свитер и кожаная куртка. Глава клана преспокойно сидит в моей кухне и барабанит пальцами по столу.

— Готов. А куда мы?

Он встает и приподнимает седые брови в притворном удивлении:

— Как куда — в машину.

Во дворе стоит блестящий черный «Кадиллак», за рулем мой давнишний знакомец Стенли. Парень с черепом усаживается на переднее сиденье. Захаров машет рукой, и я поспешно забираюсь на заднее, с удивлением обнаружив там пластиковый стаканчик с дымящимся кофе и бумажный пакет с булочкой и бутербродом из фастфуда.

— Привет, пацан.

— Привет, Стенли. Как дела у домашних?

— Превосходно.

Захаров садится рядом, и матовая перегородка между передним и задним сиденьями тут же поднимается. «Кадиллак» выезжает на дорогу.

— Я так понимаю, вы с моей дочерью в пятницу вместе провели вечер?

— Надеюсь, ей понравилось, — приходится говорить с набитым ртом.

Интересно, а он часом не прознал про мамино проклятие? Тогда очень мило с его стороны — позволить мне перед смертью вымыться и поесть. Но Захаров лишь улыбается.

— А за день до того ты пообщался с федеральными агентами.

— Да, — приходится притворяться испуганным, чтобы он не увидел, что я на самом деле выдохнул от облегчения. — Они в школу приходили. Расспрашивали про Филипа.

— А что с Филипом?

— Брат заключил сделку, — врать бессмысленно, Филип мертв, вреда ему уже не будет, но все равно я чувствую укол совести. — Сказали, что он стал их осведомителем, а потом его убили.

— Понятно.

— Хотят, чтоб я помог найти убийцу, — на мгновение замолкаю. — По крайней мере, так они сказали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});