На горах (Книга 1, часть 2) - Павел Мельников-Печерский

Внимательно рассмотрел Герасим книги, увидал, что уступают их за бесценок, и ухватился за выгодную покупку. Но вот беда, денег при нем всего только две тысячи, дома ни копейки, а продавец и не спускает цены и в розницу не продает. Чубалов туда-сюда за деньгами, ничего не может поделать. А упустить такого редкого случая неохота: знает Герасим, что такие собранья и такая сходная покупка, может быть, в двадцать, в тридцать лет один раз выпадут на долю счастливому старинщику и что, ежли эти книги продать любителям старины да в казенные библиотеки - втрое, вчетверо выручишь. а пожалуй, и больше того... Но тысячи целковых нет как нет.

В тоскливом раздумье, в безнадежном унынье, ничего не видя, ничего круг себя не слыша, проходил Герасим Силыч по шумной саратовской пристани и в первый раз возроптал на себя, зачем он почти весь свой капитал потратил. Но, взглянув на шедшего рядышком Иванушку и вспомнив скорбный взгляд Абрама, каким встретил он его при возвращенье на родину, вспомнив слезы на глазах невесткиных и голодавших ребятишек, тотчас прогнал от себя возникшую мысль, как нечестивую, как греховную... в самую эту минуту лицом к лицу столкнулся с Марком Данилычем. В то время у Смолокурова баржи сухим судаком да лещом грузились, и он погрузкой распоряжался.

- Ба, земляк! - ласково, даже радостно вскликнул Марко Данилыч.- Здорово, Герасим Силыч. Как поживаешь? Какими судьбами в Саратов попал?

- Дельцо неподалеку отсело выпало,- отвечал Чубалов. Он тоже обрадовался нежданной встрече со Смолокуровым.

- Аль на золоту удочку хочешь редкостных вещиц, половить? - спросил Марко Данилыч.

- Есть около того,- молвил Чубалов.

- Клюет? - спросил Смолокуров.

- То-то и есть, что клевать-то клюет, да на удочку нейдет. Ничего, пожалуй, и не выудишь,- усмехаясь, сказал Герасим.

- Как так?

- Удочка-то маловата, Марко Данилыч. Вот что,- молвил Чубалов. А сам думает: "Вот бог-от на мое счастье нанес его. Надобно вкруг его покружить хорошенько... На деньги кремень, а кто знает, может быть и расщедрится".

- Что лову? - с любопытством спросил Марко Данилыч.

Смолокуров тоже любил собирать старину и знал в ней толк, но собирал не много, разве уж очень редкие вещи.

- Книги все,- отвечал Герасим.-- Редкостные и довольно их. Такие, я вам скажу, Марко Данилыч, книги, что просто на удивленье. Сколько годов с ними вожусь, а иные сам в первый раз вижу. Вещь дорогая!

На ловца, значит, зверь бежит,- молвил Марко Данилыч.- А какие книги-то... Божественные одни, аль есть и мирские?

- Книги старинные, Марко Данилыч, а в старину, сами вы не хуже меня знаете, мирских книг не печатали, и в заводях их тогда не бывало,- отвечал Чубалов.- "Уложение" царя Алексея Михайловича да "Учение и хитрость ратного строя" ("Уложение", Москва, 1649. "Учение и хитрость ратного строя", Москва, 1647; обе в лист.), вот и все мирские-то, ежели не считать учебных азбук, то есть букварей, грамматик да "Лексикона" Памвы Берынды '' ("Лексикон славяноросский и имен тлъкование". Киев, 1627. Второе издание в Кутеине, 1653. Оба в четвертку. Лексикон Берынды перепечатан Сахаровым во втором томе "Сказаний русского народа". ). Памва-то Берында киевской печати в том собранье, что торгую, есть; есть и Грамматики Лаврентия Зизания и Мелетия Смотрицкого (Л. Зизания, "Граматика словенска съвершеннаго искусства осми частей слова", Вильно, 1396, в восьмушку... Мелетия Смотрицкого "Граматика словенская", 1619. Второе издание в Москве, 1648, с переменами и дополнениями. Обе в четвертку.).

- Других нет?

- Нет, других нет,- ответил Чубалов.

- Купишь - покажи, может что отберу, ежели понравится. Наперед только сказываю: безумной цены не запрашивай. Не дам,- сказал Марко Данилыч.

- Зачем запрашивать безумные цены?- отозвался Чубалов.- Да еще с земляка, с соседа да еще с благодетеля?

- Земляк-от я тебе точно земляк и сосед тоже,- возразил Смолокуров, а какой же я тебе благодетель? Что в твою пользу я сделал?..

- Как знать, что впереди будет? - хитрое словечко закинул Чубалов.

Марко Данилыч догадлив был. Разом смекнул, куда гнет свои речи старинщик. "Ишь как подъезжает,- подумал он,- то удочки ему маловаты, то в благодетели я попал к нему".

- А не будет ли у тебя, Герасим Силыч, "Минеи месячной", Иосифовской? (Миней в церковном круге три: "Минея общая" , где, как сказано в первом ее московском издании 1599 года, помещены: "службы общии, певаемы на праздники на господьския и на праздники богородичны и коемуждо святому, во вселетное годище". "Минея служебная, или месячная", 12 книг. По предисловию к первому ее московскому изданию 1607 года, "в ней написани неизреченного божия смотрения тайны и похвалы и того пренепорочные матери и божественным бесплотным невещественным силам и всем святым: праотцем и отцем, пророкам и апостолам, святителям и мучеником и пр.", "Минея четьи" (то есть для чтения) жития святых. Иосифовская "Месячная минея" печатана в Москве в 1645-1646 годах. ) спросил он.

- Есть, только неполная, три месяца в недостаче,- отвечал Чубалов.

- Да мне полной-то и не надо,- молвил Марко Данилыч.-- У меня тоже без трех месяцов. Не пополнишь ли из своих?

- Отчего ж не пополнить, ежель подойдут месяца,- ответил Чубалов.- У вас какие в недостаче?

- Ну, брат, этого я на память тебе сказать не могу,- молвил Марко Данилыч.- Одно знаю, апреля не хватает.

- Апрель у меня есть,- сказал Чубалов.

- Вот и хорошо, вот и прекрасно, ты мне и пополнишь,- молвил на то Смолокуров.- А то на мои именины на Марка Евангелиста, двадцать пятое число апреля месяца, ежели когда у меня на дому служба справляется, правят ее по "Общей минеи" - апостолам службу, а самому-то ангелу моему, Марку Евангелисту служить и не по чем.

- Можно будет подобрать, можно,- сказал Чубалов.- На этот счет будьте благонадежны.

- Ладно. Ежель на этот раз удружишь, так я коли-нибудь пригожусь,- молвил Марко Данилыч.

Герасим тут же денег у него хотел попросить, но подумал: "Лучше еще маленько позаманить его".

- Есть у меня икона хороша Марка-то Евангелиста,- сказал он.- Редкостная. За рублевскую (Инок Андрей Рублев - знаменитый московский иконописец первых годов XV века. Старинные иконы, подходящие к его пошибу (стилю), зовутся рублевскими. ) выдавать не стану, а больно хороша. Московских старых писем (Старинные иконы московские разделяются на иконы старых писем, до XVII века, вторых писем, первой половины XVII века, и фряжское - конца XVII века. В иконах старых писем преобладает зеленый цвет, на них тени резкие, свет (поле, фон) всегда красочный, а не золотой. ). Годов сот четырех разве что без маленького.

- Ой ли? - с сомненьем покачав головой, молвил Марко Данилыч.- Неужто на самом деле столь древняя?

- Толк-от в иконах маленько знаем,- ответил Чубалов.- Приметались тоже к старине-то, понимать можем...

- Да не подстаринная ли (Иконники, а также иные и из старинщиков нередко подделывают под старинные иконы, и эти подделки называются "подстаринными". Чтобы более походило на старину, пишут иконы темными красками, с темными лицами и на темном поле. Особенно занимаются этим в Холуе (Владимирской губернии, Вязниковского уезда). Подделка производится так искусно, что только опытный глаз может ее заметить; подделывают даже трещины, места, отставшие от грунта, скоробленные доски и другие признаки старинной работы.)? - лукаво усмехнувшись и прищурив левый глаз, спросил Смолокуров.

Это взорвало Чубалова. Всегда бывало ему обидно, ежели кто усомнится в знании его насчет древностей, но ежели на подлог намекнут, а он водится-таки у старинщиков, то честный Герасим тотчас, бывало, из себя выйдет. Забыл, что денег хочет просить у Марка Данилыча, и кинул на его грубость резкое слово:

- Мошенник, что ли, я какой? Ты бы еще сказал, что деньги подделываю... Кажись бы, я не заслужил таких попреков. Меня, слава богу, люди знают, и никто ни в каком облыжном деле не примечал... А ты что сказал? А?..

- Ну, уж и заершился,- мягким, заискивающим голосом стал говорить Марко Данилыч.-- В шутку слова молвить нельзя - тотчас и закипятится.

Марка-то Евангелиста не хотелось ему упустить. Оттого и стал он теперь подъезжать к Чубалову. Не будь того, иным бы голосом заговорил.

- Какая же тут шутка? Помилуйте, Марко Данилыч. Не шутка это, сударь, а кровная обида. Вот что-с,- маленько помягче промолвил Чубалов.

- А ты, земляк, за шутку не скорби, в обиду не вдавайся, а ежели уж оченно оскорбился, так прости Христа ради. Вот тебе как перед богом говорю: слово молвлено за всяко просто,- заговорил Смолокуров, опасавшийся упустить хорошего Марка Евангелиста.- Так больно хороша икона-то? - спросил он заискивающим голосом у Герасима Силыча.

- Икона хорошая,- сухо ответил тот. У меня тоже не из худых ангела моего икона есть. Только много помоложе будет.- Баронских писем (Баронские или "третьи строгановские" иконы писались в конце XVII столетия и в XVIII. Иконопись в них переходит во фряжское письмо и даже отчасти в живопись; краски светлые, пробелы в ризах и других изображаемых одеяниях золотые. ).